Когда вошла в лифт, сотовый пиликнул, сообщая, что поступило сообщение на голосовую почту.
Я не была уверена, что хочу услышать хоть что-то из того, что мне хотели сказать, но, к сожалению, желание проигнорировать было не так сильно, как потребность услышать. Я надеялась, что то, что он скажет, будет холодным и бесчувственным, чтобы я могла укрепить свою ненависть к нему. Я бросила свои вещи на диван, вздохнула и нажала на кнопку, чтобы прослушать голосовую почту.
Это я.
Один лишь звук голоса Киллиана у меня в ушах вызывал острую боль в груди.
Ты права. Я перешел черту, и мне очень жаль. Ты этого не заслужила. Дядя всегда пробуждает во мне самое худшее. Это не оправдание, я знаю.
Вздох.
Но мы также должны помнить, что мы здесь делаем, Скайлар. Это бизнес. Где-то по пути мы об этом забыли. Я не должен заботиться о тебе, если это не имеет прямого отношения к твоей карьере, и ты не должна заботиться обо мне, точка. Этого не может быть между нами. Думаю, нам обоим будет полезно это запомнить.
Я рухнула на диван, чувствуя разочарование и боль в сердце. Как обычно. Между нами что-то было. Что-то совершенно неоспоримое, но О'Ди все равно попытается это отрицать ради нашей карьеры.
Разве мне это не знакомо? Я поморщилась, запустила пальцы в волосы и застонала. Вот что я сделала с Мики.
Так вот что он чувствовал?
Отвергнутый, выпотрошенный, заставленный чувствовать, что он не стоит сложностей?
Чувство вины, которое я уже испытывала, внезапно усилилось.
Правда заключалась в том, что, хотя я чувствовала себя виноватой в том, что предпочла группу нашим отношениям, только из-за того, что я не хотела быть в группе, я также винила Мики. Он помог мне выбрать не его, спал со всеми подряд, манипулировал и играл во всевозможные игры. И я все еще винила его за это… Но теперь поняла, что начала это я сама.
У Мики не было семьи, как у остальных членов группы. Он жил в нескольких приемных семьях. В тринадцать лет он переехал к Райанам, семье, у которой до появления Мики было двое собственных детей и двое приемных. Он жил с ними всю среднюю школу, но они не были семьей. На самом деле у них хватало времени только на младших детей. Мики получал карманные, и ему было позволено делать все, что заблагорассудится.
Я была слишком мала, чтобы понять, что это с ним сделало. Не имея семьи, которая могла бы хоть как-то его ценить. Я знала, что он испытывал острое чувство покинутости, но просто не понимала, насколько то, что я выбрала группу, а не его, должно быть, сломило его.
— О, Мики, — прошептала я со слезами на глазах.
Мне нужно было за многое извиниться.
То же самое дерьмо сделали со мной, и я действительно поняла, как сильно облажалась со своим лучшим другом.
Дерьмо.
Я взяла сотовый и написала Киллиану ответ.
Ты прав.
ГЛАВА 19
Киллиан не ответил.
Собственно, и на следующий день я ничего от него не слышала. И на следующий.
Я снова почувствовала себя одинокой. Будто стены квартиры давили на меня. Я пыталась отвлечься с помощью телевизора и книг, но мне это не удалось. Тогда я попыталась сделать то, что всегда отвлекало меня: я взяла свою гитару.
Еще было слишком рано.
Запястье ужасно пульсировало, и мне ничего не оставалось, кроме как смотреть телевизор, позволяя боли утихнуть. Но все это заставило меня переосмыслить. Я не могла поверить, что сравнила то, что делал Киллиан, с тем, что я сделала с Мики. Я ни в коем случае не чувствовала к Киллиану того, что Мики чувствовал ко мне.
Я не была влюблена в Киллиана. Я почти не знала его.
Была еще одна странная причина, по которой он смог ранить мои чувства, как никто другой, и почему обнаружение у него ни разу не упомянутой девушки я расценивала как предательство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это было сильное увлечение.
Вот и все.
Я была увлечена, потому что Киллиан был привлекательным и угрюмым мерзавцем с горячим акцентом.
В конце концов, я смогу пережить это влечение. Особенно неуместное влечение к мужчине, чьи слова задевают за живое. Мужчина, который в значительной степени использовал мои проблемы против меня, чтобы заставить подписать контракт со звукозаписывающей компанией.
Да, ладно, давайте посмотрим правде в глаза: Киллиан О’Ди был дьяволом, и было совершенной нелепостью испытывать чувства к этому парню.
Я могла бы это пережить.
Но для этого нужно немного отвлечься.
Поэтому я позвонила его сестре.
— О, ты уже без гипса!
Отэм улыбнулась при виде моего запястья, войдя в квартиру часом позже. Разница между ней и ее братом всегда удивляла. Их детство сделало Киллиана замкнутым и холодным амбициозным придурком. Тогда как Отэм была открытой, позитивной и наполненной светом. Она не позволила миру изменить ее. В каком-то смысле она была одним из самых сильных людей, которых я когда-либо встречала. Это меня в ней восхищало.
Вот почему я заметила, что сейчас ее улыбка не коснулась глаз. Улыбки Отэм всегда доходили до глаз.
Я нахмурилась, вставая с дивана, когда она зашла на кухню, чтобы поставить чайник.
— Все в порядке?
Она не глянула на меня.
— Да, а что?
— Ничего. Ты просто… ты кажешься… не в себе?
Слоняясь по кухне, она усмехнулась:
— Я сказала всего три слова. Как ты можешь узнать, что я не в себе?
— Твоя правда. — Я пожала плечами. — Похоже, это я не в себе.
Отэм резко обернулась, доставая молоко из холодильника.
— Ты не одна такая. Я была так рада, что ты позвонила. Киллиан заставил меня бегать по поручениям, и, боже мой, этот человек в дерьмовом настроении. — Она раздраженно покачала головой, наливая молоко в наш чай. — Мне нужно с ним поговорить. Если другие люди терпят, чтобы он так с ними разговаривал, то пожалуйста. Но ни за что на свете он не станет так разговаривать со мной.
— Повезло тебе.
— Есть идеи, что с ним не так?
— Не-а.
— Братья, — пробормотала она, протягивая мне кружку.
Когда она сделала это, ее рукав задрался вверх, обнажив кольцо темных синяков, похожих на следы от пальцев.
Зловещие подозрения охватили меня. Знаете, я была человеком у которого стакан всегда наполовину пуст. Я взяла кружку, и Отэм убрала руку из виду, не обращая внимания на мой вопросительный взгляд.
Не желая пугать ее, но чувствуя, как учащается сердцебиение и беспокойство во мне укореняется, я села на диван. Отэм расположилась на табурете у кухонного островка.
— Ну, так как дела с парнем? Напомни, как его зовут?
Было ли это слишком очевидно?
Отэм опустила взгляд в свою кружку с отстраненным выражением лица. Опять же, очень необычно для нее.
— Даррен. Мы расстались.
Почему? Потому что он оставил на ней синяки? Ярость вскипела в моей крови при одной мысли о том, что кто-то причинил боль Отэм. Как можно обидеть Отэм? Самого милого, самого доброго человека на планете.
— Ой. — Я изо всех сил пыталась сдержать свои эмоции. — Что случилось?
— Ничего не вышло.
— Это очень плохо. Почему же?
— Просто. — Она со стуком поставила кружку на остров. — Я не хочу об этом говорить.
Отэм не хотела говорить об этом? Окей. Определенно что-то не так. Отэм всегда хотелось рассказать обо всем!
— Как продвигается альбом? — Она сменила тему.
— Хм?
— Альбом. — Отэм ухмыльнулась. — Знаешь, та штука, над которой вы с Киллианом работаете день и ночь?
— Ой. Верно. Хм… Ну, я не могу начать запись, пока запястье не заживет достаточно, чтобы играть на гитаре. — Я помахала ей. — Я попробовала вчера, и это принесло только боль.
Ее глаза заблестели сочувствием.
