такие актёры в этом ремесле на вес золота и очень востребованы.
— А груди такие большие тоже бывают? — спросила Эстрид.
— В природе встречаются очень редко, но наша медицина продвинулась так далеко, что можно вставить специальные импланты хирургическим путём, — сообщил я ей. — Вот в этом случае, если ты внимательнее посмотришь на нижние края ареол, имеются шрамы от хирургического вмешательства. Бывает ещё, что разрез делают в складке под грудью, а также в подмышечной области. Но импланты — это дело ненадёжное. Качественно поставить могут далеко не все пластические хирурги. А гарантировать отсутствие негативных последствий не может вообще никто.
Как я знаю из не очень свежих на сегодня новостей, после установки грудных имплантов есть повышенный риск развития ассоциированной с грудным имплантом анапластической крупноклеточной лимфомы — редкого вида рака лимфатической системы. Лимфома — это когда лимфоциты, которые, вообще-то, должны бороться с опухолями, обращаются против хозяина и метастазируют в другие системы, суля организму погибель. Болезнь эта крайне редка, но повышенный риск у женщин с имплантами учёные, всё-таки, сумели доказать. И тут сразу вспоминаются вехи биографии различных супер и не очень звёзд, которые через одну страдали раком груди и даже состоят в движениях против конкретно этого рака. Статистически, хрен увяжешь, честно сказать, поэтому это пустой трёп человека, который никогда не хочет делать громких заявлений.
— Но, в большинстве случаев, женщины спокойно проживали свою жизнь, радуя мужа или любовников, а, иногда, даже мужа и любовников, своими крупногабаритными буйками, — продолжил я. — Рассказывал мне один знакомый, правда, что однажды в крематорий привезли труп, из которого забыли удалить импланты. Брехня конечно, потому что патологоанатомы не зря едят свой хлеб и такой косяк просто маловероятен, но он так рассказывал. В общем, в крематории тело сгорело, а в печи осталось две лужицы силикона.
— Что такое силикон? — спросила Эстрид.
— Ох, это сложный вопрос, мало связанный с моей профессией… — вздохнул я. — Это вещество, не встречающееся в природе, синтезируемое нашими химиками для разных задач. От смазок для различных механизмов, до уже упомянутых имплантов. Импланты суют, кстати, не только в груди, но ещё в носы, в губы, в задницы…
— В задницы?! — удивилась Эстрид. — Зачем?!
— Не прямо в задницы! Ха-ха! — хохотнул я. — В ягодицы, чтобы визуально увеличить объём филейной части, что считается привлекательным большинством мужчин. Хотя… Из силикона делают разные приблуды, поэтому и прямо в задницы его тоже суют…
— Они уже минут сорок это делают, — произнесла Эстрид. — Неужели у этого юнца так много сил?
— Монтаж, — вздохнул я.
— А-а-а, как в кино… — припомнила Эстрид.
— Это и есть кино, — произнёс я. — Только несколько специфическое.
— Но здесь уже минут двадцать без монтажа, — нашла аргумент некромистресс.
— Тогда возможны два варианта: либо это действительно особо стойкий жеребец, либо применена химия, — ответил я. — Химия — это охлаждающие мази или лидокаиновый спрей. В последнем случае, актёр ничего не чувствует своим удом, будто просто толкает партнёршу тазом. Работа мечты, м-м-мать его…
Раньше, до изобретения многочисленных обезболивающих и специальных таблеток, порноактёром мог стать только особенно мужикастый мужик: писали на недешёвую плёнку и многочисленные дубли были недопустимы, поэтому начинать и заканчивать актёр должен был строго по команде режиссёра-постановщика. А сейчас главное хер длинный иметь — остальное сделает химия и цифровые технологии. Не удивлюсь, если скоро начнут CGI графикой пририсовывать недостающие сантиметры…
— Между ними есть какие-то отношения? — спросила Эстрид.
— Это коллеги по цеху, — покачал я головой. — Может, дружеские отношения поддерживают, но, вероятно, что они познакомились сразу на съёмках.
— Разве так можно? — неодобрительно спросила некромистресс.
— Чего не сделаешь ради денег? — усмехнулся я.
— И много им платят за такой срам? — задала следующий вопрос Эстрид.
— Читал когда-то статью, что актрисы получают, если в среднем, полторы-две тысячи долларов за одну сцену, — ответил я. — Это, примерно, равно половине ежемесячной зарплаты обычного работяги в США. США — это страна такая у нас, а доллар — это их деньги. В этой стране производят большую часть вот таких фильмов…
— И сколько снимают «сцену»? — уточнила Эстрид.
— Один-два дня, — ответил я.
— То есть за три-четыре дня, просто подмахивая мужику с длинным удом, эта актриса может получить месячную зарплату ремесленника? — удивлённо спросила Эстрид. — Человека, который делает что-то полезное?
— Ну, да, — улыбнулся я. — Лучше бы не сказал. Но это тоже работа. Причём тяжёлая, так как они, буквально, ебутся на ней. Иной актрисе приходится целый день жариться с толпой негров, а иному актёру актёру — обрабатывать двух-трёх женщин. Это, как я считаю, очень тяжело и не стоит тех денег, которые там платят. Ведь всё, что наснимут эти деятели, потом станет достоянием широкой общественности и морально-этическая сторона будет задета — репутация, если она есть, может быть разрушена в мгновение. Есть, конечно, актёры и актрисы, которые напоказ гордятся своей деятельностью, но это, всё равно, продажа собственного тела, пусть и за большие деньги…
— Деньги не такие уж и большие, — хмыкнула Эстрид.
—… но, в глубине души, актёры и актрисы понимают, что ступили не на ту дорожку, поэтому у них нередки проблемы с психикой, — продолжил я. — И они уходят от этих проблем с помощью наркотиков, алкоголя или просто постепенно сходят с ума. Нормальные отношения с другими людьми могут выстроить лишь единицы из них и это ещё одна тёмная сторона этой стези. Общество, даже если на публику восхищается, про себя будет презирать этих актёров и актрис.
— Как скоморохи, — нашла подходящую аналогию Эстрид. — Из славянских земель приходят странствующие актёры, конкурирующие с цыганами. Вражда их очень сильна, нередко берутся за ножи, но эти актёры одинаково презренны как в землях ромеев, так и в остальных.
— Здесь тоже есть цыгане? (1) — задал я глупый вопрос.
— Есть, — ответила Эстрид.
— Можно сказать, что как местные скоморохи, — согласился я.
— Чего ты лежишь без дела? — спросила Эстрид, стягивая с себя синюю тунику и кожаные штаны. — Приступай к делу!
Она ловко заложила свои ноги за голову. Это та пышная негритянка так делала?!
Ну, меня дважды уговаривать не надо.
//Фема Фракия, г. Адрианополь, 26 августа 2021 года//
Вечер. Солнце садится за горизонт, одаряя нас мягким светом.
Войдя в тьму городской тюрьмы, я сразу натыкаюсь на Веспасиана, стоящего на часах.
Тюрьма тут исполнена в лучших традициях Средневековья: находится она под казармами гарнизона, ныне необитаемого
