их общую мысль.
— И не говори, — Володя покачал головой.
Юра осторожно положил ладони ему на плечи. Володя тяжело вздохнул, похлопывая его по спине.
Хотелось обнять его совсем не так — не как дальнего родственника, не как друга. Хотелось обнять его сильнее, и прижать к себе, и ткнуться носом в шею, и вдохнуть запах мокрых от дождя волос.
— Ты только не пропадай, Юр, — попросил он на выдохе. — Пожалуйста.
Юра покачал головой.
— Не пропаду. Честное слово, больше не пропаду, — он улыбнулся, в этот раз искренне.
Из динамиков прозвучало: «Заканчивается регистрация на рейс 452 “Харьков — Минск”».
— Ну, хватит прощаться, поезжай домой, — негромко попросил Юра, ткнув его пальцами в грудь.
Володя хмыкнул:
— Это ты улетай… в свои дальние края.
Юра подмигнул ему, подхватил чемодан и направился к стойке регистрации. Володя не сводил с него взгляда, пока тот сдавал багаж и получал билет.
У входа в зал с надписью «Паспортный контроль» он обернулся, махнул ему рукой и крикнул:
— Герде привет!
— Хорошо, — крикнул в ответ Володя, наблюдая за тем, как массивные двери медленно закрываются, пряча за собой Юру.
Дождь почти закончился. Недавно затянутое плотными тучами небо чуть просветлело. В прорехах облаков показалась голубизна, солнце пробилось слепящими лучами.
Володя сел в машину, завёл мотор. Переключил передачу, вдавил педаль газа и поехал домой.
* * *
Володя вернулся в опустевший дом.
Прошёлся по гостиной, осмотрелся. В глаза постоянно бросались следы присутствия другого человека. В раковине стояли две кружки и две тарелки. На расправленном диване лежало смятое постельное бельё и плед, которым укрывался Юра. К камину почти вплотную было придвинуто кресло, на котором он сидел. Володя вспомнил, как Юра жался вчера к огню. Сам Володя никогда так не делал — закалённый, он вообще редко мёрз, а Юру пришлось согревать.
Нужно было убрать постельное бельё. Володя взял в руки подушку и ощутил запах парфюма — сладкий, с лёгкой горчинкой, такой приятный. Хотелось уткнуться в неё лицом, вдохнуть Юрин запах, прочувствовать и запомнить, но Володя остановил свой порыв и резко стянул наволочку.
По комнате протопала Герда, села у ног и с любопытством уставилась на Володю.
— Чего тебе, предательница? — спросил он, вытряхивая пододеяльник. Собака неуверенно завиляла хвостом. — Если ты спрашиваешь про него, то нет, он не вернётся. Ну… а если вернётся, то очень нескоро.
Закончив уборку, Володя прилёг на диван. Закрыл глаза, прислушался к себе, стал гладить собаку, которая уселась на полу рядом. И ничего, кроме опустошения, не ощутил.
События прошедших недель будто высосали из него все эмоции: и хорошие, и плохие. Образовали внутри него вакуум. Только сейчас, лёжа в тишине, Володя смог проанализировать всё случившееся за последнее время. Смерть и похороны отца, смена должности и возросшая ответственность, отъезд матери и разговоры с ней. Свалившаяся как снег на голову Маша с её проблемами и хлынувшие следом воспоминания, которые давно и с таким трудом были похоронены. Всё это накручивалось снежным комом и в итоге — свалилось на Володю нервным срывом. А Юрин концерт ударил по расшатанной психике финальным аккордом.
Но теперь всё затихло, ком пролетел мимо, оставив внутри зияющую бездонную пропасть. Впервые за много дней в памяти не вспыхивало никаких картин прошлого, на душе не было ни сожаления, ни тоски… но и радости тоже не было. Володя ощущал только одно: ожидание. Юра обещал написать, когда вернётся домой — в девять по местному времени. Володя глянул на стену — часы показывали десять минут шестого.
Ему вспомнилась вчерашняя ночь: как они сидели на этом диване, как было тепло, как Юра обнимал его. Как щипало шею — Володя всё ещё ощущал призрачные прикосновения его пальцев к коже.
Интересно, что значило это объятие для Юры? Володя гнал от себя любые мысли об их совместном будущем — им бы не потеряться сперва. Но всё же: что значило это объятие? И Юрины лукавые взгляды, и слова с явным подтекстом…
Из размышлений его вывел телефон — пришло СМС. Володя было обрадовался, но писала ему Маша.
«Ну что, уже проводил?»
«Да, больше часа назад».
Только Володя нажал «Отправить», как почти сразу же зазвонил мобильный.
— Рассказывай!
Он не собирался посвящать Машу в подробности — с какой стати, они ведь не настолько близкие друзья. Тем более что пришлось бы рассказать обо всём с самого начала: об иве, о капсуле времени и номере телефона, оставленном в ней. Всё это — их с Юрой прошлое, оно должно принадлежать только им двоим.
Но скоротать время до сообщения от Юры было бы очень кстати. Володя ненадолго задумался, решая, что из произошедшего можно знать Маше, и стал пересказывать отрывки вечернего разговора. Рассказал про Юрины гастроли по СНГ и общие воспоминания из «Ласточки».
Рассказ получился недолгим.
— В общем, договорились, что будем с ним на связи, — подытожил он.
— Слушай, а дай мне его номер. Я бы тоже написала.
— Ты-то? Коневу?
— Для начала я бы извинилась, если ты об этом, — деловито сказала Маша. — Ну неужели он может двадцать лет держать на меня зло?
— Я не спрашивал, но вроде не похоже. Ладно. Но зачем тебе Юра?
— Во-первых, просто так…
— А во-вторых? Маша, давай делись своим корыстным интересом, мне же ещё объясняться с ним, почему дал его номер.
— Плохо же ты обо мне думаешь! Уж прям корыстный… — протянула она деланно обиженным тоном. — Ну… я думаю, было бы здорово иметь знакомых в Германии. Только прямо так ему не говори! Переформулируй как-нибудь…
— Всё с тобой ясно. — Володя лениво улыбнулся. Вот оно — советское воспитание. Иметь знакомых за границей полезно. И пусть пока неизвестно зачем, но не помешает.
— Ладно. Пришлю тебе его номер в ICQ.
— Что за «ай сик ю» такое? — не поняла Маша.
Володя вздохнул, предвидя, что разговор затянется и Маша потом не обрадуется ушедшему в минус балансу на мобильном.
