Переключила внимание на тарелку перед собой и слои липкого сыра. К счастью, моему желудку понравился запах: паста и томатный соус с кусочками курицы, сверху посыпанные моцареллой.
— Он работает недалеко? — спросила Эва, накладывая пасту себе на тарелку.
Я перевела взгляд на Джоша, который покачал головой.
— Я не сказал ей.
Эва выглядела так, будто искренне не понимала, поэтому я объяснила:
— Он вице-президент «Кейтс».
Ее глаза и рот превратились в идеальные круги.
— Оу, вау.
Я кивнула.
— Что только всё усложняет.
— Но если вы работаете в одном здании, то почему бы тебе просто не сходить к нему?
— Потому что я боюсь, — призналась я. Каким-то образом она обладала властью заставлять меня рассказывать самые потаенные секреты. Но это был предлог, чтобы кто-то узнал о моей ситуации.
— Чего? — спросила она.
— Того, что он выгонит меня, не будет меня слушать, уволит меня.
— Почему он тебя уволит? — спросил Джош и откусил кусок.
— Вы не знаете, каким может быть Гэвин, — произнесла я, гоняя пасту по тарелке. — Те недели, что мне пришлось работать с ним в отеле, он представлял из себя ночной кошмар. Но когда я поняла, почему он себя так ужасно ведет, то начала влюбляться и видеть, каким чудесным и щедрым он может быть. Но он не тот человек, на которого можно злиться, иначе он уничтожит тебя.
— Ты боишься, что он выгонит тебя или чего-то другого? Потому что звучит именно так, — произнесла Эва, ее брови были нахмурены.
— Он разрушил предначертанный мне путь, затем он разрушил меня. Мне нужна эта работа, чтобы обеспечивать нашего ребенка. Я не могу потерять и ее.
— Для этого есть алименты, — произнес Джош. — Он зарабатывает много денег. Ты можешь обратиться к судебным приставам.
— Я не хочу этого делать. — По крайней мере, пока не придется, но при необходимости платить аренду и за присмотр за ребенком у меня не останется выбора.
— Ну, чего ты хочешь? — спросила Эва.
— Я хочу его. Хочу его объятий. Хочу, чтобы он сказал, что любит меня. — Слезы текли по моему лицу. — Я хочу только его.
Этаж 24
После того вечера дни слились воедино. Я продолжала жить, но каждый день превратился в борьбу.
Где-то на подкорках сознания я всегда нервничала, что буду в каком-то смысле недостойна Гэвина. Лишь никогда не знала, что ребенок станет камнем преткновения. Может, для него это был повод порвать отношения. Может, он не был так предан, как хотел, чтобы я верила.
С каждым днем депрессия становилась сильнее, чему только способствовала утренняя тошнота и отсутствие энергии. Мое бледное отражение в зеркале физически демонстрировало то, как я чувствовала себя внутри. Даже губы были бледными.
Мое сердце было разбито, мечты — разрушены. Мне понадобились все силы, чтобы вставать с постели и одеваться.
Прошло всего две недели, а казалось, что несколько месяцев. Он не контактировал со мной. Ни единого сообщения или телефонного звонка, или даже секундного взгляда, если видел меня в офисе.
Я чувствовала, будто сделала что-то неправильное, и мне хотелось умолять о прощении, но это было не так. Единственное, в чем я виновата, что не настояла на том, чтобы он всегда надевал презерватив.
Я проснулась в поту в середине ночи и не смогла вернуться обратно ко сну. Летнюю жару было тяжело переносить, и мой крошечный кондиционер не справлялся. Оставалось только смотреть в потолок с одной единственной сердечной болью.
Я скучала по нему.
Даже после всего случившегося я не могла его ненавидеть. Конечно, злилась на него, но по-прежнему любила Гэвина. Это не означало, что если он появится у моего порога, чтобы отвезти в приятное прохладное место для сна, то я позволю ему лечь рядом, но выслушаю точно.
Несмотря на свою усталость, я не могла вновь уснуть. Усталость была сильной, но недостаточной, чтобы отправить меня в мир сновидений. Не помогало еще и то, что я чувствовала, будто у меня начинается бронхит или нечто подобное. Возможно, летняя простуда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джулиана дала мне лишние часы, поэтому я могла подкопить денег для незапланированного отпуска. По крайней мере, я думала наперед, даже если еще не посетила врача. Мой прием был запланирован на четверг.
— Я так хочу, чтобы ты был там, — произнесла я в темноту, мои пальцы вырисовывали круги на животе. Слезы стали скатываться по вискам и попадали на волосы.
Мне пришлось продлить срок аренды, что повлекло увеличение цены. К счастью, хозяин еще не успел сдать квартиру. Мысль о деньгах наводила тоску, особенно когда понимала, что не получу никакого дохода минимум месяц после рождения малыша, а потом встанет вопрос с детским садом.
К несчастью, остаться на прежнем месте представлялось наилучшим вариантом. Даже если бы я захотела платить больше за аренду, то смогла бы найти соседа или место не лучше, чем было на данный момент. Что оставляло меня там, где я находилась на данный момент — в доме, наполненном воспоминаниями о нем. О счастливых временах.
Искушение продать подаренные им украшения оказалось сильным, потому что были нужны деньги. Всё равно бы они пошли его ребенку. Но каждый раз, когда я открывала коробочку с украшениями и смотрела на них, просто не могла сделать этого. Но и носить их тоже не могла.
Мои родители не знали. Лишь были в курсе, что мы с моим молодым человеком расстались. Я просто не могла сказать им.
Я не могла рассказать никому, не могла ни с кем разговаривать. У меня в жизни не осталось никого, с кем можно было бы поговорить.
Это была неправда. У меня появились Джош и его жена Эва, но у них был ребенок и своя собственная жизнь. Мне не хотелось слишком их беспокоить своими проблемами, у них хватало своих. К тому же, они казались очень милыми и дружелюбными, но эту новую дружбу не хотелось испортить, хотя именно Эва собиралась сопроводить меня на прием к доктору.
Как бы ни было странно идти на прием к врачу почти с незнакомцем, но я была невероятно счастлива что буду не одна.
Спустя еще один час в постели я смогла собрать все силы, чтобы встать и принять душ. Прохладная вода приятно освежала кожу.
Часы показывали всего шесть часов, а я уже была готова и одета, хотя рабочий день начинался в восемь, но появиться на рабочем месте можно было уже в семь. Лучше, чем смотреть в потолок целый час. По крайней мере, мне заплатят.
На парковке оказалось всего несколько машин, и мне удалось занять одно из лучших мест — прямо около лифта. К счастью, маленький кофейный магазинчик в лобби открывался в шесть, и у них также была еда, поэтому я смогла взять злаковый батончик с фруктами и кофе без кофеина.
Когда время перевалило за семь часов, я направилась к своему рабочему месту, взяв добавку, чтобы перед уходом еще выпить кофе. Я как раз располагалась на стуле, убирая сумку в ящик, когда до меня донесся глубокий голос, и я замерла.
Кровь громко стучала в венах, а сердце колотилось в груди.
Его голос. Гэвин.
Он шел, его голос перемещался. Я не двигалась и не возвращалась в исходное положение из-под стола, чтобы меня не увидели.
— Я получу эти отчеты к полудню?
— Полудню? Не о многом ли ты просишь, — ответила Джулиана.
— К полудню, — акцентировал он внимание.
Последовала пауза, а потом Джулиана вздохнула.
— Давно ты здесь?
— Не имеет значения.
— Нет, имеет. Ты спал здесь? Клянусь, этот же галстук был на тебе вчера. К тому же, в последнее время ты себя отвратительно ведешь.
Шепотом он произнес «блядь», а потом вздохнул.
— Это личное.
Меня разрывало на части. С одной стороны, мое тело пело от его близости, но с другой стороны, стало еще больнее от того, что ему всё равно.
Мне хотелось лишь его объятий после того, как я тресну ему за его поведение.
— Девушка? — Еще одна пауза. — Что происходит? Ты ужасно выглядишь.
— Чувствую я себя примерно так же, но пытаюсь с этим справиться.
