я оказался в ведомстве Э. Д., прошло уже несколько месяцев. «Пока не уляжется прецедент», — говорила Э. Д. в самом начале. Я надеялся, что прецедент улёгся и Грачёв вернётся в мою жизнь. Он ведь мой единственный друг.
Он дважды отбил вызов. Потом, после долгого молчания, взял трубку.
— Алё.
— Привет.
— Храмцов… — было слышно, как он перемещается по какому-то помещению, возможно выходит из кабинета на лестницу. — Я всё передал Эсфири Давыдовне. Не звони мне больше и не появляйся.
— Андрюха, давай встретимся.
— Не хочу, — ответил Грачёв. — Скажи спасибо, что я ради тебя всё замял, насколько это было возможно.
— Спасибо, Грачёв, — сказал я. — Поговори со мной.
— Поверь на слово, мне пришлось не только побегать по инстанциям, но ещё и раскошелиться, — ответил Грачёв. В его интонации мне послышалась злоба. — Если хочешь говорить, приходи с деньгами.
Я молчал.
— Аппарат стоит почти два миллиона рублей. Не говоря уже обо всём остальном…
Грачёв помолчал немного и продолжил, уже более мягко, но всё равно решительно.
— Храмцов… Я не то хотел сказать. Возьми в голову раз и навсегда. На самом деле ты мне уже не должен ни копейки. Я разобрался с родственниками пациентки, разобрался с юристами. Я всё сделал, я достал деньги. Просто, пока я разгребал то дерьмо, которое ты после себя оставил, я понял, что ты мне никто. Ник-то. Ясно тебе?
— А я думал… — сказал я.
— Храм, ты всегда был придурок! — закричал Грачёв. — Болтались мы с тобой от скуки, от нечего делать. Я взял тебя на работу, потому что хотел вытащить из той задницы, в которой ты очутился. Я всегда тебя выручал. Но никогда не думал, что у тебя так скоро поедет башка! Из-за тебя я залез в такие долги, что просто мама не горюй!
— Грачёв, давай я приеду.
На том конце провода раздалось сдавленное рычание.
— Только попробуй! — чётко и членораздельно сказал Грачёв, и было слышно, как его слова раздуваются и спадаются в телефонном эхе.
— Где ты сейчас?
— Только приедь, — продолжал Грачёв. — И не успеешь ты войти в дверь, как я вызову наряд, и тебя так отметелят, и упекут в такие е***, что ты, б***, не только дорогу ко мне позабудешь, но и своё имя в паспорте. Ты понял?
— Понял, — сказал я и добавил: — Прости, я не хотел.
Было слышно, как Андрюха ещё раз выматерился и нажал отбой.
Задание 15. Грачёв
(из коробки №D-49/2-ЮХ)
1999 г., 2011 г. и многие другие
Пожалуй, я не совсем верно сосчитал своих друзей. Правильнее было бы сказать, что у меня два друга: Андрюха трезвый и Андрюха пьяный, два разных человека с одинаковыми лицами. Андрюха трезвый возник в моей жизни закономерно, как старший коллега. Прошло время, и он стал товарищем, а не просто парнем, который работает в моём отделении.
С Андрюхой трезвым к тому времени нас связывала целая куча приключений. Вспомнилось: в гостях у одной коллеги я сослепу наступил на маленькую черепашку, и Андрюха вместе со мной бегал по зоологическим магазинам, искал замену покалеченному животному. Мы часто выручали друг друга по работе. Пока не появилась Вика, Андрюха с Татьяной пытались то и дело познакомить меня со всякими симпатичными девицами, но из этого ничего хорошего не выходило. Татьяна путала дружбу с игрой в куклы; ей казалось, что друзей разного пола очень просто между собой переженить: сначала нужно посадить их за стол, потом отправить в магазин, а там уж и до свадьбы недалеко. В общем, я сбегал, Татьяна дулась, а Грачёв хохотал.
Насколько весел и жизнелюбив был трезвый Грачёв, настолько безобразен был его теневой двойник. Тень появлялась после третьей рюмки водки или после второй пол-литры пива. Тень была человеком, способным на многое. Например, однажды Андрюха-Тень, ни слова не говоря, вышел из кафе и пошёл на мост вешаться. Все подумали, что он идёт в туалет, а Грачёв через всю Петроградку прошёл до Биржевого моста, где принялся прилаживать галстук к ограде, примеряя на шею неумелую петлю. Спасли его два прохожих мужика. Вместо благодарности за спасение один из них получил в челюсть, а другой под дых. В милиции Андрюха пытался объяснить, что он человек серьёзный, семьянин и врач. Протрезвевший Грачёв недоумевал: он здоров и счастлив, и поэтому — какого ляда ему было вешаться на Биржевом мосту? Пресловутый галстук с места драки таинственно исчез.
Однажды он напился в гостях у своих финских знакомых, встал из-за стола и перепутал сортир со стенным шкафом. Его не смутила даже одежда, висящая в шкафу. Тень спустила штаны, и французское пальто хозяйки пропало ни за грош. После того как нас прогнали из гостеприимной квартиры, я довёл Андрюху до автобусной станции, усадил на сиденье и довёз его, спящего, до дому.
Перед самым кризисом девяносто восьмого года Андрюху позвали работать в частную контору, где такие же, как мы, реаниматологи выводили нариков из ломки. Грачёв организовал мне собеседование. Клиника платила врачам хорошие деньги, но там нужно было дневать и ночевать. Я колебался: полностью бросать больницу я тогда не хотел, а совмещать две работы при живой маме Наде — не мог. Я отказался. А потом мама Надя умерла, в стране случился кризис, и меня уже никто никуда не приглашал. Все затаились и держались за свой клочок малого счастья: маленькая зарплата, маленькая квартира и полное отсутствие сбережений.
Андрюха рассказывал, как в его наркологической клинике один парень послушал новости и сиганул в окошко. Но меня кризис почти никак не коснулся — одним крахом больше, одним меньше. Сначала я следил за происходящим в стране, а потом перестал. Кризис воспринимался легче, нежели предыдущий, пережитый вместе с мамой Надей.
Выяснилось, однако, что перед самым дефолтом наша больница умудрилась купить ещё один УЗИ-аппарат, большую стационарную «Алоку».
— Подойди к Мадине, — говорил мне Андрюха. — Ты и так уже почти диагност. Пойдёшь на курсы, будешь брать у них подработки. Диагносты богатые, они в карман берут.
— Я не умею брать в карман, — сказал я.
— Ага, — сказал Андрюха. — А вот запасы отделения под ноль ты подчищать умеешь.
Я собрался с духом и подошёл к Мадине Павловне, заведующей отделением лучевой диагностики.
— Переходите к нам на постоянной основе, — сказала Мадина. — Не люблю гостевые браки.
Когда я вернулся сообщить новость, Андрюха разбирался с новой программой, которую сисадмины установили на компьютер ординаторской.
— И что ты решил? — спросил Грачёв, тыкая курсором в столбец какой-то таблицы.
— А что тут решать, —
