Ураганом подбежавший мужчина, с трудом контролируя свои дыхание и мимику, бегло, со стонами прошипел:
– Послушай, б-б-рат, как мне д-добраться до н-нуж-ника?
– Нужника?.. – протяжно и с тошнотой переспросил чрезвычайно интеллигентный высокий парень, в правом ухе которого весело болталась золотая серьга. – Да легко, чувак! – его измученное лицо стремительно принялось восстанавливаться и наливаться пьянящей негой отмщения. – Нужник – первый этаж, коридор, вторая дверь справа! Смахивает на кабинетную, но абсолютно не стесняйся в движениях, брат!
Я основательно засомневался в правдивости услышанного по причине издевательского, тихого смеха удаляющегося суливейца. И мне самому страстно захотелось попасть во вторую дверь… «Явно не туалет же…» Смех начинал распирать, а глаза заслезились при мысли о том, что вторая дверь, возможно, открывает кабинет с каким-нибудь суливейским коррупционным чиновником высшего эшелона. Но не время: с момента Встречи я научился гениальному умению правильно и дисциплинированно расставлять акцент за акцентом. Долой крайности – никаких посторонних желаний и мыслей в такой ситуации! Ядерный городок не спит, к сожалению… Но и совершенно не догадывается о нашем прибытии, к счастью!..
Мы направились за подозрительным суливейцем в сторону припаркованных шеренгой автомобилей, каждый из которых впечатлял своими лысыми покрышками, как и двенадцатилетним слоем пыли вокруг рельефных пятен прогнившего корпуса.
– А вот и наш, – я взглядом показал Юве высокий внедорожник с довольно неожиданными номерами: «02 022 022». – Словно шифр.
Любимая инопланетянка с воздушной лёгкостью и улыбкой отозвалась на мои слова, заигрывающе ответствовав:
– Тогда здесь – сплошь шифровальная.
И действительно: номера транспортных средств объединялись неким общим порядком, понять который не представлялось возможным. Необъяснимое потайное зловещее настроение исходило от них. От цифр, которые, безусловно, несли в себе сообщение…
Тем временем высокий худощавый суливеец якорем остановился возле некогда роскошного седана чёрного цвета и изучающее оглянулся в нашу сторону. Заподозрив неладное, я как можно непринуждённее поднял голову и уставился в красивейшие кучевые облака. Одновременно отметил, что пламя на горизонте наконец полностью исчезло. Однако парень таки притянул магнитом наши ошарашенные взгляды, когда молниеносно, со скоростью Этона запрыгнул в салон автомобиля и умчался в пылевых потоках дороги. За несколько мгновений! Словно вместо нас находились тысячи проголодавшихся цоргов с влажными постукивающими челюстями…
– Что за дьявольщина?!
Юва промолчала, пристально и с подозрением разглядывая удаляющийся «03 033 033». Мне в который раз отчётливо показалось, что её лицо опять принялось наливаться какой-то безжизненностью, каменея за считанные доли секунды: привычный румянец исчезал, в глазах полностью пропадали блеск и огонь, а движения приобретали чрезвычайно плавный характер. Неестественно правильный.
И тогда одна мысль потянула за собой другую – я догадался! Изменения!.. За нашими спинами… Суливеец вглядывался не в нас! «Нет, не может быть. Да ну!»
Раздались первые крики в толпе возле суливейского контрольно-пропускного пункта. Я совершенно не испугался. Я ждал их! Настороженность с каким-то необъяснимым, лишённым всякой логики нежеланием поворачиваться поселились в моей голове. И тогда Юва совершила то, на что до сих пор не решался я: обернулась, впитывая происходящее за моей спиной так же, как и я – свои попытки докопаться до истины, полагаясь лишь на её глаза. Патрийка не отпускала фокус внимания с коктейля звуков, порой угрожающих и низких, а я – с проступающих морщин на её лбу. «Парадокс Ферми[7] мне в мозг! Зараза, похоже, таки началось…» Массовые волнения и беспорядки! Потеря контроля над суливейской покорностью и преданностью единственному кумиру, который приказал долго жить! Однозначно революция… И взорвавшиеся на горизонте антигравы – лишь начальные звенья одной цепи. «Нужно оглянуться!»
Моё движение прекратилось на полпути, челюсть отвисла, а взгляд зачерствел от полнейшего замешательства. Ни абсидеумов, ни их Ферруанцев… Я судорожно пытался ухватиться взглядом за несуществующую ниточку! Ни Пыли, ни модулей, ни цоргов, пустыню им вместо кахо! Суливейские массы, спотыкаясь, падая и поднимаясь, бросились в рассыпную от загадочного центра, надёжно скрываемого плотным слоем тел. В память кипятком врезались выражения их глаз – от льющегося кошмара до прогрессирующих опасений любопытствующих зрачков.
– Что там?! – я начинал кипеть от предчувствия последствий хлынувшего в толпы ужаса. – Что там?! – безуспешно взывал к Юве, которая… которая… ослепила… безумной красотой возведённого в идеал хладнокровия! Совершенной непоколебимостью и величием, воспламеняющими любовь с большей силой. Но и безоговорочно отдаляющими её… Красота и холод!.. Притяжение и удаление!
Времени не оставалось, и я подхватил инопланетянку за плечо! Снова и в который раз!.. «Дежавю!» Но Юва решительно вырвалась.
– Какого?.. Что ты творишь?! Бежим отсюда немедленно!
За патрийку ответили бешено дрожащие пальцы, развернувшие голограмму Помощника. Я не верил собственным глазам: любимая открыла свою модель с настройками гормонального фона!
– Что ты делаешь?.. Да что с тобой происходит?! Быстрее! Уходим!..
Система, отслеживающая и демонстрирующая малейшие изменения в организме, мгновенно подсветила Юве одну треть отображаемого перечня. Силой мысли, не медля, любимая задала максимальные значения подсвеченному, а меня охватил ледяной, как её красота, ужас! Немного согнувшись, с жадностью и со свистом заглатывая воздух, указательным пальцем безапелляционно показала мне на автомобиль.
– Уез-жай! Не-медленно! – вторую часть последнего слова милая агрессивно выкрикнула, словно учительница на провинившегося ученика.
На мои глаза навернулись слёзы! Я отчётливо понимал, что же происходит в действительности: Юва из последних сил противится изменениям, в которые неотвратимо погружается вся их цивилизация, превращаясь в абсидеумов. Надеюсь, что лишь отсутствием эмоций, но не красивейшего патрийского мировоззрения…Тем временем возлюбленная с трудом подняла трясущуюся голову и через боль улыбнулась, как могла… Я лишь запомнил, как выкрикнул что-то нечленораздельное – какой-то возглас отчаяния и безысходности. А затем Юва принялась безостановочно кричать:
– Прочь! Прочь!.. П-р-о-ч-ь!
Я запрыгнул в салон, абсолютно не контролируя своё состояние. Впервые за двенадцать лет! Помню, как какой-то суливеец разбил стекло водительской двери… Кажется, я выстрелил плазмой в упор! Припоминаю, как второй с разъярённым воплем приближался… Кажется, я резким движением открыл дверь и сломал ему череп… Я не помню… Не помню! Не хочу помнить!..
Но, как назло, припоминаю: тахометр[8] показывал три тысячи оборотов, а селектор коробки передач находился в положении Reverse, которое предусматривало задний ход. Кажется, двигатель разрывался от полностью выжатой педали акселератора, но автомобиль не двигался с места. Припоминаю, как я заметил в зеркале заднего вида абсидеума с внушительным родимым пятном возле левой брови, который упёрся ладонью в кузов автомобиля. Кажется, его лицо даже не скривилось от титанических усилий, необходимых для противодействия двигателю с двенадцатью цилиндрами! Припоминаю, как я отпустил педаль… Кажется, находящийся справа, на месте пассажира, абсидеум строго, сухо и бегло выпалил:
– Трогай!
* * *
Звон безудержным водопадом обрушивался и безжалостно раздавливал каждую точку помещения, погружённого в приглушённый, угнетающий, но возбуждающий немыслимые потоки агрессии фиолетовый цвет. Капля за каплей – в них сосредотачивались разрывающие в клочья давление и мощь океана как целостной водной массы, внезапно накрывшей голову в одночасье! А затем повторно – со второй, третьей… Десятая капля ледяной тяжестью свиста накрывала веки. Но очередной удар в лицо треском и дьявольскими красками в глазах заставлял покорно испытывать всё заново!
– Эвотоны! Отдай их мне, мразь! – в левую сторону, а затем… в подбородок, от которого фонтаном в стороны разлетелись брызги земной крови.
– Разучился сосать, абсидеумская тварь? – чрезвычайно агрессивно спросил украинец, за что моментально поплатился… Справа, на щеке, которая заливалась красным кровавым терпением, кулак рассёк кожу и выпустил наружу кровавую жижу под душераздирающие крики одессита.
– Эвотоны! Отдай мне их!
Зашкаливающие эмоции абсидеума погружали в трепет своей ровностью, но в то же время обострённостью. В них вовсе не присутствовала изюминка – момент проявления земной души. То, что отличает эмоцию одного землянина от такой же у другого… То, что заставляет магнитом прислушаться или же, наоборот, противоположным его полюсом ослушаться!
