Содержанием понятия «красное» определяется множественность средств выражения этого значения и множественность метафорических и символических интерпретаций цветообозначения.

Анализ цветообозначения в поэзии М. Цветаевой убеждает в том, что у нее отсутствует чисто эстетическое отношение к цвету. По-видимому, именно этим общим свойством цветаевской изобразительной системы объясняются такие частности, как отсутствие уменьшительных форм и суффиксов неполноты качества при цветообозначении.

Если в системе цветообозначений можно выделить образно-цветовые символы, связанные с идеей предельности, абсолюта, то в общей лексической системе произведений М. Цветаевой выделяются слова, непосредственно отражающие семантику предельности. Эти лексемы — существительное верста и глагол быть — можно считать «ключевыми словами» («стилистическими доминантами», «экспрессемами» — Григорьев 1979, 150) в поэтическом творчестве М. Цветаевой.

ГЛАВА IV. Лексика предельности (ключевые слова верста и быть) в поэзии М. Цветаевой

В предыдущих главах уже говорилось о том, что индивидуально-авторские семантические изменения можно рассматривать как действующую модель исторических изменений в языке.

Теперь рассмотрим механизм семантической производности на примере одного слова.

1. СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ ВЕРСТА

В поэзии М. Цветаевой одно из важнейших ключевых слов — верста (чаще в форме мн. числа). В современном литературном языке оно относится к пассивному лексическому запасу, имея значения: 1) русская мера длины, равная 1,06 км, применявшаяся до введения метрической системы; 2) устар. верстовой столб (MAC). В годы творчества М. Цветаевой (10—30-е годы XX в.) это слово было, несомненно, более активным, так как обозначало сначала существующую, а затем только что или сравнительно недавно вышедшую из обихода реалию: метрическая система мер была допущена к применению в России в 1899 г., но введена в качестве обязательной для РСФСР в 1918 г., а для СССР— в 1925 г. (ФЭС). При этом измерительное значение слова верста в истории русского языка не было строго определенным. «Настольный словарь для справок по всем отраслям знания» 1863 г. (под ред. Ф. Толля) описывает значение этого слова с учетом его исторической изменчивости: «Верста, ныне путевая мера в 500 сажен; до Петра Вел. 700, а еще прежде 1000, но сажени были поменьше нынешних» (Толль, 442). Существовали наименования московская, влоская, китайская, турецкая, малая, большая верста — названия различных путевых мер (Словарь XI–XVII вв.), абстрагирующие слово верста от точного числового выражения. Поэтому введение метрической системы и тем самым перевод слова верста в разряд историзмов, по существу, вернули ему обобщенный и приблизительный смысл.

Этим словом названы два поэтических сборника М. Цветаевой: «Версты» (стихи 1916 г.) и «Версты — 2» (стихи 1917–1920 гг.). Кроме того, с 1926 г. в Париже издавался литературно-критический журнал «Версты», в котором активное участие принимали М. Цветаева и ее муж С. Эфрон.

Чтобы показать, каким преобразованиям слово верста (версты) подвергалось в творчестве М. Цветаевой, обратимся сначала к истории этого слова в русском языке, принимая исторические изменения за точку отсчета при анализе изменений поэтических.

Этимологическое значение этого слова с исконным корнем — вьр- связывает его со словами вертеть, поворот. Серия метонимических расширений и сужений значения определила семантические преобразования: 'поворот плуга' — 'борозда пашни от поворота до поворота' — 'расстояние от… до…' — 'мера расстояния' (Потебня 1968, 13–14).[1] Аналогичные семантические изменения слов с корнями, синонимичными — вьр-, подготовили образование метрологического термина в латинском, греческом, литовском, болгарском языках (Романова 1975, 18). Значение 'мера расстояния' послужило основой для целого ряда новых изменений — 'возраст', 'ровесник', 'чин', 'чета', 'верзила', 'дурак' и др. (Даль).

Если до возникновения у слова верста значения 'мера расстояния' можно проследить только линейное семантическое развитие слова в одном направлении (возможно, что умозрительность линейной реконструкции в семантике является неизбежным следствием отсутствия до XI в. письменных текстов), то значение 'мера расстояния' является исходным для разнонаправленных изменений. При этом в основе одной линии развития оказался ДП 'мера', а в основе другой — ДП 'расстояние'.

Производные значения, определяемые новыми детализирующими признаками по обеим линиям развития, образуют, открытые ряды. Так, при ДП 'вещественный знак меры (эталон)' в качестве выравнивающего эталона может выступать не только контрольный ряд булыжников в булыжной мостовой, лицевой ряд кирпича в кладке, нить, линейка, но и любой другой предмет в различных видах производственной деятельности (например, ряд деревьев или межа при засеивании поля). Следовательно, пустые клетки потенциально заполняемы различными профессиональными значениями слов. ДП 'результат уравнивания или сравнения' тоже способен стать производящим для потенциально возможных значений при распределении не только земельных наделов или чинов, степеней, но и других «жизненных благ» — продуктов, одежды и т. п. ДП 'субъект, равный другому субъекту,' допускает равенство по разнообразным признакам — не только по возрасту, но и по росту, по красоте, по социальному происхождению, по образованию, по одаренности, по интересам, по умственным способностям, по трудолюбию, по имущественному положению, по темпераменту, по характеру и т. д. Язык четко выделил из этого многообразия только равенство по возрасту: верста — 'ровесник, сверстник' (Словарь XI–XVII вв., Даль) и обозначил равенство по нерасчлененной совокупности актуальных, видимо для каждого конкретного случая разных, признаков: верста 'чета, пара' (Словарь XI–XVII вв., Даль). Потенциально же любой из указанных признаков равенства способен к актуализации и выделению в качестве нового производящего ДП, могущего обусловить новые значения слова верста.

ДП 'временной отрезок, протяженность во времени' и ДП 'большое расстояние, дальность' также представляют собой основание для появления разнообразных производных значений слова верста — значений, из которых в естественном языке реализовано только одно ('возраст'). Но оно связано с признаком дальности, скорее, в плане диахронии, а в плане синхронии гораздо более актуальной является его связь со значением 'равный по возрасту', восходящим к ДП 'мера'. Современный русский литературный язык реализует неметрологическое значение слова верста только во фразеологизме слышно (видно) за версту (ФС). Неметрологический признак величины расстояния более отчетливо организует значение производного прилагательного верстовой в говорах. При этом в прилагательном может быть представлено и пространственное, и временное значение: «Верстовая эта дорога, по ней ехать долго, длинная она», «Примывалась да стирала, таково день прошел, а сегодня праздник — как верстовой» (СРГК).

Потенции семантической производности, не реализованные в естественном языке, могут быть реализованы в нем же на будущих этапах развития (или уже были реализованы, но не сохранились в письменных текстах), либо в языке художественной литературы, имеющем установку на семантическое преобразование.

Совокупность контекстов, в которых слово верста (версты) встречается у М. Цветаевой, показывает, что если естественный язык активно развивает производные значения этого слова на основе выделения ДП 'мера', то поэтический язык М. Цветаевой активно разрабатывает производные значения этого слова на основе выделения интенсифицирующего ДП 'большое расстояние, дальность', что, по-видимому, определенно связано с максимализмом М. Цветаевой. В этом плане чрезвычайно показательна сочетаемость слова верста (версты) в ее произведениях.[2] Так, количественные слова и близкие к ним по значению обороты, а также словообразовательные средства являются не определителями количества, а интенсификаторами:

Твое за сто верст — свиданьице! (И., 395),

От усов-то перегаром на сто верст округ разит (И., 341),

Целую вас через сотни Разъединяющих верст (И., 74),

Сосед, не спеши! НечегоСпешить, коли верст — тысячи (И., 219).

И сотни тысяч верст меж «да» и «нет» (И., 586),

Милые спутники, делившие с нами ночлег!Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб (И., 112),

А в лесу — ружья —Сколько бы ни пройденоВерст — ни одного (И, 326),

В тысячи квадратныхНевозвратных верст —Язва (И., 328);

И властную руку, в небесных моряхПростертую — через простор пурпуровыйЧрез версты и версты к челну гуслярову (И., 426),

Через тысячеверстья зал (С., 164);

От города на три Верстищи ТоболОтведший… (С., 411)

Объекты такого «измерения» типичны для поэзии Цветаевой. Чаще всего это расстояние между людьми, которые могли бы быть близкими — между друзьями, любящими. Причем расстояние мыслится и как географически разделяющее пространство, и как расстояние психологическое — часто эти два смысла совмещены. Кроме того, это может быть расстояние метафорическое: «Меж солнцем и месяцем…» (И., 369), «меж „да“ и „нет“» (И., 586), «меж ртом и соблазном» (И., 251)

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 62

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект - Людмила Зубова бесплатно.

Похожие на Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект - Людмила Зубова книги

«Жаль, что Вы далеко»: Письма Г.В. Адамовича И.В. Чиннову (1952-1972) - Георгий Адамович - Филология
Поэтическое искусство Мандельштама - Ирина Бушман - Филология
«Простите, что пишу Вам по делу…»: Письма Г.В. Адамовича редакторам Издательства им. Чехова (1952-1955) - Георгий Адамович - Филология
Марк Твен - Мария Боброва - Филология

Оставить комментарий