Время неумолимо бежало, хоть этого и нельзя было определить по чернеющему небосводу. Наёмник кутался в наброшенную поверх одежду, представляя собой нелепое, покачивающееся чучело. На окружающий мир остекленевшим взглядом взирали только его спрятанные под тонкий пластик очков глаза янтарного цвета. Он передвигался наподобие гуляющему в пустыне сорняку, сгорбленный и безвольный, и только бесноватый, разгулявшийся ветер определял его дорогу.
Дышать становилось отвратно и противно. Марсиус клонился, заглатывая воздух и давясь подмешанными в него противными разреженными ядовитыми кислотами. Теперь ни холод, ни голод не изводили наёмника. Суровые горы не позабыли про путника, но ещё сопротивляющееся сознание было забито другой фобией – задохнуться и удушиться воздухом, который после полудня скитаний представлялся Марсиусу живым. Окутанный острой заботой ветров, вор уже не реагировал на телесные ощущения.
Пугающее стенание непогоды в стальных прекрасных небесах разрасталось. Свободное, несущееся в просторах своих владений. К звукам иногда примешивался гулкий, режущий вой, и наёмник прибавлял скорость, бежал, спотыкаясь, думая, что несётся во всю прыть. На деле же Марсиус всё медленнее и неуклюже семенил, не осознавая ни того, как часто падает, ни того, как подолгу не хочет вставать.
Острые льдинки вздымались ввысь небольшими вихрями и воссоединялись в непрозрачные нависшие над землёй хмурые небесные гардины. Только известными им путями маленькие, вездесущие летающие ножи пробирались под одежду наёмника, проскальзывали под рукава и за шиворот, умудрялись миновать очки, леденя всё, к чему прикасались. Кожа горела колючим, неприятным жарким холодом, от прикосновения режущего нарастающего ветра слезились и покрывались льдом поблёкшие глаза. Непогода усиливалась, и видимость постепенно падала. Марсиус останавливался и подолгу всматривался в ожидающие его впереди глыбы. Поначалу он обманывал себя, уверяясь, что ещё не сбился с пути, выискивая признаки правильного направления, но стоило горизонту окончательно слиться с тяжёлым небом, как наёмник очутился в закрытой, непроглядной мути взъерошенного снега.
Давно пора было возвращаться. Опустившись на колени, Марсиус пополз обратно, с трудом рассматривая недавно оставленные следы. Он добрался до того места, где десятью минутами ранее переводил дух. На придавленном сером снегу ещё виднелись вмятины рук и спины, но как бы наёмник не силился, ему не удалось определить, куда двигаться дальше.
К удивлению вора, его ноги сами поплелись в случайно выбранную сторону. Марсиус не стал останавливаться, вдруг поняв, что если ещё хоть раз присядет, более уже не сумеет подняться. Везло ему в том, что голова наёмника уже давно опустела и оставалась относительно чистой – ветер выдувал из неё обрывки фраз, копошащихся в его мыслях, и Марсиус не успевал додумать одно, когда ум панически перескакивал на другое.
То ли провидение, то ли слепой случай вмешались в неказистую судьбу вора. Незаметно он забрёл в радиус действия спасительной силы Хозяина, правда, это стало для него открытием лишь после того, как Марсиус разглядел в метели очертания башни. В этом месте всё то же провидение толкнуло наёмника совершить очередной необдуманный шаг – поспешить. Не разобравшись, подчиняясь только желанию спрятаться от колючей пурги и холода, он быстро направился в сторону постройки, но только когда до той оставалось каких-то пять-шесть метров, заметил, что башня немного отличается от оставленного им убежища.
Подобравшись ближе, Марсиус увидел одинокую маленькую бойницу на северной стене трапециевидной, немного сутулой постройки, но заглядывать вовнутрь не стал. Новый сильный порыв ветра, переросший в глухое рычание, действенным приёмом сбил его на снежную землю, и наёмник суетливо пополз подальше от башни, опасливо косясь на её чернеющий камень. В такой позе через полсотни метров он и уткнулся в ноги своего Хозяина.
Эн-Сибзаан ловким рывком поднял затрясшегося, сутулого слугу, но перепуганный воришка повалился на пятую точку, стараясь теперь отползти и от Хозяина. Обойдя его, наниматель преградил тому путь отступления.
– Что мы здесь делаем? – спокойно поинтересовался он.
Марсиус закашлялся. Слова не шли из осипшего горла.
– Д-для вас, милостивый Хозяин, стараюсь, – кое-как прохрипел он.
– Вот как! – изобразил удивление Эн-Сибзаан, вновь поднимая наёмника.
На этот раз Марсиус устоял. Позади Хозяина находились его подельники, и все недобро поглядывали на бывшего предводителя, в особенности те, кого он лишил верхней одежды.
– Караулю, – протянул наёмник, минуя прямой взгляд Хозяина и указывая на башню. – Чтоб не убежали.
Голова Марсиуса от переохлаждения и пережитого шока по-прежнему работала с натугой, что только уберегло вора от пронзительного опального Советника. Посверлив бедолагу взглядом ещё с минуту, Хозяин не нашёл в его мыслях хоть какой-то связности и несбывшегося желания сбежать. Ничего не ответив побелевшему от страха наёмнику, он обратился к остальным, приказывая возвращаться в оставленное убежище.
Когда Марсиус увязался за сворой, Хозяин одёрнул вора.
– Куда же ты без меня, – невесело протянул он.
Наёмник нерешительно последовал рядом. Непогода переворачивала и рвала небеса, но перепуганный вор более ни о чём не мог думать, ненадолго помешавшись умом, что и в этом случае хоть отчасти спасло Марсиуса от необдуманного поведения. Будь его мозги не повёрнуты набекрень, а голова яснее, наёмник наверняка бы заметил не сводящего с него взгляда Хозяина, и на сей раз отрицательные намерения нанимателя прочитывались на его лице, как на страницах открытой книги.
Сам же Эн-Сибзаан, раздражённый, уставший и тосковавший от затянувшегося ожидания, тормозил себя последними крохами сдержанности, чтобы не раздавить идущего подле наёмника. Его радовала мысль о том, что с этим пресмыкающимся случится в момент мести его Владыки, но и самому опальному Советнику хотелось приложиться к будущему невольнику темноты.
Он бесил его изрядно, с завидной регулярностью, и терпение Хозяина таяло. Не будь наёмник нужен ему для прикрытия собственной шкуры, он дал бы умереть тупице, не отправившись за ним в такую лютую пургу. Да ещё ко всему прочему этого недотёпу угораздило приплестись прямо к башне Хранителя. Мало того, что Эн-Сибзаан столько дней кряду беспрерывно тратил силы на поддержание жизней наёмников и сокрытие себя и их от всех глаз, так теперь ему ещё и пришлось усилить защиту.
Отправившись за Марсиусом, Хозяин опасался практически выздоровевшего Эн-уру-гала. Атаковать мальчишку было рано. Требовалась ещё пара дней, и Эн-Сибзаан высвободил немало важной для себя энергии, чтобы прохаживаться рядом с убежищем парня, не выказав своего присутствия. Теперь Хозяин нуждался в отдыхе. Но и незапланированная вылазка оказалась неожиданно полезной для опального Советника. Используя свою защиту на максимуме, Хозяин не упустил возможность незаметно детально обследовать не только убежище наследника и состояние Хранителя, но и самого парня, обнаружив в том несколько слабых мест. Вот для них-то Эн-Сибзаан и собирался поднакопить сил.
Вернувшись в свою башню, он приказал своре ждать и не покидать укрытия, после чего молча укрылся в своём углу, чем немало удивил начинающего трезветь Марсиуса. Он-то ожидал взбучки, но никак не пугающего равнодушия. Однако уже через мгновение наёмник позабыл о неполученном нагоняе от нанимателя. Его подельники в полней мере принялись за предавшего их коллегу.
– Тихо! – безмолвно крикнул Хозяин на обступивших побитого наёмника.– Ни звука мне, убогие твари!
Свора, гомоня, быстро разбрелась по своим местам, содрав предварительно с бывшего предводителя украденную им одежду. Одарив вора ещё парочкой пинков, наёмники презрительно оставили Марсиуса в одиночестве, вытолкав бессознательного подельника подальше от их ниши.
– Тихо, мрази! – уже с применением тумаков потребовал Хозяин.
Получивший по головам отряд наконец-то замолчал, но не столько от хлёста нанимателя, сколько от нового, внезапно мощного порыва ветра, и ветер этот странно хрипел. Стихия ворчала и огрызалась, пробираясь за стены ненадёжного укрытия, а незначительные подачки Хозяина не были способны уберечь преступников от её колкого холода.
Множественные порывы ветра согнали отряд ближе друг к другу, заставив отвлечься от желания ещё крепче поколотить предателя.
Глава 10
Сновидения одно за другим встревоженными птицами взлетали с длинных, мелко подрагивающих ресниц Кали. Она взволновано просыпалась, выныривая из зыбкого покоя и боясь взглянуть на воображаемые часы. Последние мгновения отдыха выдались забвенными, теряющими связь с лабиринтом и всем происходящим, из-за чего у Красной Звезды сложилось впечатление, что проспала она гораздо дольше, чем намеревалась. Но, отерев сонный ум от последних запутанных соображений, Кали прислушалась к внутреннему ощущению времени, с облегчением поняв, что не провела в исцелении и трети искривлённого года.
