– Что ж, это позволит нам сэкономить на «Маленьких тигрятах», – заметил он, пытаясь сгладить свою первую реакцию, которая ясно означала: «Надеюсь, ты это не серьезно?»
– Забудь о моих словах, – поспешила сказать Мел, ругая себя за то, что подняла этот вопрос.
Если она оставит работу, им придется туго. Премиальные, которые она получала в компании на Рождество, в течение многих лет являлись хорошим подспорьем для семьи, и хотя зарплата Эйдриана станет побольше, если он получит степень, но и тогда денег будет недостаточно. Нужно прокормить семью из четырех человек да еще выплачивать кредит…
– Зачем я это сказала? – Она пожала плечами. – Глупая идея. Прости, что обеспокоила тебя. Ты же знаешь, что я с ума сойду без работы.
– Нет, это ты прости меня за мою реакцию, – извинился Эйдриан. – Я, разумеется, страшно удивился. Серьезно, Мелани, если ты хочешь бросить работу, мы можем обсудить это. Пожалуй, мы справимся…
Мел взъерошила его волосы.
– Это просто глупые мечты. Неужели ты думаешь, что я смогу бросить «Лоример» после всего того, что я сделала для компании?
На следующее утро Сара с удивлением обнаружила, что ее мама и младшая сестра спят в гостевой спальне.
– Почему ты спишь на бабушкиной постели? – требовательно спросила она. Мел сквозь дремоту смотрела на Сару. Господи, какая же она хорошенькая в пижаме с изображением Винни-Пуха и носочках с тигрятами! Розовые щечки, светлые, как лен, волосы спутались во сне.
Было начало пятого, когда Мел в последний раз взглянула на будильник и провалилась в сон. А теперь часы показывали половину седьмого. Господи, она проспала! Рядом с ней тихо посапывала во сне Кэрри.
– Кэрри ночью было очень плохо, и я не хотела, чтобы она своим плачем разбудила тебя, дорогая, – улыбнулась Мелани.
– Я тоже хочу полежать с тобой. – Сара обиделась, узнав, что ее оставили одну посреди ночи, и тут же полезла на постель, чтобы исправить несправедливость. Посасывая палец, она притиснулась поближе к матери. Мел одной рукой придерживала ее, другой осторожно пыталась разбудить Кэрри. На ощупь тело девочки было прохладным, ясно, что температура спала, щечки ее больше не пылали жаром. Сладко зевнув, Кэрри открыла глаза и уставилась на мать; длинные светлые реснички окружали большие голубые глаза.
Несмотря на усталость и страх перед предстоящим днем – ведь ей снова придется носиться на предельной скорости, чтобы успеть все, – Мел вдруг ощутила огромную радость. Она там, где ей и следует быть. Не на работе, где все равно стала бы беспокоиться о своих детях, а здесь, обнимает их и заботится о них. Она мать. И делает то, что ей положено. В ней заговорил основной инстинкт, то, что было самым главным. Никто не смог бы заботиться так о Кэрри и Саре, как она. Она незаменима для своих детей.
Несмотря на ранний час, у кабинета врача уже было полно пациентов, и Мел, которая ворвалась туда с Кэрри на руках, забросив Сару в «Маленькие тигрята», поняла, что ее намерение успеть на работу к двенадцати вряд ли осуществимо.
Мама приедет в одиннадцать, чтобы посидеть с Кэрри, но если они и выйдут к этому времени отсюда, то какой смысл возвращаться домой? Мел смотрела на других пациентов, большую часть которых составляли женщины с маленькими детьми. И неожиданно Мел спросила себя: если она встанет посреди приемной и скажет, что работает и обязана быть на месте как можно раньше, не пропустят ли ее без очереди? Все эти люди, наверное, так бы и замерли, держа в руках «Гольф Про» и «Хелло».
Кэрри вертелась у нее на руках, прижимая к груди мягкую овечку, а все окружающие невольно стали свидетелями того, как Мелани пыталась разрулить свой день.
Первым делом она позвонила Сью, секретарше отдела рекламы. Непонятно почему, но та не подняла трубку, и Мел пришлось ограничиться сообщением: «Если ты прячешься, Сью, пожалуйста, сними трубку. Это срочно. Мне придется пропустить брифинг в 8.30, так как я должна показать Кэрри доктору. Я, правда, звонила Ванессе из маркетинга и просила ее извиниться за меня, но она не перезвонила. Не могла бы ты проверить, сделала ли она это, а потом перезвонить мне? И еще отмени мою встречу в 11 часов. Я сделала бы это сама, но записная книжка осталась у меня на столе».
«Идиотка!» Мел мысленно видела свою записную книжку посреди развала на своем столе, где она оставила ее, когда, как всегда в страшной спешке, убегала из офиса прошлым вечером.
– Мамочка, я хочу домой, – хныкала Кэрри.
Успокоив дочку лаской и несколькими глотками сока, Мел
снова взялась за телефон.
– Сью, не могла бы ты попросить Энтони провести за меня встречу со студентами-практикантами? Я буду… – Она колебалась. «В двенадцать? В двенадцать тридцать? Может быть, проще сказать – после ленча?» – В час, – сказала она, наконец.
Пациентки, занятые рассматриванием журналов, были крайне удивлены, почему они должны выслушивать каждую деталь безуспешных попыток Мел выследить и поймать некую Сью.
И если бы хоть одна из этих женщин смотрела на нее с некоторой симпатией! Мел подумала: будь она на их месте, непременно бы улыбнулась с сочувствием женщине, попавшей в трудное положение, – в знак понимания и женской солидарности.
Но возможно, эти женщины не видели того, как безуспешно она пытается урегулировать ситуацию, а видели только ее модное пальто цвета сливы и нитку аметистовых бус на шее. Перед ними была бизнесвумен, существо с другой планеты, которой не место в их мире.
Мел хотелось бы крикнуть им, что они ошибаются. Она из их мира! Мир без сна с плачущим малышом на руках – это и ее мир. Но они не желают видеть ничего, кроме ее модного пальто.
Мел ворвалась в здание «Лоример» в 12.30 и тут же столкнулась с Хилари. Само Совершенство в красном строгом костюме, с соответствующей помадой на губах выходила из здания с одним из финансовых директоров. Эти парни были для Мел все как один: выражение необыкновенной значительности на лице и одежда, которая выдавала их стремление походить на Майкла Дугласа из «Уолл-стрит».
Зная, что она непозволительно опоздала, Мел попыталась улыбнуться и встретила холодный взгляд своего босса.
– Я уже искала тебя, Мел, – сказала Хилари тоном, требующим безотлагательных объяснений.
Мел перевела дыхание.
– Моей младшей дочери было плохо ночью, и мне пришлось отвезти ее к доктору. – Она старалась говорить спокойно.
– О! – Никто не способен был произнести это «о» так выразительно, как Хилари.
«О, тебя ждут большие неприятности! Ты даже представить себе не можешь какие».
Пока Мел ехала в поезде, она уже испытывала отвратительное чувство из-за того, что страшно опаздывала. Теперь это чувство стало просто невыносимым.
