Маша тут же приуныла. Когда интересное занятие превращается в труд, интерес к нему почему-то тут же пропадает.
– А в какую же сторону нам прокладывать дорогу? – Несмотря на все свои детские выходки, вопросы она иногда задавала очень даже серьёзные.
– Я тоже об этом думал, – ответил Ваня. – Знаешь, я сейчас сделаю четыре крестных знамения на все четыре стороны света, и там, где упадёт борщевика больше всего, там и будем прокладывать дорогу.
– Разумно, – одобрила предложение Маша. Хоть она и не упускала случая посмеяться или поиздеваться над своим другом, но в глубине души она его очень уважала и всё больше и больше любила.
Ваня начал свой эксперимент. Он старался рисовать кресты в воздухе одного и того же размера, чтобы количество упавшего борщевика не зависело от величины креста. После первых трёх попыток борщевика упало почти одинаковое количество, так что он стал опасаться, что эксперимент ни к чему не приведёт. Но после четвёртого крестного знамения борщевик посыпался, как карточный домик, по которому щёлкнули пальцем.
– Ваня, какой же ты молодец! – выкрикнула Маша и снова повисла на шее у своего замечательного друга. – Как же хорошо, что мы с тобой встретились! Я думаю, что моя мама тоже что-то делала для этого. Ты как думаешь?
Ваня смутился. Он никак не ожидал прилива нежности от своей своенравной подружки, но ему было очень приятно.
– Хватит тебе висеть на моей шее, а? Пора за дело браться.
– Вот ты всегда всё испортишь. Ну, тебя! – Маша фыркнула и разомкнула руки.
Стараясь не обращать внимания на эмоционально неуравновешенную «половину человечества», Ваня занялся уничтожением борщевика, и через какое-то время обиженная подружка тоже присоединилась к нему.
3
– Когда же всё это закончится? – простонала Маша. – Мне кажется, сидим мы в этом борщевике целую вечность: рубим, ждём, когда высохнет, проходим, а он всё не кончается.
– А ты что, думала, что нас здесь курорт ждёт? Прогулки по набережной, мороженое, водные процедуры, да? Мы и так с тобой прохлаждаемся в этом борщевике вместо того, чтобы мне лежать камнем, пропитанным зловонной жижей на дне пропасти предательства веры, а тебе задыхаться под обломками своих любовных воздыханий к хвостатому «избавителю».
– И правда, – спохватилась Маша. – Рубим себе спокойненько, отдыхаем, пока высохнет, а потом гуляем по коридору, прорубленному в борщевике. Разве такая жизнь не малина?
– Вот так-то лучше, – одобрительно закачал головой Ваня. – Мы с тобой ещё не знаем, какой сюрприз ожидает нас там, за борщевиком. Может, будем ещё вспоминать эти заросли, как манну небесную.
– А что такое «манна небесная»?
– Я, знаешь, и сам не помню. Всплыло вот, вроде и по теме, а откуда оно, кто его знает? Гневные Безобразия всю память отшибли.
– А расскажи ещё о тех безобразных ребятах, – Маша просила Ваню так, как дети просят маму почитать им книжку перед сном.
– Нет, не буду, – последовал категоричный отказ. – Всё, что было там, как страшный сон, вспоминать не хочется. Давай-ка лучше рубить борщевик: чем больше вырубим, тем больше пройдём.
Маша повиновалась. Но не прорубили они и десятка растений, как за борщевиком что-то стало просматриваться.
– Это у меня галюники, или там всё-таки что-то показалось? – осторожно спросила она, боясь рассердить Ваню.
– Если у тебя галюники, то у меня тоже. Похоже, нам осталось совсем немножко.
Когда упали последние стебли, взору борщесеков открылся вид, хоть и такой же серо-унылый, но более приятный, чем заросли борщевика. Всё-таки там были деревья, а за ними виднелись коричневые свечки камышей. Это означало, что неподалёку была вода или болотце.
– Маша, а если это не болотце, а болото? – спросил Ваня.
– Ну тебя! – Отмахнулась готовая к приключениям Маша. – Всегда ты о плохом. Как жаль, что мы не можем выбраться из этого борщевика прямо сейчас, – горько вздохнула она.
– А что, если какое-нибудь чудище появится в проёме? – Ваня, действительно, думал о плохом. – В лучшем случае, мы успеем удрать по прорубленному коридору туда, откуда пришли.
Время шло, а борщевик всё не высыхал. Неизвестность томила, а бездействие угнетало. Не только Ваня, но и Маша стала с опаской поглядывать в сторону нового пейзажа, но вскоре она осмелела.
– Посмотри, кажется, уже высох.
– Не спеши, давай ещё немножко подождём, – Ваня попытался остановить свою любительницу приключений, но, как всегда, безрезультатно.
– Я не могу больше ждать, – тоном, не терпящим возражений, заявила Маша. – Ещё немного, и я сойду с ума.
– Если бы он у тебя был, ты бы уже давно с него сошла. – Ваня понимал, что слова его были обидными, но и терпеть бесконечные капризы, сил у него больше не было.
– Ах, ты так! – Маша вскипела, как тульский самовар. – Ну и сиди тут, а я пошла!
Она вскочила на ноги и, делая большие шаги, чтобы как можно реже наступать на борщевик, направилась к выходу, и Ване ничего не оставалось, как пойти за ней. Маленькая авантюристка шла, гордо вскинув голову, и не оглядывалась. Но, когда до края борщевика оставалось каких-нибудь несколько шагов, что-то схватило её сзади за голову.
– Ай! Ваня, помоги! – Закричала она, перепугавшись насмерть.
Тут же руки, схватившие её, разомкнулись, но Маша не двигалась, боясь оглянуться. Больше всего её мучил вопрос, почему Ваня не подаёт никаких признаков присутствия. Или это чудище отпустило её, а схватило его? Неизвестность, мучившая сильнее страха, заставила Машу повернуть голову.
– Ты что, совсем того? – Вскипела она уже как два тульских самовара, увидев Ваню, стоявшего за ней.
– А ты, такая храбрая, разве испугалась? – Ваня с трудом сдерживал смех.
Маша хотела накинуться на шутника с упрёками, но не смогла найти слов под стать своему возмущению, а Ваня невозмутимо продолжал:
– Делать, что захочется, ты – герой! А как что, сразу «Ваня, помоги». Ты уж определись, Маша, что для тебя важнее.
Машино «кипение» тут же поутихло.
– Прости. Я такая дура, – тихо сказала она, опустив глаза.
– Маша, – заботливо, как старший брат, произнёс Ваня, – пообещай, что будешь меня слушаться. Зачем ты создаёшь себе и мне ненужные проблемы? Тем более, что у нас теперь нет фонарика.
При упоминании о потере фонарика Маша вздрогнула, и глаза её широко раскрылись, наполнившись страхом:
– Ваня, я обещаю. Вот увидишь, я исправлюсь. Вот увидишь. – Как по мановению волшебной палочки, своенравная девочка превратилась в напроказившую собачонку, от страха наказания боязливо поджавшую хвост.
– Ладно, давай пять, – миролюбиво предложил Ваня и протянул руку.
Довольная тем, что «старший брат» не сердится, Маша ударила ладонью по его ладони и, взявшись за руки, они покинули смертоносные заросли борщевика.
4
Вскоре их взорам предстал широкий простор. Может, не таким уж и широким он был, но после сидения в узком коридоре из поваленного борщевика даже маленькая мошка может показаться огромным оводом.
– Смотри, какие странные деревья. Если так на них посмотреть, листья на них кажутся зелёными, а если так – чёрными. – Меняя положение тела, Ваня показал Маше, как нужно смотреть.
– Ой, а сколько здесь птиц на ветках! Только ни одна из них почему-то не поёт. Странно, правда?
– Да уж, – насторожился Ваня.
Узкая тропинка вела в ту сторону, где виднелись камыши, и странникам ничего не оставалось, как пойти по ней.
Шли они недолго и вскоре увидели коттедж на берегу большого болота.
– Говорил я тебе, что это не болотце, – сказал Ваня шёпотом.
– Я же обещала слушаться, что, не веришь?
– Верю, верю, это я так, на всякий случай.
– Ой, смотри, какие круги пошли по воде! – В Машином голосе звучали одновременно и удивление и страх.
Действительно, покрытая тиной стоячая болотная вода вдруг ожила и пошла кругами вокруг того места, из которого тут же показалась лысая зелёная голова не то с ушами, не то с рогами.
– Ой, это же Шрек! – От удивления Маша даже подпрыгнула на месте и на радостях захлопала в ладоши.
– Прекрати! – одёрнул её Ваня. – Чему ты радуешься? Это же болотный водяной, сила нечистая.
– Ты чего? Это Шрек! Он добрый!
Зелёная голова тоже увидела гостей и тут же скрылась под водой.
– Ой, куда это он? – Маша испугалась, что Шрек больше не покажется, но зелёный герой киноэкрана в мгновение ока уже стоял перед ними, по-лягушачьи выскочив из болота.
– Дорогие гости! Добро пожаловать! Как я рад! – Зелёные губы хозяина болота растянулись в улыбке.
– Видишь, я же говорила тебе, – промычала Маша, почти не размыкая губ.
– Проходите, проходите! Прошу вас.
Шрек изобразил нечто вроде реверанса, хотя к тому, что он изобразил, слово «реверанс» подходило так же, как и корове седло.
– Вы прошли через борщевик? – Тупоголовый гигант смотрел на Машу глазами полными восхищения.
– Да, уважаемый Шрек, – гордо, но вежливо ответила она.
