Мне удалось своим выстрелом немного сбить её прицел, потому что главсваха увернулась, слегка дёрнув рукой, чем изменила баллистику пули, но бедняге Фейору даже лёгкой царапины оказалось достаточно. И тут началось нечто неописуемое, потому что вместо освещения событий боя летописец вдруг громко запел арию Роберта из оперы «Иоланта», причём на этот раз а-капелла:
– «Кто может сравниться с Матильдой моей,
Сверкающей искрами черных очей,
Как на небе звезды осенних ночей!»
– Вот паршивец, как запел! Это ж чистый беспредел! – взмутилась Кики и, свесившись из чердачного окна, запустила в Фейора крупной картофелиной, после чего пение прекратилось, но через несколько мгновений возобновилось уже с модным пришепетыванием, часто появляющимся из-за отсутствия зуба.
– «Она только вжглянет, -
Как молнией ранит,
И пламень любви
Жардеет в крови»
Любовь, как говорится, зла! Это вам каждая сваха подтвердит! И если женщине в этом случае нет-нет да и приходится иной раз полюбить козла, то мужчине может достаться старая зловредная ведьма. Свахи пытались обстрелять и нас с Амуром, но мой «доломан» работал не хуже бронежилета, а от кубиков пресса младшего бога любви сердечки из ведьминских пистолей отскакивали, как от стенки горох, не причиняя вреда: то ли калибр был не тот, то ли Венец по-прежнему защищал нас, то ли ещё что. В школе ведьм нас учили, что если мужчина уже влюблён в другую, то поразить его любовными пулями не получится.
Подумав об этом, я трижды сплюнула через левое плечо, чтобы не спугнуть свою удачу. В этот момент мы заметили, что поток ракшасов неожиданно иссяк. Тьма стала рассеиваться, будто становясь менее плотной в одной точке, словно с обратной стороны тьмы её размывали кистью и светили фонариком. Когда эта точка увеличилась до размеров норы, в которую мог бы протиснуться мелкий дракон, прямо из льющегося света выскочили собакообразные химеры, тащившие за собой нарты, управляемые лихим лохматым каюром.
Никогда бы не подумала, что буду так рада видеть бабая! Вид него был гордый и радостный, а ещё он кричал что-то о том, как они нашли точку перехода, превращённую ракшасами в крупную пробоину между мирами, и заткнули её первым попавшимся слоном (точка перехода находилась на территории зоопарка). Матильда, тоже заметив бабая и быстро поняв, в чём дело, пришла в ярость, скомандовав свахам «В атаку!» В это время Шеша выбрался на свет божий, в очередной раз раскидав ракшасов, и бросился спасать Кумудвати, а Витюня помахал нам с Кики рукой и устало улыбнулся. Но, как оказалось, радоваться было рано! С небес будто кто-то швырнул светящееся копьё, и только через мгновение я поняла, что это молния. Вонзившись в землю прямо перед домом, она обратила в прах нескольких ракшасов, а на их месте материализовалась высокая красавица блондинка в белом хитоне.
Отучившись в ЦПШв, я думала, что меня уже ничем не удивишь, но тут был особый случай. Не каждый раз по яблоневой аллее гуляют взаправдашние Афродиты. Как она сюда попала?! Как нашла нас?! Неужели невр всё-таки передал ей информацию, пока Фейор воспевал Матильду?!
– Остановитесь, дорогие мои! – вкрадчиво произнесла Афродита, и все ракшасы и ведьмы мгновенно остановились, будто окаменев.
Сразу с козырей зашла: божественные слова любви, сказанные божественным голосом, могли подчинить кого угодно.
– Мне нужен только мой внук! – продолжала Афродита.
В её сахарных устах это звучало мягко и нежно, но под мягкостью таилось что-то холодное, мрачное и острое, как раздвинутые и покрытые шипами дуги замаскированного под пушистым снегом капкана. На кого он был расставлен?
– Я хочу оградить Амура от опасности и дурного влияния! – невозмутимо продолжила Афродита. – И, кстати, как несовершеннолетний он не имеет права голоса и нуждается в опеке!
– Я почти совершеннолетний! – возмутился Амур, продолжая держать на прицеле свою древнегреческую бабушку. – Через несколько минут мне уже исполнится восемнадцать тысяч лет!
– Что?! – поразилась я. – Сколько-сколько?!
Ну и порядки на Олимпе! До совершеннолетия – как до этого самого Олимпа пешком! А самое страшное наказание – это послать к древнегреческой бабушке.
– Там летоисчисление происходит несколько иначе! – успокоил меня младший бог любви.
– У вас там, как в районах Крайнего Севера, год за два идёт? – пошутила я.
– Да, за два, – согласился Амур, а потом уточнил: – Столетия, и большинство этих столетий я провёл в состоянии мелкого купидона, повзрослев только после побега. Так что я почти твой ровесник.
– Вон как! – побормотала я.
Вот это подробности открываются! Нельзя сказать, чтобы меня как-то расстроил или озадачил возраст моего избранника. В конце концов, возраст свах тоже представлялся мне понятием относительным, а правило «Любви все возрасты покорны» было злотыми буквами высечено на стене Школы ведьм. Правда, Афродита, кажется, была не в курсе по этому вопросу!
– Мурик! Домой! – чётко произнесла она.
В небесах послышался какой-то отдалённый гул, от которого у меня замерло сердце. Что бы это могло быть?!
– Анфиса! Берегись! – крикнул Витюня.
В его руках возникла та самая праща, которую я видела у домового во сне, когда он защищал мою прапрабабку. Но от чего он её защищал? Я думала, что от стрел малышей-купидонов, но, кажется, всё было серьёзнее и страшнее.
А дальше всё происходящее, имевшее колоссальное судьбоносное значение для меня, будто намертво спрессовались вместе, уложившись в один краткий, жуткий и прекрасный миг. Амур внезапно обнял меня и припал к моим губам в страстном поцелуе, будто пытаясь урвать у судьбы хотя бы кусочек счастья и одновременно прощаясь с ним.
Это был необыкновенно сладкий и страстный поцелуй, от которого, как мне показалось, у меня помутилось сознание. Голова вдруг стала горячей и какой-то невыразимо светлой, словно все нейроны мозга превратились в звёзды. Вот сейчас, во время этого поцелуя, я вдруг осознала всю силу моего чувства к Амуру и желание быть вместе с ним всегда. Амур внезапно оторвался от моих губ и прерывающимся голосом произнёс:
– Анфиса, я люблю тебя! Будь моей женой!
У меня отвисла челюсть. Вернее, я, конечно, мечтала о таком предложении от него, но сейчас, когда мы оба были на пределе нервного возбуждения, оно прозвучало для меня как знамение свыше, как зов и чёрт знает что ещё такое! Я не успела ничего ответить, потому что окна внезапно заволокло паутиной. Её сплели пауки, брошенные Витюней с помощью пращи.
Я силилась разглядеть противника, который хочет напасть
