Аркадий пытался выдержать взгляд, но голову в плечи все-таки вжал.
– Чего ты хочешь? – спросил Прокофьев.
Сарычев собрался с силами, мощным движением оттолкнулся от Ярыгина, но тот лишь усмехнулся. Не очень-то он его и держал.
– Я говорю, куда делся очкарик, а вы оставляете меня в покое!
– А ты знаешь, куда он делся?
– Знаю. Но никаких дел с ним не имею!
Прокофьев качнул головой. Само присутствие Сарычева на Садовой улице уже повод крепко задуматься. Но в то же время Сарычев не стал бы разбрасываться миллионами, чтобы подставить Карамболя. Зачем ему это? Возможно, он работал на Пентиума и тупо сопровождал проводимую им операцию или даже глушил видеокамеры из своей машины, но доказательств этому нет. Доказательства могут появиться, если задержат и допросят очкарика, о котором говорил Сарычев. Но тогда ему нет смысла его сдавать. Лучше под следствием немного помаяться, чем потом оформиться на долгий срок.
– А вот в этом нам нужно убедиться, – сказал Прокофьев. – Возьмем твоего очкарика, допросим, если он тебя и знать не знает, оставим тебя в покое.
– Ну что ж, тогда все разговоры через адвоката! – Сарычев скрестил руки на груди.
– Я не сказал, что мы выпустим тебя на свободу. Просто оставим в покое. Сейчас ты еще раз нам расскажешь все, что видел, и все, что знаешь, и мы отпустим тебя домой. Под домашний арест.
Сарычев кивнул. Домашний арест его вполне устраивал, но сможет ли он его заслужить, вот в чем вопрос. Возможно, его сведения не так уж и важны.
Глава 13
«Мицубиси» с номером «триста сорок пять» обнаружили на придорожной стоянке далеко за городом. Похитители бросили одну машину и, по всей видимости, пересели в другую. Машина, как оказалось, числилась в угоне, Госавтоинспекция с этим вопросом уже разбирается. А у Валентина другая задача, им с Ярыгиным нужно найти очкарика, о котором говорил Сарычев. Улица Спортивная, дом девять.
Дом одноэтажный, небольшой, но с двумя отдельными выходами. Одной дверью пользовались хозяева дома, другой – квартиросъемщики. Улицу Спортивную отрабатывали со вчерашнего дня, но до девятого дома участковый добрался только сейчас. Он стоял у входа на съемную половину, хозяйка дома ему что-то говорила, он кивал, собираясь уходить. Совсем еще молодой, старший лейтенант, погоны новенькие, звездочки весело сияют на солнце, полотно фуражки натянуто, как барабан, брюки отглажены, под рукой кожаная папка, на запястье фитнес-браслет. Щечки розовые, пушок на них вместо щетины.
Заметив Бордова, старлей подобрался, расправил плечи. Рапортовать не стал, но звучание голоса усилил:
– Вот товарищ майор, жильцов отрабатываем!
– И где жилец? – спросил Ярыгин.
– Да съехал вчера еще, – кивнула женщина с тяжелыми сережками, заметно оттягивающими маленькие мочки ушей.
– Маленький, щупленький, в очках, – усмехнулся участковый.
– И что? – жестко глянул на него Бордов.
– Ну какой из него киллер?
– Свободен пока. – Бордов решил не тратить на старлея время.
Он мог бы объяснить, что выстрел производился из дистанционно-управляемой винтовки – на спусковой крючок не нажимали, всего лишь коснулись кнопки мышки. Но в то же время винтовку нужно было еще и вывести на линию огня – поднять на вышку, закрепить, и все это в условиях, приближенных к боевым. Справился бы с этим «ботаник»? Может быть, тот, кто ему помогал, и есть киллер?
Съемная часть дома состояла из двух комнат и небольшой кухни.
– Хороший мальчик, вежливый, – сопровождая Бордова, приговаривала хозяйка. – Прибрался за собой, даже мусора не оставил.
– Это и подозрительно, – сказал Ярыгин, глядя в окно, из которого видна была лишь макушка злополучной башни.
А Бордов посмотрел на письменный стол, на котором мог располагаться блок управления, а проще говоря, компьютер с антенным блоком. Антенна могла быть и выносной.
– Ну не знаю, – пожала плечами женщина.
– А с кем жил ваш постоялец?
– Один жил. Здесь работал, здесь спал! – Она повела рукой в сторону соседней комнаты.
– А поселился давно?
– Да нет, и недели не прожил. Сказал, вдохновения здесь нет. Он игру какую-то разрабатывал… программировал… Какая-то глобальная стратегия.
– Ага, а получилась про снайперов, – усмехнулся Ярыгин.
– Компьютер у него был, ноутбук большой такой, еще какая-то аппаратура.
– А вдохновляться откуда приехал?
– Из Воронежа он, Кантонов Иван. Отчество, отчество… Иван Евгеньевич, я паспорт смотрела, запомнила.
– А ксерокопию паспорта случайно не сняли?
– Зачем?
– Понятно. Значит, игры Иван Евгеньевич разрабатывал?
– Глобальную стратегию.
– А по ночам что делал? Может, поля сражений для своей стратегии изучал?
– Да нет, дома все время сидел. Ну, днем уходил. Позавчера его весь день не было, вечером только появился. И вчера куда-то ушел, кто-то ему позвонил.
– Вы слышали, как ему звонили? – Бордов провел рукой по стене, отделяющей одну половину дома от другой.
Массивная стена, кирпичная, не какая-то фанерная перегородка.
– Нет, я видела, как он говорил, когда шел. Гарнитура у него, почти не видно. – Женщина приложила пальцы к уху и поморщилась, задев сережку.
Видно, разболелось ухо от лишней тяжести, и зачем, спрашивается, себя мучить?
– Но как говорил, я видела.
– А что говорил, не слышали?
– Что говорил, не слышала. И другой выходил, тоже звонил, тоже не слышала.
– Какой другой? – спросил Бордов, думая о выстреле, который отправил Прокофьева на больничную койку.
Возможно, Кантонов уходил с места преступления, когда его заметила хозяйка. А вслед за ним убрался и его помощник. Или даже начальник.
– Лицо его не видела. Он телефон в левой руке держал, к уху прикладывал, лицо закрывал. И еще на улицу смотрел, я только затылок его видела. Высокий такой,
