– Плохо, что не Шерлок Холмс, а то хотелось бы о себе послушать, – язвил, не унимаясь, Мелентьев.
– А хотите? – принимая вызов, хищно сощурился Прокофьев.
– Ну, попробуйте, блесните дедукцией.
– А мне показалось, что дедукцией увлекаетесь вы. Возможно, жена в курсе.
– В курсе чего? – нахохлилась женщина.
Глядя на нее, Прокофьев понял: никакая сила не заставит ее покинуть палату. А остановиться он уже не мог: Мелентьев больно задел его профессиональную струнку.
– Дедукция – понятие растяжимое, это ведь могут быть медицинские сайты или оружейные, я, например, юриспруденцией интересуюсь. – Егор осторожно коснулся руки собеседника, обращая внимание на замытое чернильное пятно. – Когда создаете пароль для работы с дедукцией, надо его на бумаге записывать, а вы на руке, видно, торопились.
– Какой пароль? – дернулся Мелентьев, вырывая руку.
– И допоздна за компьютером засиживаться не стоит. Ночью в спальне темно, супруга свет включать не велит, а ночью все кошки серы. И носки тоже.
– Какие носки? – Валерий Макарович глянул вниз, приподняв одну ногу, затем другую.
И покраснел. Один носок у него черный, а другой синий.
– Под утро температура падает, – продолжал Прокофьев. – В спальне прохладно, хочется надеть носки, а еще не рассвело. Вы уж в следующий раз поаккуратней будьте.
– И вернулся ты под утро! – уперев руки в бока, сказала Мелентьева.
– Да у меня доклад! – Голос у Валерия Макаровича нервно дрогнул.
– Жаль, что вы, Евгения Викторовна, мужу не поверили! За пинцет схватились.
– За пинцет?! – Мужчина провел пальцем по щеке возле правого уха.
Именно там Прокофьев и заметил маленькую поверхностную ранку. Из левого уха волосинка торчала, а из правого нет. Видимо, Мелентьев дернулся, когда жена вырывала волос из уха, острый край косметического пинцета царапнул кожу.
– Поверьте, Евгения Викторовна издевалась над вами с самими благими намерениями… Евгения Викторовна, в следующий раз очищайте от волос оба уха.
– В следующий раз я ему… – начала было Мелентьева, но Прокофьев ее перебил:
– И еще будьте внимательней, когда везете ребенка в сонном состоянии… – Он вынул из кармана для носовых платков маленькую куклу из детского набора. – В детский сад… Или сейчас лето, какой детский сад? Куда вы везли дочку?
– Вообще-то внучку! – Мелентьев искренне обрадовался, уличив Прокофьева в неточности.
– Но куда-то везли… Это правильно, на Садовой улице сейчас небезопасно… Валерий Макарович, вы же знаете об убийстве в доме Хвойникова? И даже что-то видели.
– Может, видел, а может, и не видел.
– Вы возвращались с работы наверняка на машине… У вас есть видеорегистратор?
– Да, конечно.
– Хотелось бы посмотреть, что он у вас запечатлел. И желательно с комментариями. Давайте с самого начала, вы возвращались домой… – Егор показал пальцем на себя, а затем на Мелентьева.
– Возвращался. С объездной дороги. По ней самый короткий путь, ну, в некоторых случаях. Еду, смотрю, машина в поле стоит, минивэн, старенький такой, краска выцветшая, местами облупленная. «Мицубиси», кажется. Окна затемненные, никого не видно, если спереди смотреть. А я проезжаю, смотрю, мужчина какой-то за машину заходит. Только руку его увидел и ногу. А в руке номер. Регистрационный номер. Я думаю, он его с машины снимал, а меня увидел, за машину спрятался. Но, видимо, я быстро ехал, не успел он совсем спрятаться.
– Номер снял, и машина осталась без номера? Или накладной номер сняли, а настоящий остался?
– Настоящий… – задумался Мелентьев. – Кажется, номер на машине был. Но точно не скажу.
– А регистратор у вас только с прямым обзором? – в надежде на отрицательный ответ спросил Прокофьев.
Но, увы, мужчина подтвердил его опасения.
– Только прямо видит, – кивнул он.
– И человек с номером в кадр не попал?
– Вряд ли.
– Что еще вы видели?
– Что видел? Ну я же проехал и не останавливался. Один раз назад глянул, и все… «Ниссан» видел, «Мурано», – пожал плечами Мелентьев. – Но он ехал впереди.
– В этой машине что не так?
– Да нет, все так, просто говорю.
– «Мицубиси», значит.
– Темно-синего цвета.
– В этой машине могли находиться опасные преступники. – Прокофьев не шутил, но при этом все же хитрил. – Не думаю, что они могут угрожать вашей семье, но чем скорей мы их возьмем, тем лучше. Валерий Макарович, мне нужно срочно ехать к себе в Управление.
– Ехать?! А как же рука?
– Рука меня не беспокоит.
– Странно, меня беспокоит, а вас нет. Я поговорю с вашим лечащим врачом, если возможно, вас выпишут, если нет… А запись с видеорегистратора вы можете посмотреть в моем кабинете! – начальственно глядя на Прокофьева, отчеканил Ме– лентьев.
Видеорегистратор, как оказалось, выдавал на экран хорошую картинку, но в момент, когда в кадре появился подозрительный минивэн, качество записи заметно упало. Возможно, преступники врубили свой генератор помех. Но это воздействие всего лишь ослабило сигнал, поступающий от камеры на записывающее устройство, а заглушить его не смогло. Прокофьев смог разглядеть и минивэн, и даже прочитать передний номер. А номер такой же грязный, как и машина, скорее всего, это была фальшивая накладка. Человек, менявший номера, в объектив регистратора не попал. Не увидел Прокофьев и людей, находившихся в салоне. Понял он только одно: водитель в машине отсутствовал.
Попал в поле зрения и «Ниссан Мурано», Прокофьев смог рассмотреть человека, сидевшего за рулем. И как это ни странно, не очень удивился, узнав в нем Сарычева.
Кабинет главного врача находился этажом выше, в общей сложности Егор прошел метров сто, поднялся и спустился по лестнице, но этого хватило, чтобы рука снова разболелась. И еще швы слегка разошлись, кровь просочилась сквозь повязку. Но прежде чем отправиться в процедурную, Прокофьев переслал Бордову запись с регистратора и велел срочно доставить к нему Сарычева.
Рану осмотрели, руку перевязали, боль сняли, в палате
