Монстр ворочал головой, насторожив уши, как собака, цокал когтями, ходя по кругу, нервно нюхал воздух. С окровавленной морды свисали тяжи розовой слюны, на брусчатке повсюду виднелись красные отпечатки лап.
Я отпрянул, схватившись за автомат. Хотя какой от него прок? Я видел, как пули пехотинцев дырявили шкуру чудовища, не причиняя тому вреда. Раны затянулись с поразительной скоростью, лишь колтуны слипшейся шерсти говорили о недавних ранениях.
«Вот, гад, его свинцом нафаршировали по самое не хочу, а он бегает с прежней проворностью, хотя нет — вроде прихрамывает на правую ногу».
— Боишься? — выкрикнула Марика. В её глазах кипела ненависть, щёки пылали от гнева, а губы искривились в презрительной усмешке. — Так тебе и надо, мразь! Бойся, создатель, своего детища! Пусть эта тварь сожрёт тебя! Пусть!
Стёкла задрожали от оглушительного рыка. Я выглянул. Вервольф огромными скачками двигался к нашему укрытию. В считанные секунды он пересёк улицу, мощным толчком оттолкнулся от земли, с треском вышиб оконную раму и в туче сверкающих осколков влетел в комнату. Перекатившись по полу, встал на задние лапы, выпятил мощную грудь, поднял волчью морду к потолку и протяжно завыл.
Марика пронзительно завизжала, швырнула гранату в лоб чудовищу и забилась в угол, обняв прижатые к подбородку колени. «Колотушка» с глухим стуком отскочила от прочного черепа, стукнулась рукояткой о половицу, подпрыгнула и, ударившись цилиндром об пол, подкатилась ко мне.
Хрустя битым стеклом, царапая доски когтями, монстр двинулся к девушке.
— Эй! Я здесь! — крикнул я, лязгнув автоматным затвором.
Вервольф коротко рыкнул, скользнул по мне мутным взглядом, продолжая движение. Марика ещё сильнее вжалась в угол, прикрыла глаза руками, что-то быстро шепча.
— Стой, тварь! — заорал я и спустил курок. Автомат затрещал, пули злобными шершнями вонзились в бедро монстра, с хрустом разрывая плоть и брызгая кровью. Вервольф взвыл, присев на раненую ногу, резко развернулся и бросился на меня.
Я всадил оставшиеся пули ему в грудь, отпрыгнул в сторону. Чудовище врезалось головой в стену, куски штукатурки и раскрошившиеся кирпичи с грохотом упали на пол, подняв тучи пыли.
И всё-таки тварь зацепила меня. Острые когти распороли подсумок, два магазина с металлическим стуком свалились под ноги, третий повис, зацепившись выступом донца за растрепанный брезент. Я схватил его, быстро перезарядился. Пыль от разбитой стены ещё не осела, а я уже подскочил к мотавшему головой монстру и всадил все тридцать два патрона в левое ухо, снеся при этом половину черепа.
Мёртвая туша рухнула на пол. Почти сразу раздалось какое-то шипение и треск. Монстр изменялся на глазах. Через несколько секунд на месте оборотня оказалось мужское тело с жутко изуродованной головой. Вместо лица была кровавая каша, но я и так знал, кто это, заметив буквы на пальцах правой руки.
— Марика! — я сделал шаг к девушке.
— Оставь меня! Видеть тебя не хочу! — крикнула она, встала на ноги и, пошатываясь, двинулась к выходу.
— Ты можешь уйти, Марика, но что ты будешь делать одна в чуждой тебе стране?
— Мне всё равно, лишь бы не видеть тебя, убийца! Ты создал этих тварей, привёл их в наш мир, чтобы они убивали людей, сеяли хаос и разрушения. Ты…
— Хватит! — мой голос прозвучал, как удар хлыста. Я подошёл к ней, хотел взять за руку, но она отвесила мне звонкую пощёчину.
— Не трогай меня! Уйди!
Я выставил руку ладонью вперёд, спокойно сказал:
— Выслушай меня, хорошо? Потом иди куда хочешь, я тебя не держу. Договорились?
Марика немного подумала, склонив голову набок и кусая губу, резко кивнула.
Я продолжил:
— Вервольфов создал я, но не тот, что сейчас перед тобой, а другой — Отто Ульрих фон Валленштайн. Это тебе понятно?
Марика снова кивнула. Я заметил, что ненависти в глазах стало меньше, но во взгляде всё равно чувствовалась напряжённость.
— Я же пришёл в этот мир, чтобы исправить сотворённое Валленштайном зло и стараюсь изо всех сил. Ты, если хочешь, можешь мне помочь. Откажешься — я не обижусь. Дальше пойду по выбранному пути до конца. Я всё сказал. Теперь ты свободна.
Я развернулся и медленно пошёл к телу моряка. Оставлять здесь полные магазины я не хотел да и не имел права. Кто знает, сколько патронов ещё потребуется.
«Надо обыскать пехотинцев», — подумал я, засовывая длинные «пеналы» в карман шинели. Сзади раздались лёгкие шаги, я повернулся и лицом к лицу столкнулся с Марикой. Она смотрела в пол, теребя тонкие пальчики.
— Прости, не знаю, что на меня нашло. Я столько наговорила зря, ведь это и так понятно: ты здесь ни при…
Я не дал ей закончить, прижал к себе и впился в её губы поцелуем. Не знаю, сколько прошло времени, но я оторвался от неё, лишь почувствовав головокружение от нехватки воздуха. Мы оба глубоко вдохнули, словно поднявшиеся с глубины ныряльщики, и снова слились в поцелуе.
Наконец я отстранился от Марики:
— Пора! Нам ещё многое надо сделать.
Мы вышли из квартиры с прежней предосторожностью. Я велел девушке оставаться в подъезде, а сам выскочил на улицу, обогнул дом, старясь ступать как можно тише, обыскал тела пехотинцев. Вылазка оказалась удачной: четыре гранаты, десять полных магазинов, автомат для моей спутницы. Остальное оружие было или раздавлено мощными лапами, или располосовано острыми когтями, а у двух «шмайсеров» стволы вообще были свёрнуты набок.
Вернувшись к Марике, я отдал ей оружие, три запасных магазина и две гранаты, велел идти рядом со мной и смотреть во все глаза.
Мёртвый город производил неприятное впечатление. Откуда-то доносился скрип, словно кто-то качался на ржавых качелях, где-то хлопали ставни, в подворотнях свистел ветер, шуршал мусор, перекатываясь по брусчатке.
— Каков наш план? — шёпотом спросила Марика, когда мы прошли целый квартал. Держа МП-40 в руках, она зорко всматривалась в окна домов, вглядывалась в темноту подъездов, прислушивалась к шорохам.
— Найти машину и добраться до Берлина, — ответил я, оглядываясь по сторонам. Мне всё время мерещилось, что за нами наблюдают.
— А потом?
— Не знаю, я так далеко в будущее не заглядывал. Нам бы отсюда живыми выбраться, там видно будет. Знаешь, кого превратили в оборотня? — неожиданно спросил я.
— Нет, — помотала головой Марика.
— Лёху-моряка. Когда вервольф трансформировался обратно, я заметил буквы на руке и обо всём догадался. — Я внезапно остановился, схватив Марику за руку: — Погоди! Я же взорвал цистерны с вакциной, как из Лёхи сделали оборотня?
— Саня, мне больно, — Марика сердито шлёпнула меня по руке.
Я посмотрел на неё, на свою ладонь на её запястье, опять на неё. Мозг лихорадочно решал другую проблему, и я не сразу понял, чего она хочет.
— Мне больно, — повторила Марика, снова шлёпнув мою руку, теперь гораздо сильнее.
— Извини, я не хотел.
Я разжал пальцы, и мы двинулись в путь, внимательно глядя по сторонам и вслушиваясь в каждый звук.
Мысли о трансформации моряка в оборотня не давали покоя. Я пытался найти ответ, но кусочки мозаики никак не хотели складываться в одну картину. Получалось, что я уничтожил на фабрике не всю вакцину, но этого просто не могло быть. Кригер в своих рассказах ни разу не упомянул о каких-то тайных запасах. К тому же он хвастался, что его усовершенствованным вервольфам после гибели не возвращается человеческий облик. Выходит, Алёшу превратили в монстра с помощью украденной из лаборатории Валленштайна вакцины. Тогда кто её украл? Кригер? Маловероятно. Шпеер? Не в его интересах везти шприц-ампулы на фабрику. Тогда кто?
Мороз постепенно крепчал. Я подул на замёрзшие руки, растёр лицо и уши. Марика сделала то же самое, и теперь её щёки пылали румянцем, а кончики ушей краснели в просветах между спутанными локонами.
— Знаешь, какая во всей этой истории приятная новость? — неожиданно спросил я, целясь в окно на втором этаже, где промелькнула чья-то тень. Спустя секунду на подоконник запрыгнула кошка, и я опустил автомат на уровень груди.
— Нет, — пожала плечами Марика.
— Вервольфы Кригера до сих пор находятся в анабиозе или погибли в результате диверсии. Понимаешь, что это значит?
Она помотала головой, обходя кучу из разбитого стекла и черепицы.
— Это значит, что кроме доктора никто не знает, как сделать монстров долгоживущими и практически не уязвимыми — это раз. И очень скоро кроме покойников и нас в этом городе никого не останется — это два.
— С чего ты взял? — она вскинула автомат и замерла в напряжённой позе. Я тоже подобрался, заметив движение в соседнем доме. Там кто-то шевелился, шурша одеждой. Мы с минуту вглядывались в разбитые окна до рези в глазах, но как оказалось — это ветер играл занавесками.
— Вервольфы вырезали всё население этого городка и либо отправились дальше, либо остались здесь, — сказал я, когда мы снова двинулись в путь. — Поскольку срок действия вакцины ограничен, они в ближайшее время подохнут, как мухи, и перевоплотятся. Думаю, я так легко разделался с тем оборотнем только потому, что он уже начал отдавать концы. Иначе… — я цикнул зубом и помотал головой, — мы бы с тобой не разговаривали.
