Пока всё это происходило, у меня оказались ключи от дома. Дома, который я выбрал вместе с Эммой. Сделка была отложена на несколько недель по просьбе владельца, но я не возражал.
— Какого черта я творю? — спросил я у себя, смотря на ключи в руке. Как я смогу жить там без нее?
Не смогу.
На обратном пути к офису я пытался сосредоточиться и не думать об огромном доме, хозяином которого только что стал.
— Привет, что взял на обед? — спросила Джулиана, когда мы шли к лифту, чтобы добраться до лобби.
— Дом.
— О! Точно. Тот, который ты выбрал со своей девушкой.
Я проигнорировал упоминание о девушке.
— Ты как провела обед?
— Встречалась с Джонасом дома.
— Дома?
Она пожала плечами.
— Джереми болеет, я хотела проведать их.
— Почему Джонас остается с ними каждый раз? — спросил я.
— Нет, мы меняемся, чтобы было честно. Я сидела дома с Дженной две недели назад.
Мы прошли через лобби, направляясь к лифтам, чтобы подняться на верхние этажи. Мой взгляд исследовал лобби, как и всегда, в поисках ее. Обычно ее не было видно, но сегодня она сидела за столиком напротив ресторана, занимающего лобби, и ела кусочек хлеба. Это был первый раз, когда я видел ее после нашей ссоры, и в груди болезненно жгло.
— Как твоя новая сотрудница? — спросил я, жестом указывая на сидящую девушку. Может, Джулиана мне что-нибудь расскажет.
— Эмма? Она потрясающая, — ответила Джулиана, ее лицо искрилось, на губах играла улыбка. — Так здорово иметь такого человека в команде. Она впитывает всё как губка. — Она тяжело вздохнула, когда мы остановились у лифта. — Только жалко, что она плохо себя чувствует.
Я резко развернул голову в сторону девушки, пытаясь оценить обстановку со своего места, в груди что-то сжалось.
— Плохо себя чувствует?
Джулиана кивнула.
— Она беременна, и это тяжело дается бедной девушке. Но она воспринимает это спокойно, пытается не показывать ничего. Я только боюсь, что она переоценит себя. Но еще больше боюсь, что что-то может быть не так с ее беременностью, а она не говорит или даже не знает об этом.
— Почему ты так думаешь?
Джулиана смотрела на меня, и я заметил ее любопытство: почему я проявил такой интерес к одной из ее сотрудниц.
— Клянусь, с каждым днем она становится всё бледнее и бледнее. У меня двое детей, и я никогда не выглядела так плохо, как она. Она испытывает огромный стресс, да еще и в одиночку. — Мы вышли из лифта и направились к моему кабинету, хотя я был уверен, что она направлялась к Александру. — Отец не хочет иметь ничего общей с ней или ребенком, судя по тому, что я слышала. Я даже не могу представить, каково быть беременной и с разбитым сердцем одновременно, а она еще умудряется вставать с постели каждый день.
Я резко остановился, совершенно опустошенный. Это я с ней сделал. Она оказалась одинока, потому что я чертов ублюдок. Потому что я проявил эгоизм, испугался и не подумал, прежде чем открыть рот.
— Она крепкий орешек, — продолжила Джулиана, не замечая или не заботясь о ноже, который вонзала в меня. — Она действительно надеялась, что он одумается, но этого не случилось. Прошло уже несколько недель, а он даже не попытался связаться с ней.
Недель? Я замер, смотря на нее. Неужели действительно прошло так много времени с тех пор, как она выгнала меня за дверь? Я до сих пор помнил, как был ошеломлен ее требованием. Это меня образумило, но было уже слишком поздно. Я ушел, чтобы прочистить голову и заселиться в другой отель. Все выходные я сидел там и думал, как за несколько минут всё превратилось в такой кавардак.
С тех пор я жил на автопилоте, работая по двенадцать, четырнадцать, шестнадцать часов в день. Когда я остановился, боль в груди усилилась, и мне казалось, что я тону.
— Хорошего тебе дня, — произнесла женщина и направилась дальше по коридору.
Я махнул ей вслед, но не мог подобрать слов.
— Аманда?
Она подняла на меня взгляд из-за компьютера.
— Да, сэр?
А что она должна сделать? Вызвать Эмму? Для нее это не покажется хорошим поступком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ничего… — Я прошел мимо нее в кабинет, в мыслях разразилась война.
Сев за стол, я открыл второй снизу ящик и достал спрятанную синюю атласную коробочку. Внутри лежало кольцо с бриллиантом в три карата, которое я купил за три дня до нашего разрыва.
Мы расстались? Или просто поругались? По словам Джулианы, было похоже, что Эмма думает, что мы расстались.
Господи, даже это слово кажется чужим.
Ее последние слова снова и снова всплывали в мыслях, раня меня, и я знал, что тот день стал концом. Она захотела, чтобы я ушел. Я боролся не за нее, а с ней. Я оттолкнул ее. Оставил ее. Совсем одну.
Она не знала. Откуда? Я рассказывал ей, что был женат, но никогда не говорил, что сделала Катрина. Мне было просто наплевать на свою бывшую жену и ее сыночка-бастарда.
Катрина была шлюхой, охотившейся за деньгами, но не моя Эмма. Я знал это, знал, но ситуация задела за живое, и я среагировал. Было так похоже. Я же верил, что жена говорила мне правду. Наши отношения переживали непростые времена, но когда она сказала, что беременна, то я, как ее муж, поверил, что ребенок мой.
Катрина была со мной только из-за денег. Светская львица, пытающаяся пробраться на вершину благодаря своей внешности и киске.
И вот он я, накануне предложения руки и сердца Эмме — о чем она не знала — и тут она сбросила на меня бомбу.
Беременна.
Я не мог поверить, что это было возможно. Она не принимала таблетки, поэтому я старался не забывать надевать презерватив, но не всегда происходило так. В те редкие разы я выходил. Не самая лучшая контрацепция, знаю.
Если бы я был честен с собой, то такое случалось нередко и слишком часто для нормы. Ничто не казалось столь восхитительным, чем погрузиться в нее без преград, и каждый раз становился схваткой с тем, чтобы не кончить в нее, особенно когда мое тело кричало о том, чтобы врезаться в нее бедрами и пометить изнутри.
Я знал это и всё же повесил на нее тот же ярлык, что и на Катрину.
Эмма никогда не давала мне повода, чтобы в ней сомневаться, а я сорвался при первой же трудности.
Не то чтобы я не хотел детей, но наши отношения существовали совсем недолго. Мы были вместе всего несколько месяцев. Я понимал, что веду себя как лицемер. Кольцо в руке и ключи в кармане говорили сами за себя.
И в чем же состояло мое замешательство? Я хотел жениться на ней, но оказался не готов к детям?
Я впервые задумался о малыше, растущем внутри ее. Я представил ее дальнейший рост, полнеющий живот, круглый и полный. Круглый и полный моим ребенком.
Я задрожал, этот образ отозвался у меня ниже пояса, пробуждая к жизни. Этот образ казался настоящим афродизиаком.
Я стал размышлять, мальчик там прятался или девочка. На кого будет похож? Унаследует ли мою гетерохромию? Я бы хотел малыша с разным цветом глаз, как у меня.
Мои мысли двинулись дальше в будущее. Эмма смеется и играет с нашим малышом, пока моет в нашей огромной ванной, ее лицо озаряет улыбка.
Именно с этим образом в голове я покупал кольцо. Я хотел провести жизнь с ней. Таких в мире больше не было, больше никто не мог так влиять на меня. Она была солнцем.
И сейчас она плохо себя чувствовала. Помимо обычного недомогания во время беременности, как сказала Джулиана.
В груди сжалось, и я почувствовал, как слезы жгут глаза. Моя Эмма была беременна моим ребенком, и что-то шло не так.
Внезапно мне стало плохо.
Была ли она в порядке? В порядке ли малыш? Будет ли с ними всё хорошо? Я сводил себя с ума вопросами, страхами и предположениями, вцепившись рукой в волосы.
— Почему ты не пойдешь к ней? — спросил Александр от двери моего кабинета.
Моя голова дёрнулась вверх, и я смотрел на него, думая, когда он зашел и как долго стоял тут.
— Я не знаю, что сказать ей, — признался я.
— Просто будь честным, Гэвин.
— Как всегда ты всё знаешь, Александр?
