решаюсь впервые его окликнуть сама.
– Дамир, подожди!
– Да я тут. У тебя болит что-то?
– Нет, я…попросить хотела. Не знаю можно ли это, но у меня есть одна просьба.
– Говори.
– Отвези меня….на кладбище.
– Куда?! Девочка, ты что совсем мозгами поехала? На какое кладбище? Живи пока. Рано тебе.
– Нет, я не себе. Я к бабушке хочу. Проведать. Мне это нужно. Пожалуйста.
Я не знаю, что он ответит, сжимаю кулачки в предвкушении.
– Чтобы через два часа была в сборе. И никаких фокусов.
Молча киваю. Он не отказал мне, хотя мог.
Едем в гробовой тишине. Я молчу, да и зверь не задает никаких вопросов. Дамир за руку мне помог добраться до машины и усадил на переднее сиденье. Каждое его прикосновение было болезненным для меня на ментальном уровне, как током било.
Доезжаем довольно быстро. Выхожу на воздух и слышу как капает дождь. В последнее время заметно потеплело, и я радуюсь даже этому. Странно, как раньше не замечала, как важна погода. Теперь же улавливаю каждую мелочь, каждое мгновенье ценю.
– Приехали. Выходи.
Зверь помогает мне выбраться из машины, и ведет за руку по промерзлой землистой дороге. Вокруг ни звука, точно кладбище. Одни только вороны громко и пронзительно каркают. Дамир останавливается и я понимаю, мы пришли.
– Где она?
– В метре от тебя, прямо.
Наощупь пробираюсь вперед. Рука касается гранитного камня.
– Что это?
– Памятник.
– У бабушки не было родственников кроме меня. Кто его поставил?
– Я.
– Зачем?
– Чтобы ты помнила о ней.
– Спасибо – очень тихо.
– За такое не благодарят. Попрощайся с бабушкой. Я приду через 5 минут.
Киваю. Я впервые благодарна зверю. Он позаботился о самом родном моем человеке, пусть даже и посмертно. Мое сердце кричит от противоречий, но за памятник я правда благодарна. Он мог вообще не ставить его, и даже не привозить меня сюда, но привез.
– Бабушка, родная. Прости.
Опускаюсь на колени и упираюсь ими о мерзлую землю.
– Прости меня. Я не уберегла тебя. Родная, милая моя, как же я скучаю.
Сжимаю землю, и чувствую как она забивается под ногти, но мне все равно. Как бы я хотела сейчас обнять бабушку и просто поплакать у нее на плече. Роднее ее у меня никого нет. Я даже не попрощалась с ней.
Закрываю глаза и ложусь на землю, хочу быть ближе к ней, но меня сразу поднимают крепкие руки, и поднимают на ноги.
– Стась, все, хватит. Пошли.
– Бабушка!
Плачу, всхлипываю. Не замечаю даже, как лицом вклиниваюсь в теплое пальто. Его пальто. В нос ударяет такой уже привычный запах. Мужчина стоит неподвижно, лишь слышу его размеренное дыхание.
Мне так больно, плохо и одиноко. Не верю в то что делаю, но кажется, я сама впервые обнимаю Дамира, стоя с ним посреди кладбища.
Глава 43 Стася
Время до операции пролетает незаметно, и вот я уже лежу в больничной палате, окруженная пристальным вниманием медсестер. Жутко волнуюсь перед этим вмешательством. Сердце так колотиться, что еще немного, и мои ребра треснут от его барабанной дроби.
Нет, я не переживаю за боль или недомогание после наркоза. Все, о чем я думаю – результат. Будет ли эффект от операции, или все это зря, и мне она уже, как мертвому припарка. Бессмысленно и даже вредно.
С самого утра меня готовят к операции, мне не дают ничего есть и пить. Я вся как на иголках, постукиваю пальцами по холодной больничной стене, как вдруг ощущаю его. Дамир медленно берет меня за руку и крепко сжимает ее своей рукой. От этой близости у меня спирает дыхание. Все эти дни мы почти не общались. Лишь по ночам он часто приходил, и просто сидел возле меня. Молча.
Не отвечаю, надоело уже бодаться с ним, каждый раз на своем стоит. Молчание затягивается, нервы на пределе, аж зубы стучат. Мое невыносимое ожидание нарушает вошедший в палату врач.
– Операционную подготовили, Станислава, пойдемте со мной.
Он подходит максимально близко, а у меня кровь стынет в жилах. Боже, я теперь что, на каждого мужчину так реагировать буду, или это просто от страха перед операцией? Сначала я противилась, прогоняла его, но после все же смирилась. Одиночество и мертвенная тишина сводили меня с ума, поэтому я была рада даже его компании. Мы не говорили, я бунтовала и молчала протестуя, а он…наверное поддерживал это.
– Все нормально, не трясись так.
– Ты не знаешь как будет.
– Знаю.
– Хм, и как же? Останусь инвалидом в 18 лет. Вот и вся история.
– Глупая. Будешь видеть. Меня тоже. Очень скоро.
– Все бы отдала, чтобы больше никогда тебя не видеть.
– Неужели я до сих пор такой страшный для тебя? Брось. В постели со мной я тебе нравился, более чем. Аж стонала от удовольствия.
– Не правда! Тогда я считала тебя своим мужем!
– Я и есть твой муж.
Дамир до последнего не отпускает моей руки, а я и не вырываюсь уже. Мне так страшно, что я готова принять любую защиту. Скрипя зубами, но принимаю эту поддержку даже от него.
– Дамир!
– Не бойся девочка. Я за дверью буду.
Меня уводят в операционную. Перед тем как уснуть от наркоза почему-то перед глазами снова всплывает он. Тот, который называет себя моим мужем, тот, кто убил всю жизнь во мне.
Наркоз уносит меня в долгое, пространственное путешествие, и выхожу я из него только спустя несколько часов. Во рту дико сухо, аж губы потрещали. Боже, я как же я хочу пить! Пытаюсь подняться с кровати, но я настолько слаба, что даже рук поднять не могу.
Собравшись с силами, с третьей попытки мне все же удается прикоснуться к лицу. На глазах широкая повязка, прилегает плотно к лицу. Мне одновременно хочется ее снять, но в в тот же момент я жутко, просто до невозможного боюсь. Чувствую, что мне что-то колят, и засыпая, точно ощущаю, как кто-то крепко держит меня за руку.
Кажется, наступил новый день. Слышу отдаленные звуки за дверьми палаты, кто-то громко говорит, кто-то стучит, словно прямо по моей голове, но рядом кажется, никого нет.
Чувствую, что сегодня мне значительно лучше, я точно отошла от наркоза. Опираясь на локти, поднимаюсь выше на кровати. Пора, ну же, смелее. Ругаю себя за трусость. Делаю глубокий вдох, и одним рывком сдираю повязку с глаз. Медленно открываю веки. Ох, как же жжет в них! Жмурюсь, тру глаза, стараясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то.
