Одна из ведущих российских социалистических партий, РСДРП, после революции также испытывала трудности. Поражение революции не могло не вызвать радикальных расхождений по вопросам дальнейшей стратегии и тактики партии. Резко уменьшилась численность партии, которая весной 1907 г. достигала 150–170 тыс. членов, а позднее — около 60 тыс. большевиков и свыше 45 тыс. меньшевиков. Из партии ушло значительное число активных функционеров, особенно из среды инженерно-технической и творческой интеллигенции. Исчезло множество нелегальных организаций в столицах и в отдельных регионах. Большая роль в деятельности среди масс отводилась периодическим изданиям, которые после очередных закрытий упорно возрождались, и их общее число в итоге росло. Широко использовались легальные рабочие организации: профсоюзы, страховые кассы, воскресные школы, рабочие клубы и пр.
Период 1908–1912 гг. связан с появлением множества течений и групп внутри обеих фракций РСДРП. «Ликвидаторы» выступали за свертывание и минимизацию подпольной борьбы. Группа «отзовистов» (или «впередовцев»), напротив, стояла исключительно за развитие подпольной деятельности партии и призывала к отказу от легальных средств борьбы и организаций, отзыву социал-демократических депутатов из Думы. Против этих крайностей решительно выступало основное ядро большевистского крыла и часть меньшевиков-партийцев во главе с Г. В. Плехановым. Попытки в 1908–1910 гг. преодолеть раскол партии не дали результата. Лишь решительное изгнание инакомыслящих восстановило ее единство. Эта линия, отстаиваемая В. И. Лениным, получила завершение в Праге в январе 1912 г. на Всероссийской конференции РСДРП, исключившей ликвидаторов. С апреля 1912 г. в Петербурге большевистский ЦК стал издавать легальную ежедневную рабочую газету «Правда».
Партии радикально левого направления после революции пострадали в результате репрессий самодержавной власти и от активно используемой охранкой системы провокаторства. Это наносило существенный вред нелегальным организациям не только в связи с их раскрытием, но и потому, что провокаторами нередко оказывались видные партийные деятели. В РСДРП таким был рабочий Малиновский, окончательно разоблаченный лишь после Февральской революции. В партии эсеров в качестве провокатора действовал один из создателей партии, руководитель ее Боевой организации Е. Азеф. Руководство партии и рядовые члены, участники Боевой организации отказывались верить сообщениям, поступавшим с сентября 1905 г. от чинов Департамента полиции о давней провокаторской деятельности Азефа. Расследование специально созданной комиссии ЦК эсеров, третейский суд вынудили ЦК партии эсеров 7 января 1908 г. официально объявить Азефа провокатором. Это разоблачение, как и дальнейшие неудачные попытки Б. Савинкова возродить деятельность Боевой организации, вызвали значительный отток из эсеровской партии и ослабление ее политической роли.
В условиях наступившей реакции эсеровские организации нещадно уничтожались охранкой. Полностью были ликвидированы летучие боевые отряды, созданные взамен распущенной Боевой организации. После разоблачения Азефа старый состав ЦК, признавший себя политически и морально ответственным за его провокаторство, подал В 1909 г. в отставку. Большинство нового состава ЦК вскоре арестовали. Кризису партии способствовало проведение столыпинской аграрной реформы, укреплявшей у части крестьянства собственнические настроения. Призывы эсеров к бойкоту реформы не находили широкого отклика в деревне.
Более активно проявило себя в условиях спада революционного движения течение социалистов, названное «трудовическим» (или трудовики). Его истоки связаны с левым флангом легального народничества, и в противоположность эсеровскому радикализму оно было умеренным. Трудовики сотрудничали в Думе с партией народных социалистов. Хотя энесы действовали сугубо на легитимной основе, резко выступая против подпольной работы, но по программным установкам в глазах властей выглядели ниспровергателями «существующего в государстве строя», поэтому часто привлекались к уголовной ответственности. Как влиятельная партия энесы с 1910 г. исчезают с политического горизонта, а их немногочисленные организации влачат жалкое существование.
Рабочие профсоюзы. Несмотря на распространение неверия и усталости, рабочие тянулись к легальным обществам и союзам, которые давали выход общественной энергии. В связи с этим важную роль играли профсоюзы, хотя их вдвое уменьшившееся число в 1908 г. по сравнению с 1907 г. через 2 года понизилось до 200 союзов с общей численностью около 38–40 тыс. членов. Профессиональные рабочие организации продолжали существовать в большинстве губерний, областей, градоначальств и округов, объединяя в своих рядах рабочих 79 профессий. Не переставали выходить профессиональные журналы: «Единство» (орган металлистов), «Печатное дело», «Станок текстильщика», «Голос деревообделочника», «Петербургский кожевник», «Профессиональный вестник» и др. Профсоюзы выступали инициаторами создания бюро труда для безработных, рабочих библиотек, проведения лекций, литературных вечеров, экскурсий и пр. Характеризуя специфику и многообразные направления деятельности профсоюзных объединений на Юге России, находящихся под влиянием социал-демократов, киевский генерал-губернатор отмечал: «Уставы обществ… построены на общих принципах социал-демократической программы. Общества ставят своей целью объединение рабочих в пределах всего генерал-губернаторства, содействие умственному и нравственному развитию членов». Российские рабочие не смирялись с закрытием профсоюзов, возрождая их в нелегальных формах, не успокаивались при отказе в регистрации, подавая новые прошения, противодействовали стремлению властей не допустить создания централизованных отраслевых, городских или губернских профсоюзов. Защищая завоеванные права, не позволяя снижать жизненный уровень в условиях продолжавшейся депрессии, рабочие расширяли участие в кооперативном движении. Сначала это были фабричные и железнодорожные кооперативы, находившиеся в зависимости от администрации, но потом стали создаваться независимые потребительские общества. В целом количество рабочих кооперативов в России было не очень значительно (в конце 1911 г. всего 86), но они существовали повсеместно. Кооперативы более других массовых рабочих организаций стояли в стороне от политической борьбы.
§ 4. Внутренняя политика правительства. Проблемы модернизации России
После третьеиюньского переворота правительство принимает жесткие меры по стабилизации положения в стране. Наиболее активно эта линия внутренней политики проводилась до 1909 г., т. е. в годы премьерства П. А. Столыпина, что обусловило ее характеристику как «столыпинской реакции». Председатель Совета министров неоднократно публично заявлял о своей убежденности в необходимости искоренения революционных настроений и решительных действий против революционеров. Он не отступил даже перед непрекращавшимися (всего их было И) покушениями на него. Правительство широко использовало Положение об усиленной и чрезвычайной охране, вводя его нормы в отдельных регионах страны. С кануна революции (июль 1904 г.) и по июль 1909 г. репрессиям подверглось не менее 1,5 млн человек. Беспощадное искоренение смуты сопровождалось обысками в железнодорожных поездах, школах, университетах, церквях, учреждениях земств и судов. К началу 1908 г. в тюрьмах находилось более 200 тыс. человек, что вдвое превышало число мест в них и содействовало распространению болезней, особенно сыпного тифа. Смертная казнь, по словам В. Г. Короленко, стала в России «бытовым явлением». В 1906–1909 гг. было закрыто 350 профсоюзов рабочих, почти 500 — отказано в регистрации. Большинство возникших в революцию демократических организаций подверглись полному уничтожению. Исчез Крестьянский союз, жалкие обломки остались от студенческих и профессионально-интеллигентских союзов.
Столыпинская аграрная реформа. Идеи дальнейшей модернизации России в социально-экономической сфере получали все большее распространение даже в правящем классе. Такой позиции придерживался и новый председатель Совета министров П. А. Столыпин, считая необходимым ликвидировать глубинные причины народной борьбы против власти. Он: заявлял: «Революция — болезнь не наружная, а внутренняя, и одними наружными средствами ее не вылечишь». В модернизационно-реформаторской линии политики столыпинского правительства ключевое место заняла аграрная реформа. Суть ее сводилась к решению крестьянского вопроса не через отчуждение помещичьих земель, а предоставлением крестьянству земли в индивидуальную собственность за счет общинного фонда. Данная идея к этому времени прошла уже определенный путь развития на съездах уполномоченных дворянских обществ и в Особом совещании о нуждах сельскохозяйственной промышленности под председательством Витте. При известном сходстве позиций Столыпина и Совета объединенного дворянства в разрешении аграрного вопроса у них были различия, даже определенные противоречия, которые в дальнейшем привели к серьезному конфликту. Дворянство, высказываясь за разрушение общины, видело в этом единственную возможность отвести крестьянскую угрозу от помещичьей земли. Столыпин, не покушаясь на дворянские имения, руководствовался идеей создания в земледельческом центре страны хуторского хозяйства. В этой позиции премьера, вероятно, сказался его жизненный опыт, никак не связанный с русской деревней. Это было характерно и для разработчика землеустроительной части реформы, датчанина А. А. Кофода. Приехав в Россию в 22-летнем возрасте и совершенно не зная русского языка, он долго жил в датской колонии в Псковской губернии. В проведении аграрной реформы отразилось личное неприятие Столыпиным духа русской общины, о чем он писал в 1904 г.: «У русского крестьянина — страсть всех уравнять… а так как массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы должны быть принижены к пониманию, к устремлению худшего, инертного большинства». На эти деятельные элементы он и рассчитывал, приступая к разрушению общины. Осуществление реформы неотделимо у Столыпина от проявления силы верховной власти: «Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками — бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшения землепользования — вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы».
