Глава 4
Общество
Ни в одном из разделов изучения гуннов противоречия между немногочисленными фактами и построенными на них теориями не являются столь очевидными, как в исследовании гуннского общества. Искушение поместить гуннов в любимую социально-экономическую категорию исследователя, судя по всему, труднопреодолимо. Поздние византийские авторы часто транскрибируют титулы варваров. Они говорят χαγάνος об аварах, βοιλᾶς о булгарах и τουδοῦος о хазарах. Приск использовал только греческие слова для обозначения рангов и титулов гуннов. Каким словом он перевел βασιλεύς, неизвестно. Но некоторые современные авторы называют Аттилу «каганом», как будто они были вместе с Приском при дворе и, зная язык гуннов, понимали, как к нему обращаются подданные. Другие, «свалив в одну кучу» всех евразийских кочевников и полукочевников, от скифов до казахов XIX в., построили то, что сами же назвали кочевническим обществом, разбрасываясь якобы техническими терминами, вроде il и ordu. Самым большим грешником в этом отношении был Т. Пейскер, у которого имеются последователи. Томпсон видит гуннов завывающей толпой полуобнаженных дикарей. В своем желании столкнуть не только гуннов, но и их союзников на нижние ступени лестницы эволюции Томпсон временами даже ошибочно переводит тексты. Он ссылается на Созомена (IX, 5): «Церковный историк увидел многих из них [скиров] у подножия и на склонах горы Олимп в Вифинии; предположительно, они работали пастухами в римских владениях».
В действительности Созомен видел их обрабатывающими землю. Советские историки нашли для гуннов место в линейной эволюции социальных функций, составленной Льюисом Морганом, которой более или менее точно следовал Ф. Энгельс. Гунны, по их словам, находились на последней стадии «варварства», когда «языческое общество» развивается в «военную демократию», которую Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» характеризовал следующим образом: «Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабеж им кажется более легким и даже более почетным, чем созидательный труд. Война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом…»
По Энгельсу, греки в героическом веке были типичными представителями военной демократии. Советские историки, неустанно повторяя, что гунны достигли той же стадии, конечно, даже не пытались это доказать. Имена Аттила и Агамемнон начинаются с одной и той же буквы – и это все. Если все народы, которые под руководством военачальников грабили своих соседей, жили при военной демократии, ассирийцы, скотоводы-зулусы, земледельцы-ацтеки и пираты-викинги входят в одну группу. После многих попыток точнее определить «военную демократию» она постепенно превратилась в пустую фразу. Теперь нам говорят, что это тип политической надстройки, который не отражает процессы, происходившие в экономической базе.
Единственным советским ученым, который отнесся к определению Энгельса серьезно, был А. Бернштам. Поскольку предполагается, что общество, которое следует за другим, представляет более высокую стадию развития человечества, молодая военная демократия гуннов в свое время сыграла прогрессивную роль. Бернштам весьма оригинально повернул концепцию прогресса. Он не утверждал, что гунны сами по себе более развиты, чем народы, которые они покорили. Их вклад в прогресс был скорее косвенным: они помогли сломать «рабовладельческие» общества, в том числе Римскую империю, тем самым расчистив дорогу для более прогрессивного феодализма. Именно этот тезис Бернштам изложил в своих «Очерках по истории гуннов».
Он подвергся яростным нападкам. Это правда, Бернштам совершил ряд грубых ошибок. Вместо того чтобы обратиться к первоисточникам, он использовал цитаты из безнадежно устаревших компиляций. Но его главный грех в том, что он поставил гуннов на тот же уровень, что и молодые варварские народы – славянские и, хотя это было произнесено только шепотом, германские племена. Как и их последователи – авары, печенеги и монголы, – гунны были злейшими врагами миролюбивых наций Восточной Европы. Книга Бернштама была изъята из обращения.
Обязанность держаться в рамках марксизма ведет к странным результатам. Венгерский историк и филолог Харматта в 1951 и 1952 гг. опубликовал несколько статей о гуннском обществе с длинными цитатами из трудов индийских, аккадских, иранских и ряда других древних авторов. Тщательно взвесив все за и против, он пришел к выводу, что гуннское общество стало государством в 445 г., плюс-минус два года. Но непокорные гунны отказались умещаться в рамки, определенные Энгельсом. Гуннское общество, заключил Харматта, «не имело определенного собственного характера».
Значения терминов для социальных институтов гуннов приходится определять по контексту. Λογάδες, утверждают словари, это «избранные люди». Таков ли смысл у Приска? Поскольку исследователи гуннов обычно читают ранних византийских авторов так, словно они написаны Фукидидом, их труды содержат ряд ошибок. Далее я лишь буду касаться взглядов на гуннское общество Томпсона и Харматты – только они отнеслись к вопросу с должной вдумчивостью.
Приск – единственный автор, писавший о гуннских logades. Пятерых он называет по именам:
1. Онегесий, «который обладал властью, уступавшей только Аттиле между скифами».
2. Скотта, брат Онегесия, который хвастался, что может говорить или действовать «на равных с братом перед Аттилой».
3. Эдекон, знаменитый воин гуннского происхождения.
4. Берих, повелитель многих деревень.
5. Орест, римлянин из Паннонии, секретарь Аттилы.
Это слово также встречается еще в восьми отрывках.
6. Эдекон, и Орест, и Скотта, «и другие logades».
7. «Logades скифов, как Аттила, брали пленных из числа зажиточных людей, потому что их можно было продать дороже».
8. Онегесий устроил совет «с logades».
9. Римские послы направились к дому Адамиса «с некоторыми из logades этого народа».
10. Аттила приказал «всем logades собраться вокруг него», чтобы показать дружбу Максимину.
11. Хризафий спросил, легко ли попасть к Аттиле Эдекону, который ответил, что является близким другом Аттилы, а также его телохранителем «вместе с другими logades, избранными для этого».
12. Хелхал собрал logades готов.
13. Кунха, царь кидаритов, желая наказать Пейроза за ложь, «притворился, что ведет войну с соседями и ему нужны люди, но не солдаты, пригодные для войны, таких у него бесконечно много, а люди, которые могли бы служить военачальниками». Пейроз послал ему три сотни logades.
По мнению Томпсона, logades – это стержень всей администрации гуннской империи. Он идентифицировал их с аттиловским ἐπιτήδειοι и οἰϰεῖoι ϰαὶ λοχαγοί Ульдина.
Предполагается, что они управляли определенными частями империи, следили за порядком, собирали дань и продовольствие. Во время военных кампаний они командовали не только специальными отрядами гуннов, но также контингентами, сформированными на территориях, которыми они владели. Томпсон не перевел слово, как будто logades – некий технический термин. Он даже упомянул о времени, когда появился институт logades.
Харматта первым подчеркнул факт, что logades, о которых писал Приск, имеют не гуннские, а германские и греческие имена. Предполагалось, что Аттила ликвидировал старую племенную организацию и правил, опираясь на помощь logades. Позднее Харматта отверг отождествление Томпсоном logades с ἐπιτήδειοι, что на самом деле означает «друзья», и также с οἰϰεῖoı ϰαὶ λοχαγοί Ульдина, его соплеменниками и офицерами. Он также снизил зависимость logades от Аттилы. По его мнению, они были правящим классом, сравнимым с vazurgān uδ āzāδān – «великими и знатными» сасанидской Персии. Во всем остальном Харматта соглашался с Томпсоном. Его logades также правили территориями, собирали налоги и т. д.
Альтхайм (1962. 4) считает logades «новым закрытым сословием». Они так называются, утверждает он, поскольку в буквальном смысле выбирались Аттилой, который использовал их в разных кампаниях, для выполнения дипломатических поручений и сбора налогов.
Эти ученые читают у Приска больше, чем он написал. Он ничего не говорил о сборе налогов, только упоминал, что Берих являлся господином многих деревень, но из этого вовсе не следует, что все logades, включая секретаря Аттилы, были крупными землевладельцами. Несчастные готы, которые в конце 460-х гг. скитались по северным Балканам, тоже имели logades. Поскольку они не имели земли – им пришлось просить ее у римлян, – их logades не могли быть землевладельцами. Не было у готов и короля, чтобы этих logades выбрать. Загипнотизированные словом, которое они не смогли найти у других авторов – современников Приска, Томпсон, Харматта и Альтхайм превратили его в обозначение хорошо определенной социальной группы.
