Джон посадил ее на колени.
— Если я не ревнив и не вынашиваю тайных мыслей, не считай меня слишком простым и неоригинальным.
— Я всегда испытывала нежные чувства к простым людям, — сказала Джерри, целуя его. — Действительно нежные чувства.
Смех доносился сверху, звенел в воздухе, словно редко исполняемая мелодия. Полчаса назад Джон с Джерри, держась за руки, поднялись наверх, переодетые и готовые энергично взяться за дело в мансарде. Линда предупредила их, что там пыльно, работа скучная, но, очевидно, им было так хорошо вдвоем, что они не обращали внимания на грязь.
Улыбнувшись, Линда покачала головой. Влюбленные! Она не могла представить, что они делают наверху. Хотя нет, могла. Улыбка исчезла с ее лица.
Проклятый Гифф. Как только она начинала думать о своих друзьях, она сразу вспоминала о нем. Он сводил ее с ума, хотя в последнее время даже не появлялся. Все ее мысли были заняты только им, он целиком завладел ею, и она снова и снова вспоминала, как развивались их отношения. Закрыв глаза, она видела, как они гуляют на закате, вспоминала пикник под тенистым деревом. Вспоминала, как от одного его взгляда в ней поднималось желание, как она таяла от его поцелуев. Как отдавалась любви, свободно и радостно.
Тоска не проходила, наоборот, становилась только острее. Линда страшно скучала по Гиффу, особенно когда ей казалось, что он зовет ее. Может быть, он действительно звал ее? Она не знала. Знала только, что не желает встречаться с человеком, если он хочет быть с ней не потому, что любит ее, а потому, что это предопределено судьбой. Если он так одержим своими идеями, что не спрашивает ее мнения.
Линда предпочитала, чтобы отношения между мужчиной и женщиной были простыми и реальными. Чтобы ее просто любили.
Теперь ее короткая необычная связь с Гиффом закончилась. И если почаще повторять это, в течение лета ей удастся справиться со своим отчаянием.
— Подожди, я помогу тебе, — сказал Джон.
Джерри поставила картонную коробку на карточный стол.
— Да нет, она не тяжелая, — возразила она и бросила взгляд на массу игр и игрушек, в беспорядке лежавших в комнате. — Похоже, это все хлам, старые игрушки Линды. Сомневаюсь, что здесь найдется что-то стоящее.
— Все-таки я разберу их, а ты загляни в этот старый сундук. Думаю, там ветхие платья и шляпы. Вдруг есть что-то ценное. Я не берусь судить о предметах женского туалета.
— О, я бы не сказала. — Джерри ухмыльнулась. — Я помню, что ночью ты особенно заинтересовался моей новой ночной рубашкой.
Схватив Джерри за талию, Джон привлек ее к себе.
— Это разные вещи. Потом, меня больше интересовала та, на которой была надета рубашка. Даже на духи, которыми ты надушилась, я не обратил особого внимания, хотя у них был очень чувственный запах.
Они поцеловались долгим и неторопливым поцелуем. Ночью они, конечно, занимались любовью, и оба получили полное удовлетворение, но сейчас у Джерри снова возникло сильное желание все повторить. При такой работе они окажутся плохими помощниками Линде, никогда не наведут порядка в мансарде. Потом, Линда может войти сюда, и их счастливые лица напомнят ей о неудачном романе с Гиффом.
Но если соблюдать осторожность, Линда не увидит и не услышит их.
Джерри положила голову на плечо Джона.
— Я рада, что осталась последняя коробка. Мы уже такие потные и грязные, я хочу принять душ.
— Я пойду с тобой. Нужно экономить воду.
Джерри засмеялась:
— Тогда давай работать. Когда закончим, побежим наперегонки в душ и я обгоню тебя на лестнице.
— Это самое лучшее предложение за все утро.
Сев на пол, Джерри начала разбирать платья пятидесятых годов. Все они были аккуратно сложены, большинство платьев дополняли соответствующие аксессуары — маленькие плоские шляпки и шляпки с вуалью и цветными хлопчатобумажными перчатками.
— Какие странные туалеты, Джон, — заметила Джерри. — Как ты думаешь, если я надену какое-нибудь платье, я буду похожа на Джун Кливер?
— Сомневаюсь, — ответил Джон, поднимая голову, — он разбирал головоломки и настольные игры. — Вот если ты найдешь костюм джина, можешь надеть его. Не думаю, что ты станешь похожа на Джин, эту женщину-астронавта, зато знаю, что нужно делать после того, как я выпущу джина из бутылки.
— Очень мило.
— Посмотри-ка. Я уже много лет не видел ее.
Джерри обернулась:
— Что это?
Джон показал ей свою находку.
— Доска для спиритических сеансов. У моей сестры была такая, когда она была подростком. Мы все время издевались над ней, что она увлекается спиритизмом.
Он протягивал свою находку Джерри, но та не спешила брать ее в руки. Она вспомнила, что перепугалась до смерти, когда в последний раз касалась этой доски. А Линда так и не смогла забыть тот случай.
— Эти штуки связаны с чем-то сверхъестественным, — задумчиво сказала Джерри.
— Не говори мне, что через эту доску можно разговаривать с душами умерших, что ты веришь в это, — насмешливо заметил Джон.
— Нет. Я… я не знаю. Но когда мы с Линдой занимались спиритизмом, произошло что-то странное.
— У девушек очень живое воображение.
— Я не думаю, что мы все вообразили.
— А я уверен. Потом ты расскажешь мне, как вы проводили спиритические сеансы за этим карточным столом.
— Нет. — Джерри с отвращением смотрела на доску, которая казалась такой безобидной.
Джон со смехом стал размахивать над ней доской, словно дразня ее:
— Остерегайся предметов, вызывающих мурашки.
— Джон, не надо!
Он все ниже опускал доску, и ей пришлось протянуть руку и оттолкнуть ее от себя.
— Перестань!
Он перестал дразнить ее, но улыбка не сходила с его лица.
— Хорошо, но должен сказать, что ты слишком серьезно воспринимаешь все эти фокусы. Это же просто настольная игра.
Он поставил коробку на карточный стол и, помолчав, добавил:
— Смотри: здесь же сказано, что эта доска предназначена только для развлечений.
— Да, конечно, это так. Однако я знаю, что тогда мы с Линдой испытали самый настоящий ужас. Я не хочу даже прикасаться к ней.
Он отложил доску в сторону.
— Может быть, я возьму ее с собой в Нью-Йорк, чтобы посмотреть, сможет ли она представить мне картину будущего состояния финансовых рынков.
— А я, может быть, стукну этой штукой тебя по голове.
Джон засмеялся:
— Ты закончила?
— Дай мне убрать платья обратно в коробку. Линда, вероятно, отдаст их кому-нибудь, она что-то говорила о музеях и театральных студиях.
— Я рассортировал все игры, пусть Линда решает, может быть, она оставит их себе.
