— Моей маменьке? Но зачем? — удивляюсь я.
Что ещё этот пафосный княжич себе напридумывал? Зачем ему о моих путешествиях во времени Марье Ильиничне рассказывать?
— Если бы это была просто шутка, конечно я не стал выносить бы её за пределы нашего общения, но ты ведь серьёзно во всё это веришь! Тебе нужна помощь докторов, пока не стало слишком поздно! — с печалью в голосе говорит Владимир.
— Слишком поздно? Поздно для чего? — ошарашенно интересуюсь я.
— Для твоего душевного здоровья, моя дорогая невеста. Не поверишь, но я всерьёз за него беспокоюсь! — Владимир заботливо поправляет один из висящий вдоль моего лица локонов.
Ну пафосный княжич, ну даёт! Он что, считает меня сумасшедшей? Диву даюсь, как он мне ещё на Рождество смирительную рубашку не подарил!
— С мим здоровьем всё в полном порядке, — я раздражённо убираю его руку. — Не выдумывай глупостей!
— Я не думаю, что с твоим здоровьем всё в порядке. Поэтому как бы мне не хотелось этого делать, вынужден буду посвятить твою маменьку в детали твоего помешательства, — Владимир смотрит на меня с сочувствием, как на душевнобольную.
— Не смей этого делать! — я срываю с ёлки яблочко и впиваюсь в него зубами. — Не нужно моей маменьке ничего об этом знать!
— Мне придётся ей рассказать. Но поверь, это исключительно для твоего же блага!
— Тебе говорили, что ты мерзавец? — я с гневом смотрю в синие глаза своего жениха.
— Обзывай меня как хочешь, но я просто обязан оказать тебе помощь! Не волнуйся, я вызову лучших докторов столицы, они обязательно тебя вылечат!
— Сомневаюсь, — ухмыляюсь я, и быстренько отправляюсь к сидящей за праздничным столом с бокалом в руках Марье Ильиничне.
— Дорогая маменька, мне нужно вам кое-что рассказать, — шёпотом говорю я.
— Что? Ты хочешь мне что-то рассказать? Маринка! Наложи моей младшей дочери салатика, она проголодалась! — приказывает Марья Ильинична горничной. — Какие разговоры без салатика!
— Не хочу я салатик, мне серьёзно нужно с вами поговорить! — пытаюсь я перевести разговор в серьёзное русло, но Марья Ильинична явно не настроена на серьёзные разговоры, поэтому мне приходится есть злополучный салатик и слушать очередную историю из её молодости.
На следующий день пройдоха Владимир умудряется проснуться раньше меня, не привыкшей к посещению всенощной и последующему празднованию Рождества, и выложить моей маменьке свою точку зрения на моё душевное здоровье. Марья Ильинична как женщина с фантазией воспринимает его предложение показать меня докторам с огромным энтузиазмом.
— Как хорошо, что Володенька пригласит к нам лучших докторов! Я смогу рассказать им о своей мигрени, — восторженно вещает она за завтраком.
Кажется, причину вызова докторов моя подзагулявшая названая маменька пропускает мимо ушей, чему я несказанно рада.
Первого доктора, посетившего после зимних праздников наш дом, зовут Фёдор Антонович. Это дородному седовласому мужчине с густой бородой и кустистыми бровями кажется, что все мои проблемы от того, что я не состою в браке.
— Девице давно пора замуж, — изрекает доктор, прослушав меня и заглянув мне в рот. — Выйдет замуж, дети пойдут, некогда будет фантазировать. Со здоровьем всё прекрасно, просто слишком много лишнего свободного времени. Балы и вечера ещё никого до добра не довели!
— Владимир, ты заплатил Фёдору Антоновичу, чтобы он мне это сказал? — ехидно интересуюсь я, а Владимир только недовольно от меня отмахивается — кажется, он тоже ожидал от доктора чего-то более обстоятельного.
Второй доктор, господин Шмидт, оказывается фанатом медицинских пиявок. Мне сразу вспоминается Дуремар из книжки про Буратино — и из-за любви господина Шмидта к жительницам озёр и болот, а ещё из-за высокого роста и худобы.
— У девицы дурная кровь, — заключает доктор, едва меня увидев. — Все её беды именно от этого, но мои пиявочки исцелят барышню от всех болезней!
— Эм-м, а может как-нибудь без пиявочек? — с опаской интересуюсь я, глядя на большую банку, в которой извиваются длинные тонкие существа, похожие на упитанных червей. — У вас же есть ещё какие-то методы лечения?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я опробовал все методы лечения, известные современной науке, но не нашёл ничего лучше пиявок, — безапелляционно заявляет доктор Шмидт. — Готовы? Сейчас я поставлю вам штучек пять, и вы сразу же почувствуете себя лучше!
— Да мне и так неплохо, — слабо сопротивляюсь я, но доктор совершенно меня не слушает, и начинает открывать свою зловещую банку…
— А от мигрени пиявки помогают? — спрашивает у доктора Марья Ильинична, и пользуясь моментом, я тихонько убегаю из гостиной и прячусь в своей комнате. Пусть мою названую маменьку своими пиявками лечит!
К счастью для меня, моя названая маменька оказывается не только фанаткой пиявок, но ещё сторонницей кровопусканий, поэтому следующий доктор, невысокий господин в очочках, тоже приходится ей по душе.
— Спасибо, дорогой жених, что развлёк мою маменьку, — подмигиваю я Владимиру, когда доктор начинает делать Марье Ильиничне кровопускание. — Где бы она без тебя встретилась со всеми этими странными господами!
— Смеёшься, а я всерьёз беспокоюсь за твоё душевное здоровье, — сердится на меня Владимир. — Вот почему ты им не рассказала то, что рассказывала мне? Они могли бы подобрать тебе более подходящее лечение!
— Володя, я не сумасшедшая, — я кладу руки на плечи своему жениху и заглядываю ему в глаза. — Подожди до марта. Вот сбудется моё предсказание насчёт высылки Сперанского, посмотрим, как ты тогда заговоришь!
— Не новость, что наше дворянство недовольно Сперанским, и его отставка — лишь дело времени, — парирует Владимир. — Вот только откуда девице так хорошо разбираться в политике двора? Точно, совсем запамятовал, ведь твоя сестрица была фрейлиной…
— Не сестрица она мне! — возмущённо шепчу я, так, чтобы меня не услышала Марья Ильинична. — Я почти с ней не общаюсь! Кроме совместного вырезания ангелов для украшения ёлки нас с ней ничего не объединяет!
— Ну-ну, — недоверчиво хмыкает Владимир. — Так я тебе и поверил! Спорим, что даже если случится отставка Сперанского, это произойдёт не в марте?
— Да запросто. На что спорим?
— На то, что ты согласишься подлечить свою слишком бурную фантазию, дорогая невеста. А что с меня взамен?
— Если проиграешь, поверишь в то, что я прибыла в твоё время из будущего, и слёзно раскаешься в своём недоверии, — недовольно шепчу я, и Владимир согласно кивает.
Не верит он мне видите ли! Я ему выложили всё как есть, а он меня пытается пиявками и кровопусканием лечить! Изверг, а не жених!
— Володенька, доктор сделал мне кровопускание, и мне сразу так полегчало! — Марья Ильинична во время нашего разговора зря времени не теряла. — Спасибо, что пригласил ко мне таких замечательных докторов!
— Хм, я вообще их для моей невесты приглашал, — напоминает Владимир, но его замечание тонет в восторженных дифирамбах, которые Марья Ильинична поёт доктору-кровопускателю.
Владимир тяжко вздыхает, и принимается ждать марта месяца.
14. Шрёдингер
В холодный мартовский день, когда становится известно, что Сперанский попал в опалу, Владимир весь обед смотрит на меня с большим удивлением, а потом уходит прогуляться. Я уже успела заметить, что он всегда так делает, когда ему хочется подумать, поэтому жду его возвращения с нетерпением и тревогой. Что он скажет мне, когда вернётся? Что верит в то, что я из будущего, или обвинит в излишней фантазии или вообще в увлечении спиритизмом и чёрной магией?
— У меня для тебя кое-что есть, — вернувшийся с прогулки Владимир без стука заходит в мою комнату, в которой я позе лотоса сижу медитирую на кровати. Мне вспоминается одна из наших первых встреч в яблоневом саду Елецких, и я улыбаюсь, вспомнив, как сидела в беседке задрав ноги на скамейку, а Владимир меня «спалил».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Торопливо вскакиваю, поправляю платье, откидываю волосы с лица, и вижу, что мой пару месяцев как обиженный жених пришёл не один.
