давай уже ешь?» Ладно! — и принялся резать пиццу.
Володя прыснул и поспешил его заверить:
— Нет, конечно, я так не думаю. Мне просто интересно тебя слушать.
Потом они ещё пили кофе и говорили. Пытались решить, к какой кухне принадлежит съеденная пицца — итальянской или американской. Пришли к выводу, что к постсоветской — на пышном тесте, как у столовских пирожков, но при этом со вкусной ресторанной начинкой.
Юра рассказывал про свой тур и в каких городах побывал: Москве, Питере, Минске, Риге, Киеве.
Володя поглядывал на часы — минутная стрелка неумолимо ползла к двум. Хотелось остановить её, потянуть время, чтобы ещё хоть полчаса посидеть вот так и просто поговорить. Понаблюдать за Юрой. Запомнить его образ и голос так, чтобы въелись в память.
— А когда у тебя ещё гастроли будут? — спросил Володя.
Юра покачал головой.
— Честно, не знаю. Это занимает много времени, требует вложений… И не сказать, что это выгодно. Я же не занимаюсь академкой на постоянной основе… — он мимоходом тоже посмотрел на часы и встрепенулся. С сожалением сказал: — Чёрт, уже и ехать пора — как время пролетело. Я тебе потом как-нибудь обязательно расскажу про все эти тонкости с гастролями.
— Хорошо, — кивнул Володя, глядя на него с грустью. — Давай обменяемся номерами телефонов и асек? Адрес электронной почты ещё запиши.
Юра тут же достал телефон и стал быстро записывать всё, что говорил ему Володя. Продиктовал свои и улыбнулся.
— Теперь-то интернет развивается семимильными шагами, уж точно не потеряемся. Да?
Это был скорее риторический вопрос, но Володя абсолютно серьёзно ответил:
— Ни в коем случае.
Возвращались к машине под нарастающие раскаты грома. Моросящий дождь усилился так, что последние несколько метров пришлось бежать — косые струи внезапно обрушились с неба, зашумели в кронах деревьев вокруг площади, потекли грязными потоками по старой брусчатке.
Пока они ехали до аэропорта, больше молчали. Володя следил за дорогой — ливень зарядил нешуточный, видимость была плохая, дворники водили по стеклу, ежесекундно мелькая перед глазами.
Юра откинулся на подголовник и, повернувшись к Володе, рассматривал его лицо. Володя то и дело отвлекался на Юру, ловя прямой взгляд.
— Что такое? — в конце концов, не выдержав, спросил он.
Юра лукаво улыбнулся.
— Да ничего. Просто любуюсь. Ты весь такой солидный, в костюме, за рулём…
Володя даже растерялся — они расставались, но Юра явно кокетничал с ним.
Юра засмеялся.
— А почему, кстати, ты без очков? Непривычно видеть тебя без них. Линзы носишь?
— Ага, — улыбнулся Володя. — Я уже давно ношу очки только дома.
— Понятно. А мне нравился… нравились твои очки… — Он отвёл взгляд от его лица и, закусив губу, уставился вперёд.
Оставшиеся десять минут дороги так и ехал, думая о чём-то своём, настукивая пальцами по колену одному ему известную мелодию.
Дождь лил как из ведра.
Скрытая за водяной завесой, внезапно показалась громада аэропорта. Чудо советской архитектуры из белого камня со шпилями. Помнится, когда Володя его впервые увидел в середине девяностых, на ум пришло только одно сравнение — сталинские высотки в Москве, правда, в уменьшенном варианте.
«Ну вот и всё», — подумал он, паркуясь у входа.
Пока доставал Юрин чемодан из багажника, насквозь промочил пиджак. Только закрыл машину, как они с Юрой бегом бросились по ступеням под навес. Порыв ветра швырнул в спину капли воды.
— Как думаешь, рейс могут задержать из-за непогоды? — перекрикивая шум дождя, спросил Володя.
Юра пожал плечами.
— Не знаю. — Он выглянул из-под навеса, посмотрел вверх. — Вроде не обложной, вон там уже чистое небо. Сейчас на табло увидим.
Последние минуты их встречи тянулись будто намеренно долго. Володя гнал из головы не нужные сейчас вопросы.
Увидятся они снова или опять потеряются?
Как смириться с расставанием, когда они чудом встретились спустя столько лет?
Сквозь шум дождя прорезался гудок трамвая и стук колёс о рельсы. Володя наблюдал, как Юра открывает тяжёлые двери, заходит в фойе аэропорта. Он шагнул следом и погрузился в гомон огромного холла. Шум голосов, стук каблуков о мраморный пол отдавались эхом от стен. Володя суетливо стянул с себя промокший пиджак, идя за Юрой, глядя ему в спину.
Юра остановился, поставил чемодан на пол, посмотрел на табло.
На нём горело три рейса, самый ближайший вылет в четыре — «Харьков — Минск».
— Мой вот, регистрация уже заканчивается, — сказал Юра, обернувшись.
Володя нахмурился.
— Почему Минск?
Юра пожал плечами.
— Из Харькова нет прямых рейсов до Берлина. Только с пересадкой: либо в Борисполе, либо в Минске. Этот быстрее.
Володя кивнул.
Они замерли на полминуты — молча смотрели друг на друга. Володя думал, что надо бы уже сказать нечто в духе «Пока?» или «До скорого?».
Юра сказал сам:
— Ну что, будем прощаться?
Сердце Володи укололо воспоминание — послышался собственный голос из далёкого прошлого: «Мы пришли сюда прощаться…»
Юра улыбался, но сейчас его улыбка выглядела фальшивой.
— Да, — кивнул Володя. — Мягкой посадки и счастливого пути, Юра. Во сколько ты будешь в Берлине?
— В десять по местному, значит, у тебя будет девять.
— Как только приземлишься, сразу напиши мне.
— Хорошо, напишу в аську. Или нет, лучше отправлю СМС, а то не факт, что сразу в интернет смогу выйти.
— Я буду ждать, — кивнул Володя, посмотрел на него и…
И… что? Юра стоял перед ним и натянуто улыбался. Нужно было хотя бы обнять его на прощание. Но ноги у Володи стали ватными, потому что шагнуть к нему, заключить в последнее объятие — значило отпустить его.
«Неправда, — Володя попытался убедить сам себя. — Мы больше не потеряемся, у нас есть все контакты друг друга. Вообще все, даже адреса. Всё будет хорошо».
Сделав над собой усилие, Володя всё же шагнул к нему ближе.
— Долгие прощания — это ужасно, — озвучил Юра
