Сразу после этого зазвучали голоса. Он услышал их внизу, но смог разобрать слов. Но впечатление было такое, как будто там, на первом этаже, собрались и загомонили люди. Джордж попытался дотянуться до Мисси и Кэти, но у него закружилась голова.
Затем внизу грянул марширующий оркестр, и его музыка заглушила и без того неясные голоса. Джорджу почудилось, что он попал в сумасшедший дом. Он отчетливо слышал парад музыкантов, обходивших весь первый этаж, а затем звуки шагов, будто эта толпа начала подниматься вверх по лестнице.
Джордж пытался закричать, но онемел. Его тело мотало по кровати туда и сюда, и когда он попытался поднять голову, то почувствовал, как страшно напряглись его шейные мышцы. В конце концов, он сдался, и только после этого обнаружил, что постель промокла насквозь.
Кровати стучали над головой Джорджа, ящики комода двигались взад-вперед, а оркестр меж тем поднимался по ступеням на второй этаж. Но это было еще не все. Несмотря на весь этот шум, Джордж услышал, как двери по всему дому, самопроизвольно открываясь и закрываясь, громко захлопали по косякам. Он видел, как дверь в спальню раскачивалась, словно кто-то рывком открывал ее и тут же изо всей силы захлопывал. Он видел, что Гарри лежал в коридоре как ни в чем не бывало, совершенно равнодушный к бедламу, творившемуся вокруг него.
«Или пес наглотался наркотиков, – подумал Джордж, – или я схожу с ума!»
Страшная, ослепительная вспышка молнии осветила спальню. Джордж услышал, как гром ударил где-то снаружи. Затем раздался мощный удар, который потряс все здание. Шторм возвратился и всеми потоками дождя и ветра обрушился на весь дом 112 по Оушен-авеню от крыши до подвала.
Джордж лежал, тяжело дыша, сердце громко колотилось в его груди. Он ждал, зная: что-то должно случиться. Джордж издал ужасный, почти беззвучный крик.
Кто-то был рядом с ним на кровати!
Он почувствовал, что на него наступили. Сильной, тяжелой поступью кто-то ходил по всему его телу. Джордж закрыл глаза. Он почувствовал острую боль от ударов.
«О Господи! – подумал он. – Да ведь это копыта! Это животное!»
Должно быть, на какое-то время от страха Джордж потерял сознание, потому что следующее, что он помнит, это то, что увидел Дэнни и Криса, стоявших рядом с его кроватью.
– Папочка, папочка, проснись! – кричали они. – В нашей комнате кто-то есть!
Он прищурился. С первого взгляда он увидел, что на улице светло. Буря утихла. Все ящики были открыты, Дэнни и Крис умоляли его подняться с кровати.
– Мисси! Кэти!
Джордж повернулся, что убедиться, что они здесь, рядом. Да, они по-прежнему были в кровати и крепко спали.
Он повернулся к мальчикам, которые пытались стащить его с кровати.
– Что случилось? – спросил он. – Что у вас там, в вашей комнате?
– Это чудовище! – закричал Дэнни. – У него нет лица!
– Оно хотело схватить нас, – перебил его Крис, – но мы убежали! Пойдем, папочка, вставай!
Джордж попытался подняться. Он почти оторвал голову от подушки, как вдруг услышал яростный лай Гарри. Джордж устремил взгляд в открытый дверной проем. Пес, стоя в коридоре, рычал и лаял в сторону лестницы. И хотя Гарри не был на привязи, он не бросался в атаку, но продолжал шуметь, припав к земле и оставаясь на месте, лая на что-то или кого-то, кого Джордж, лежа на кровати, не мог увидеть.
Призвав на помощь всю свою решимость, Джордж, наконец, оторвал тело от постели. Он так резко встал, что налетел на Дэнни и Криса. Затем он побежал к двери и посмотрел в сторону лестницы.
На верхней ступени стояла гигантская фигура в белом.
Джордж сразу узнал того, кто был перед ним: это был тот самый призрак в капюшоне, которого Кэти видела в жарком пламени камина. И сейчас этот некто указывал пальцем прямо на него!
Джордж резко развернулся и бросился обратно в спальню. Он схватил Мисси и передал ее с рук на руки Дэнни.
– Выноси ее на улицу! – крикнул он. – Ты идешь с ними, Крис!
Затем он склонился над Кэти и поднял ее с кровати.
– Быстрее! – вслед мальчикам крикнул Джордж, а затем и сам выбежал из комнаты. Гарри побежал следом за ними вниз по ступенькам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Первое, что увидел Джордж, оказавшись на первом этаже, это открытую настежь парадную. Она снова свисала с петель, сорванная какой-то могучей силой.
Дэнни, Крис и Мисси были на улице. Малышка, проснувшись, стала вырываться из рук брата. Не понимая, где находится, она заплакала от страха.
Джордж побежал за фургоном. Он осторожно посадил Кэти на переднее сиденье, а затем помог детям устроиться на заднем. Гарри вскочил в машину следом за ними. Джордж захлопнул дверь Кэти, перебежал на другую сторону, запрыгнул на место водителя и помолился.
Он вставил и повернул ключ зажигания.
Двигатель заработал немедленно.
Мокрый гравий полетел из-под колес фургона. Джордж задним ходом вырулил с подъездной дороги на улицу. Выехав, он притормозил, развернул руль и прибавил газ одновременно. Фургон на мгновение остановился, затем все четыре колеса вгрызлись в дорогу, от них поднялся столб дыма, и через мгновение машина с бешеной скоростью мчалась по Оушен-авеню.
Направляя фургон туда, где семья будет в безопасности, Джордж мельком взглянул в зеркало заднего вида. Дом быстро скрылся из виду.
– Ну, слава Богу! – пробормотал Джордж. – Чтоб тебя больше не видеть никогда, сволочное отродье!
Было семь часов утра 14 января 1976 года. Так прошел двадцать восьмой день проживания Лютцев под кровом дома 112 по Оушен-авеню.
Утром 15 января 1976 года, в ту самую минуту, когда Лютцы бежали из своего дома, отец Манкусо решил покинуть город.
Он подождал до одиннадцати часов, которые соответствовали восьми утра в Сан-Франциско, так как не хотел будить кузена ранним телефонным звонком. Священник сообщил, что улетает на Запад в отпуск, куда отправится через день-два, возможно, в пятницу, 16 января.
Повесив трубку, отец Манкусо почувствовал огромное облегчение. Это было первое, что он сделал для себя в течение нескольких минувших недель.
Священник рассудил, что неделя на калифорнийском солнце поможет ему укрепить ему уставший организм и, возможно, изгонит проклятый грипп. А дьявольским силам, что обрушились на него в доме 112, отец Манкусо пожелал оставаться навсегда в жестоких зимних погодных условиях Нью-Йорка.
Он позвонил в секретариат епархии, чтобы сообщить о своих намерениях. Там должны были пересмотреть его рабочий график и обязанности до 30 января. Он обязался связаться с некоторыми своими подопечными и назначить время для консультаций.
Прошло утро, и священник почувствовал себя значительно лучше. Ему еще многое нужно было сделать до отъезда, и все его мысли о Лютцах отошли на задний план. Но в четыре часа дня Джордж Лютц позвонил ему из дома своей тещи в Уэст-Бабилоне. Он сообщил отцу Манкусо о том, что он, Кэти и их дети решили остаться там до тех пор, пока в их доме в Амитивилле не будут произведены научные исследования.
– А вот это правильно, Джордж, – сказал отец Манкусо. – Только будьте внимательны по отношению к тем, кто приходит в дом. Не устраивайте цирк из всего этого!
– Да нет же, святой отец! – заверил Джордж. – Мы вовсе не хотим, чтобы зеваки толкались вокруг нашего дома. Вся наша семья здесь, в Уэст-Бабилоне. Без моего разрешения в дом никто не войдет!
– Вот и хорошо, – согласился священник. – Лучше всего иметь дело с парапсихологами, у них наиболее совершенное оборудование для подобных исследований.
– Однако вот какая закавыка, – сказал Джордж. – А что, если они не смогут ответить на поставленные вопросы? И после последней ночи я, откровенно говоря, не верю в то, что они вообще что-то могут. Итак, что тогда? Что случится после этого?
Отец Манкусо издал глубокий вздох.
– Что значит «после последней ночи»? Только не говорите, что вы там остались!
Наступило долгое молчание. Наконец Джордж все же ответил.
– Оно не отпускало нас. Мы не смогли выехать до сегодняшнего утра.
