— Нет… — безмятежно прошептал Рэн, почти касаясь своими губами, моих. — Я делаю это, чтобы самому не сойти с ума.
* * *
Сотня поцелуев…
Его поцелуи сводят меня с ума. Поцелуи на моих плечах, на шее, на руках, сводят с ума; душа пылает от жара и боли, и эта боль внезапно становится такой привычной, такой родной, что мне удается не замечать ее.
Я схожу с ума…
Один. Два. Три.
Один. Два. Три.
Один…два…три….
Скрип.
Что это?
Я ничего не вижу. Один скрип. Два…
Один… два….
Мои шаги. Что я делаю? Что я делаю? Что я делаю?
Куда я иду?
Один шаг, второй, третий.
Сто шагов.
— Девушка? Девушка?
Ко мне обращается женщина — владелица мотеля. Я не слушаю, что она говорит. Кажется, она спрашивает о том, все ли со мной хорошо. Я быстро иду, босиком, по гравийной дороге. Мои волосы разлетаются позади меня.
Мои шаги звучат в моей голове. Шаги, и еще кое-что.
— Аура, остановись, — я слышу голос Адама в своей голове. — Хочешь ли ты этого? Ты действительно хочешь сделать то, что собираешься? Ты, правда, собралась сделать это?
О чем он говорит? Я ничего не хочу делать…
Я просто иду…
— Не делай этого. В твоей голове — голос Кэтрин. Но никто не хочет, чтобы ты причиняла людям боль. Не делай этого, Аура.
Я ничего не делаю.
Аура… Аура, давай…. Слушай только меня…
Мой внутренний голос приказывал мне не слушать никого вокруг. И я не слушала. Я буду делать то, что хочу…
Убей их, Аура… убей их всех…
Сделай то, что должна, Аура.
— Не делай, этого, Аура… — шептал в противовес Адам.
Что они говорят? Я ничего не понимаю…
Я ничего не чувствую. Вокруг темнота. Темнота окрашивается красным. Мое тело, мои руки, и даже лицо — все окрасилось красным. Липким, горячим, с приятным запахом.
Очень хорошо… очень хорошо…
— Убить… убить…
В моей голове взрываются фейерверки.
Они везде, и даже мои волосы орошаются восхитительными звездами. Я в сияющем саду и вокруг меня эти звезды, освещающие темноту красным.
Я легла на спину, любуясь звездами. Автоматически вытерла влажные ладони о штаны, повернула голову, и в ужасе закричала. На меня смотрели пустые глаза отца. По его переносице еще струйками стекала свежая кровь, падая на пол.
Кап, кап, кап.
С протяжным воплем, в котором звенел такой ужас, который я еще никогда не слышала от себя, я отскочила к стене, поскальзываясь в лужах крови, растекающейся по паркету. С криком, я шлепнулась на спину, ухватившись за что-то.
Волосы мамы.
Она лежала у стены, словно только что вышла посмотреть на шум, разбудивший ее.
— Мама! Мама! МАМОЧКА!
Из моего горла вырвались всхлипы, сменяющиеся нечеловеческим ревом.
— Кто это сделал?! КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!! — вопила, я боясь прикоснуться к маминому лицу, без каких-либо признаков макияжа, с остекленевшими глазами. Ее лицо было окроплено собственной кровью.
— Мама! Мама! Нет! Папа! Очнитесь! Вы не можете так поступить! Вы не можете умереть!! Кто это сделал?! Мама! Кто это сделал?!
Я зажала рот мокрыми ладонями, давясь слезами.
С воем я подскочила на ноги, бросившись вон из дома, и тут же угодила в чьи-то объятия. С протяжным криком я стала вырываться:
— Там убийца! Убийца! Маму и папу убили! Кто-то их убил! Помогите!
— Аура! Аура, замолчи!
Рука Рэна зажала мне рот — похоже, он беспокоился, что соседи выйдут на шум (в окнах дома напротив загорелся свет). Рэн сгреб меня в охапку, вытаскивая за калитку дома.
— Что ты делаешь?! — в панике закричала я, упираясь босыми ногами в асфальт, и сдирая ноги в кровь. — Мы не можем уйти! Там мои родители! МЫ НЕ МОЖЕМ УЙТИ!!! ОТПУСТИ МЕНЯ!!!
— Я сказал тебе замолчать! — Рэн повысил на меня голос, но мне было плевать, что он говорит.
— Я не оставлю их!!
— ОНИ МЕРТВЫ! — голос человека, который все время особенно хорошо держал себя в руках, сорвался на крик, оглушая меня, пугая, приведя в бешенство.
— Заткнись! — Я рванулась назад к дому. — Заткнись! Замолчи!!
— Аура! — Рэн крепко схватил меня за талию, таща в переулок за нашей улицей.
Я кричала, брыкалась, билась в истерике, но Рэн не замечал этого; он упорно продолжал тащить меня за собой. И даже когда я особенно больно ударилась коленями об асфальт, свалившись, словно мешок картошки, он, не церемонясь, поднял меня на ноги, заставляя идти дальше.
Мы оказались в месте, куда мне в жизни не позволяли ходить. «Улица Страха» — так мы ее называли. Говорят, тут приносили в жертву девственниц в полнолуние. Я не верю в это конечно, но мне было страшно, в общем, потому, что здесь всегда было темно.
Рэн отпустил мою руку, и я упала на тротуар. Свет фонарей с улицы, едва проникал сюда, освещая заброшенные многоэтажные здания, склады, с разбитыми стеклами, граффити и баки, в которых копошились мыши.
В моей голове стучала кровь.
Кто-то убил моих родителей.
Кто-то убил моих родителей.
Кто-то убил моих родителей.
— Кто это сделал? — прошептала я, обессилев.
Наверное, кровь Кэтрин полностью съела меня изнутри, раз я даже не помню, как оказалась дома.
— Кто это сделал? — я повторила громче, решив, что Рэн, наверное, меня не слышал.
— Ты сама знаешь.
Мое сердце ухнуло вниз:
— Нет, не знаю.
Рэн опустился на корточки возле меня и взял мое лицо в свои ладони.
— Аура, это я виноват…
Я отбросила его руки. Мое сердце громко заколотилось в груди. К своему ужасу, я видела, как его глаза наполнились слезами, и сверкают в темноте, словно драгоценные камни.
— Нет…
— Аура, я не должен был…
— Нет! — я замотала головой. — Я говорю, нет, Рэн! Нет!
Я закрыла уши руками, и он положил сверху свои ладони:
— Аура, ты не виновата. Это не ты…
Я заревела. Казалось, мне заживо вырезали сердце, или заживо снимали скальп с лица. Голосовые связки напряглись, пока я кричала. Я не могла сделать это! Я не могла сделать это, просто не могла! Только не я, только не с моими родителями!
— Аура… — Рэн встряхнул меня за плечи. — Возьми себя в руки.
— Как я могу?! КАК Я МОГУ ВЗЯТЬ СЕБЯ В РУКИ, ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО СДЕЛАЛА?!! ТЫ БЫ СМОГ?!!
— Аура, это сделала не ты.
Я шумно втянула в себя воздух. Молоточек в моей голове на мгновение стих.
— Верно.
— Мы поможем сделать тебе выбор, Аура Рид.
— Это они заставили меня сделать это. — Я встала на ноги. Рэн поднялся вслед, настороженно взяв меня за руку, но я не почувствовала его цепкого прикосновения. Это уже не я.
