— Оставайся, если хочешь.
Меня волновало то, что сказала эта сиурка. Если замешана еще и Сильвия — то это уже сговор. Но Сильвия всегда была на хорошем счету, представлялась надежной и преданной.
Вальдорка казалась испуганной, я впервые видел ее такой. Обычно собранная, деловитая, даже суровая. Но сейчас будто вошел кто-то другой. Она поклонилась:
— Мой господин…
Сильвия бросила быстрый взгляд на Политу, стоящую на коленях на полу, и сжалась, низко опустила свою огромную стриженую голову.
Я кивнул в сторону сиурки:
— Вчера вечером ты задержала эту рабыню в бельевой. Это так?
Сильвия кивнула:
— Все так, мой господин.
— Почему ты оставила ее, если прежде она никогда не работала там? Если ты знала, что у нее есть другие обязанности?
Сильвия замялась. Искала ответ, но, кажется, не находила. Пожала огромными квадратными плечами:
— Нужна была девушка…
— Именно в то самое время, когда в моем доме происходило преступление?
Вальдорка бледнела, сливалась со стеной. Молчала и опускала глаза.
— Ты с кем-то в сговоре? Если в сговоре, то ты причастна и будешь наказана со всей строгостью, как и полагается за такое страшное преступление.
Надо же, ей хватило достоинства не падать на колени. Сильвия опустила голову:
— Я все скажу, мой господин. — Она снова бросила беглый взгляд на Политу. — Меня попросили ненадолго задержать Гаар.
— Кто?
Она помедлила:
— Полита…
Услышав свое имя, лигурка сжалась, обхватила себя руками.
— Зачем Полита просила тебя об этом?
— Сказала, что хочет поговорить с Лелией, чтобы Гаар не встревала, наладить отношения. Они не ладили — это все знают.
— И ты согласилась?
Вальдорка лишь кивнула:
— Я хотела помочь.
Полита вмиг подняла голову:
— Она надеялась, что мы опять подеремся, мой господин. — Сорвался нервный смешок. — Господин Огден наказал Сильвию из-за Лелии, тогда, когда та хлеб рассыпала. Вот она и взъелась. А теперь корчит благородство!
Невий не удержался:
— Сумасшедший дом!
На этот раз я полностью разделял мнение своего сына. Я оставил Лелию в этом змеином клубке, даже не предполагая, что происходит в моем тотусе. Но то, что я услышал, трудно было назвать совпадением.
Я подошел к Полите, сгреб волосы на макушке и запрокинул ее голову:
— Как тебе пришло такое в голову? Как ты осмелилась?
— Это не я! Не я, мой господин! Клянусь, чем угодно! На мне нет вины. Мне велели только избавиться от Гаар. Я причастна только в этом.
— Кто велел?
Она какое-то время молчала, бегая глазами, на лице появилось полубезумное выражение:
— Мне пообещали, что я снова смогу заслужить вашу благосклонность, когда Лелия исчезнет. Что все станет, как раньше.
— Кто? — Я уже просто тряс ее голову. — Кто тебе приказал?
Она глубоко вздохнула, косясь куда-то в сторону, не глядя мне в лицо. Помедлила, наконец, выдохнула:
— Господин… Огден.
Глава 35
Варий покачал головой, причмокнул неизменный кофе:
— И ты веришь этим словам?
— Нет. Она искала его глазами — я хорошо видел это.
Старик кивнул, пожевывая губу:
— Ты нарочно не выставил его?
Я закурил, горький дым всегда успокаивал, будто расставлял мысли по местам.
— Он явился даже кстати. Не думаю, что Невий понял глупость этого поступка. Никто из рабов не осмелится указать на него. Будь он трижды виновен. Ни в его присутствии, ни без. Ты же понимаешь это не хуже меня. Такое обвинение уже само по себе тяжелое преступление. Они все до единого станут молчать. Зато он теперь спокоен. Во многом.
— Но ведь это лишь догадки. Догадки, Квинт. Эта рабыня могла искать защиты, он тоже господин. Это инстинкты. И не забывай, дома, как муравейники, изрыты тайными ходами. Огден наверняка знает их все. Да, я защищал его, но…
Я заглянул Варию в лицо:
— Твоя проницательность ушла на покой? Так бывает?
Он кивнул:
— Порой мне уже начинает так казаться. Старость никого не жалеет. Потихоньку всегда забирает свое, если, конечно, ее не обгонит смерть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я даже отвернулся:
— Дядя, только не сейчас. Мне нужен твой совет, а не философия. Или не хочешь лезть в это дело?
Старик, наконец, поднес чашку к губам, отпил:
— Это дело слишком дурно пахнет. Слишком… Должен же быть предел…
— Пределы мы сами расставляем для себя. Каждый. Ты, мой отец. Я усвоил ваши пределы, но мой сын, как оказалось, мыслит шире, с размахом Теналов. Покопайся в истории их дома и найдешь достаточно примеров. Невий оказался намного свободнее меня.
Варий какое-то время молчал, ковыряя ногтем узорную столешницу. Наконец, поднял голову:
— Но у тебя ведь нет доказательств.
Я даже рассмеялся:
— Мне подождать, когда они будут? Вчера покушались на моего ребенка, завтра — на меня. Мой труп послужит для тебя достаточным доказательством? Ты ведь даже не допускал подобный расклад, когда подавал такую блестящую идею. Я прав?
Варий опустил голову. Я редко видел его таким. Может даже впервые. Казалось, его поставили в тупик, что само по себе представлялось совершенно немыслимым. Варий знал все обо всех и планировал на несколько шагов вперед. Теперь очевидно просчитался.
Он посмотрел на меня:
— Ну, уж настолько не преувеличивай. Ты совсем не даешь мальчишке шансов?
Я покачал головой, чувствуя, как отвратительно скребет внутри:
— Мне казалось, всему есть предел. Но я ошибался. Поражения тоже нужно уметь признавать.
Варий снова молчал. Такие паузы всегда были дурным знаком. Если Варию нечего сказать, то выхода попросту не было. Он допил кофе, отставил чашку:
— Что будешь делать? Сослать его невозможно, мы оба видели, что из этого вышло.
— Сам пока не знаю. У меня есть время подумать. Послезавтра я вылетаю на Лигур-Аас. Приму решение, когда вернусь. Все это ни к стати…
Кажется, это был тот редкий случай, когда я сумел удивить старика новостью, а не наоборот. Он скривился:
— Долго же они тянули. Дрянная планета — я не перестану утверждать это.
— Последний визит. Это просто формальность.
Варий промолчал, и я был рад этому. Чертов завод — больная тема, но это была бесполезная лирика. Я посмотрел в его льдистые глаза:
— У меня к тебе просьба — я не приму отказа.
Он молчал, лишь пристально смотрел мне в лицо, будто читал. Наконец, кивнул, уголки губ снисходительно дрогнули:
— Я приму ее. Ведь ты об этом хотел просить?
В этом был весь Варий. Именно за такие моменты старику прощалось все остальное. Что-то светлое мелькнуло в его лице, будто он постиг какую-то непреложную мудрость:
— Ты принял правильное решение. А у меня, наконец, будет возможность с ней познакомиться.
Я все же удивился:
— Ты одобряешь? Вот так, не говоря ни слова против? Ты?
Он лишь кивнул:
— Однажды я и твой отец уже настояли. И теперь мы имеем отвратительную головоломку, которую повлекли за собой последствия этих решений. — Он привычно покручивал кольцо на пальце — это всегда выдавало смятение. — Может, будет лучше, если я не стану лезть. Ни о чем не беспокойся. Если она дорога тебе — она дорога и мне. Я поселю твою красавицу, как императрицу. Что-то мне подсказывает, что она имеет на это право. И было бы лучше, чтобы в твоем доме все еще не знали, что она жива.
Я кивнул:
— Я тоже подумал об этом. Знают только медик и ее служанка. Вопрос с фиктивной супругой, полагаю, теперь закрыт? Теперь ты не настаиваешь?
Варий улыбнулся:
— Я его и не открывал.
Я только усмехнулся:
— Старый хитрец.
— Когда будут результаты?
— Отошлю образцы только завтра — в крови еще много препаратов. Но нужно сделать это до отъезда. И я должен составить запрос-сопровождение. А это не так просто, как кажется. Донсон разыскивает все следы ее матери, но результаты почти нулевые. Мать, действительно, асенка с примесью всего, что только возможно, и большой долей имперской крови. По крайней мере, в описи. Но первое упоминание в реестрах относится только к Белому Ациану, будто прежде этой женщины не существовало. Первая и единственная купчая на имя имперца Ника Сверта. Продавцом упомянут некий Штлаан. Судя по имени, сиурец. Но он упомянут лишь единожды, и больше нигде не значится. И что интересно, именно в это время благосостояние Ника Сверта резко выросло.
