комендатуры уже сейчас можно в бухгалтерии первичные документы посмотреть. Я запрос подготовлю — подпишешь?
— Хорошо, — поддержала мою идею Инга и уточнила: — А с кем-нибудь из медиков договорился уже?
— Пока нет, — признался я. — Но это и не горит. Для начала надо список сформировать.
— Только не тяни, ладно?
— Не стану.
Дальше мы ещё обсудили какие-то частности, а потом Марина Дичок отвлеклась от разбора своих вещей и выставила на стол чашки, вазочку с печеньем и шоколадными конфетами, розетку с малиновым вареньем, а ещё — бутылку вина.
— Ну, за мой переезд!
Посидели душевно, мы с Карлом откланялись только в половине одиннадцатого.
— Петя, ну куда ты сейчас пойдёшь? Комендантский час! Оставайся, я тебе на диванчике постелю, — попыталась остановить меня Инга, но я только махнул рукой.
— Комендантский час теперь в одиннадцать начинается. Успею до дома добраться.
А ещё подумал про себя, что появление у Инги соседки наше интимное общение с ней определённым образом усложнит, раз уж это самое общение мы условились пока что не афишировать. Может, напрасно?
Пока топал до проходной, я вертел эту мысль так и эдак, но в итоге пришёл к выводу, что менять сложившийся статус-кво не стоит. Потом пришёл домой. Почистил зубы, завалился в кровать. Уснул.
В бухгалтерию я рванул на перемене между первой и второй парами, благо от корпуса, где проходили мои субботние занятия, дотуда было рукой подать. Дверь кабинета господина Горицвета оказалась распахнута, но я всё же легонько по ней постучал, прежде чем заглянуть внутрь.
— Разрешите?
Начальник сектора учёта нематериальных фондов, гуру и сенсей в одном лице обернулся от шкафа и озадаченно поглядел на меня, но в его глазах немедленно мелькнуло нечто вроде узнавания, и господин средних лет, жилистый и тренированный, улыбнулся профессиональной улыбкой человека, привычного к публичным выступлениям.
— Да-да? Чем могу служить?
Убранство кабинета изменений не претерпело — с потолка по-прежнему свисали бронзовые колокольчики, тут и там маячила всякая ориентальная ерунда, на стенах висели вырезки из газет и пожелтевшие от времени фотоснимки, на большей части из которых присутствовал легендарный Махат Атман, — изменилось моё восприятие всей этой мишуры. Равно как иначе я стал относиться и к господину Горицвету. Его доходивший до лопаток хвост волос уже почему-то больше не казался смешным, и не обманывала придаваемая усами и бакенбардами мягкость.
Я протянул подписанную Ингой заявку, присовокупил к ней согласованное в ректорате ходатайстве о допуске к материалам, необходимым для реализации исследовательского проекта, и пояснил:
— Нас затраты комендатуры на развитие сверхспособностей курсантов интересуют. Первичные документы ведь у вас хранятся?
Горицвет кинул взгляд на один из шкафов, но ничего говорить не стал, сел за стол, нацепил очки, принялся просматривать визы.
— Это для студсовета?
— Так точно, — лаконично подтвердил я.
— И собираетесь вы…
Время поджимало, но деваться было некуда, и я вкратце поведал хозяину кабинета о целях нашего проекта. Горицвет хмыкнул.
— Полагаю, если бы имелась прямая зависимость между физической активностью и скоростью развития сверхспособностей, это бы установили давным-давно, — отметил он, не спеша согласовывать заявку на доступ к документам.
— В первую очередь нас интересует даже не скорость, а стабильность. Количество срывов, их тяжесть и последствия. И поскольку всё это в высшей степени субъективно, мы не собираемся ограничиваться одними только медицинскими записями. В этом отношении более объективно отражают общую картину именно финансовые затраты.
Михаил Прокопьевич тут даже в ладоши хлопнул.
— Именно! Я не перестаю об этом толковать, но у медиков в головах дикая каша из идеализма, гуманизма и цинизма, для чистой экономики места там уже не остаётся! — Он снял очки и уточнил: — Инфляцию учитывать собираетесь?
Первым порывом было сказать что-то вроде «непременно», но припомнил занятия по экономической теории и уточнил:
— А разве на трёхлетнем горизонте она так существенна?
Горицвет снисходительно улыбнулся.
— Молодой человек, а какую итоговую разницу между этими подходами вы рассчитываете получить? Инфляция запросто сможет её нивелировать!
— Очень интересно, — признал я. — Учтём этот момент. А как насчёт документов?
В ответ хозяин кабинета вернул мне согласованное ходатайство, а заявку придержал, но своим ответом нисколько не порадовал:
— Я уточню, можно ли предоставить вам к ним доступ.
— Но это ведь не секретная информация?
Михаил Прокопьевич развёл руками.
— Есть определённые правила…
Настаивать на немедленном получении первичных документов не было никакого смысла, и я откланялся. Отучился, пообедал и без всякой охоты двинулся в студсовет. Общественная работа съедала слишком много столь дефицитного свободного времени, да и проблем доставляла всё больше и больше. Плюнуть бы на всё и взять самоотвод, но какой там! И дело уже отнюдь не в негласном соглашении с проректором, просто закусил удила и всерьёз вознамерился переиграть Вяза, только и всего.
Уязвлённое самолюбие? А хоть бы и так!
На крыльце корпуса, в котором ректорат выделил помещения студсовету, толпилась шумная компания. Молодые люди затеяли конный бой — две парочки силились спихнуть друг друга вниз, а остальные шумно болели. Из распахнутых окон за этим безобразием глазели зеваки. Я приметил Северянина, тот перехватил мой взгляд и сплюнул на газон.
Вот урод!
Касатон Стройнович вышел на крыльцо, когда я уже поднимался по его широкой гранитной лестнице.
— Что за балаган вы тут устроили?! — рыкнул он. — Места другого не нашли?
— Так вы сами нас вызвали! — отозвался один из студентов.
— Вызвали — проходите! Линь, проследи!
Резкий импульс сверхсилы я уловил самым краем сознания, обернулся, пытаясь его отследить, на чистом инстинкте потянул в себя сверхсилу, и сразу — вспышка и тьма!
Ох ты ж ё-моё…
Глава 7
— Мне вот интересно, тебя хотя бы из противотанкового ружья получится пронять? — поинтересовался Городец, заявившийся в палату в накинутом поверх мундира белом халате.
— Не смешите, пожалуйста! — попросил я. — И просто дышать больно!
— А всё почему?
— Полноценные защитные структуры освоить не успел? — предположил я, попытался устроиться на койке поудобней и скривился от боли в боку — острой, но всё же не столь невыносимой, чтобы обращаться к сверхспособностям и блокировать нервные окончания.
Георгий Иванович задумчиво хмыкнул.
— Пожалуй, что и так.
— Так и только так! — уверил его я.
Ну а как иначе? Сам в этот раз на рожон
