столицу на длительные торжества.
Я сидела, как примерная повелительница, стараясь держать лицо, спину, и все остальные части тела, как должно и приличествует моему статусу. Муж делал то же самое рядом со мной с совершенно непроницаемым выражением лица. А в это время посылал по нашей связи мне прямо в мозг картинки, одна провокационнее другой…
Я держалась изо всех сил, чувствуя, однако, как лицо заливает краска смущения.
Не выдержав, начала пыхтеть, как ежик, и послала ему ответную картинку.
Как вот прямо сейчас достаю из-за трона подушку, и бью его ею прямо по лицу.
Хохот, который разнесся после этого по залу, имел эффект разорвавшейся бомбы.
Затихла музыка, замерли танцоры, все уставились на повелителя, как на седьмое чудо света.
У одного почтенного старейшины даже вино по подбородку потекло…
И уже это зрелище добило меня.
Я прикрыла лицо широким рукавом платья, сотрясаясь от беззвучного смеха, только временами всхлипывала, вытирая выступающие слезы.
Вечером, за закрытыми дверьми покоев, избиение повелителя подушкой все же состоялось.
Он чуть не умер.
От смеха, как вы уже, наверное, поняли.
А еще немного позднее мы воплотили в жизнь все те картинки… Мда…
Ланна.
Занятия с наставницей возобновились в прежнем режиме.
Концентрироваться и сосредотачиваться у меня получалось уже намного лучше, чем раньше.
Не понятно, то ли жизнь в теле пиксы так повлияла, то ли вынужденный долгий отдых, то ли это последствия обряда, но, тем не менее, уже скоро наставница даже стала без опасений давать мне сложные задания, связанные с круговым обзором окружающего мира. Начиная с малого – с нашей поляны для занятий, мы все расширяли и расширяли радиус, который я обхватывала внутренним зрением за раз. Потом были всякие задания, типа найди такое-то животное и приведи его сюда, или вырасти на деревьях определенного вида цветы, а потом убери их, и все в таком духе.
Созерцание неспешной гармонии и красоты окружающего мира каждый раз приводило меня в восторженный трепет, неизменно оставляя за собой умиротворение в душе…
А потом повелитель вновь подкидывал какой-нибудь сюрприз, и все начиналось по-новой…
На празднике все чаще в разговорах упоминались ристалища. Очередные были совсем скоро, даже слишком скоро, уже в конце этой осени.
Я уже заранее начинала переживать.
Радовало только одно.
Из-за последствий обряда, ему придется взять меня с собой.
Отойти друг от друга на сколь-нибудь значимое расстояние для нас теперь было просто физически невозможно.
Как все это будет выглядеть в реальности – я и на поле боя, не представляла.
Но Араниэль был спокоен, похоже, уже что-то придумал.
Потихоньку гости начали разъезжаться из древа и столицы по домам. Однако, уезжали практически только одни замужние дамы и девушки, мужчины оставались во дворце.
Главы ветвей – местные князья с сыновьями и личной охраной должны были сопровождать повелителя к Красному лугу – месту проведения олимпийских… Ой, нет, я хотела сказать «ристалищных» состязаний на континенте азари.
Там сейчас уже вовсю шли войсковые учения, и повелитель с главами по традиции будут должны за ними наблюдать.
Прямо как парад в честь девятого мая на Красной площади, мда…
Конечно, и я там тоже буду, хоть и не положено, но куда деваться…
Ехать и смотреть на этот триумф милитаризма, у меня не было никакого желания.
Но потом я подумала, что по пути могу посмотреть этот мир, ведь я практически нигде, кроме столицы и не была еще, наверняка, на континенте куча красивых мест и диковинок.
Подбодренная этими мыслями, я уже даже ждала этой поездки.
Каково же было мое разочарование, когда, выехав из портала в центре столицы, мы оказались прямо напротив перевала, пересекающего Обережный хребет (цепь гор, отделяющая Красное поле от всего остального материка).
Мое состояние, конечно, не укрылось от Араниэля.
– Что-то случилось, душа моя? – спросил он по нашей с ним связи.
– Думала, мы проедемся по красивым местам…– разочарованно протянула я в ответ.
На что он дал обещание, что потом мы непременно переместимся куда-нибудь.
Приободренная этой новостью, я уже веселее смотрела на мир вокруг.
А посмотреть было на что.
Когда наши трироги достигли вершины перевала, перед нами открылся величественный вид на огромную равнину.
Где-то далеко, у самой кромки горизонта, виднелась полоска моря, а на поле, выстроившись в правильные квадраты, стояли, сверкая доспехами, воины-азари. Тут же были и отряды всадников, так же красиво построившиеся в прямоугольники. Над всем этим сверкающим и грозным великолепием развевались на ветру длинные зеленые флаги с эмблемой золотого древа.
Мы с повелителем ехали во главе большой колонны всадников. Спустившись с возвышенности, проехали чуть вперед и свернули направо, вдоль строя воинов.
Я задумчиво скользила взглядом по бесстрастным лицам стоящих в ряд азари, и сердце охватывала тоска…
Сколькие из них погибнут на этих ристалищах?
Наверное, это очень страшно и обидно – умирать, когда впереди у тебя могла бы быть вечность.
Это люди проще относятся к смерти. Она всегда маячит где-то за горизонтом, подгоняя, побуждая успеть больше в этой короткой жизни.
А для бессмертного… Каково понимать, что ставишь на победу целую вечность радости, счастья, любви, самой жизни?
Араниэль снова уловил мои чувства, и задал вопрос, даже не оформленный в слова, просто передал мне легкое чувство тревоги и любопытства.
– Что происходит на поле боя, когда кого-то из строя сильно ранит, к примеру, стрелой? – беззвучно спросила я.
Повелитель чуть пожал плечами, передавая ответ:
– Он лежит на месте, где это случилось и ждет окончания сражения. Потом его забирают в лагерь ставки и порталом переправляют в столицу.
Я долго переваривала эту информацию.
Так значит, раненые на поле боя вот так просто лежат, и ждут, истекая кровью? И никто им не поможет?
Мое воображение тут же нарисовало эту картину. Ужасно!
– А в других войсках?
– Так же,– получила я краткий ответ от повелителя.
Все время, пока ехали шагом до места расположения ставки азари и войскового лагеря, я думала, что же можно сделать с этим безобразием.
Стоять в стороне, и видеть, как на поле умирают раненые, будет просто выше моих сил.
Но сформулировать мое предложение повелителю надо четко, чтобы он проникся серьезностью моих намерений. Да и красочная демонстрация тоже бы не помешала…
Мы остановились, доехав до вершины небольшого холма.
С этой возвышенности открывался хороший вид на стройные ряды войск. Дальше к закату были еще четыре таких же по размеру и равноудаленных друг от друга холма – места под лагеря и ставки командования
