– Не доложит! Этот вопрос я тоже выяснил. Скуповат господин Кузьмищев; швейцар жаловался, что даже на Пасху едва рубль ему пожаловал.
Все прошло так, как и обещал титулярный советник. Швейцар, высокого роста дядька с пышными усами, из отставных унтеров, услыхав, что приехали господа из полиции, вытянулся по стойке «смирно» и даже выразил готовность проводить приезжих до дверей нужной квартиры; впрочем, от этой услуги сыщики отказались.
Дверь квартиры, которую занимал фигурант, Дружинин открыл так, словно она была его собственная – и трех секунд не прошло. Внутри было совершенно темно: плотные шторы не пропускали свет уличных фонарей.
– На, подержи фонарь, я его сейчас зажгу, – тихо произнес Дружинин, передавая Углову принесенный с собой светильник.
Вспыхнул слабый свет. Он озарил комнату, служившую, по всей видимости, столовой – на это указывал крепкий дубовый стол, стоявший посередине, и пузатый буфет с посудой. Сыщики прошли в следующую комнату. Здесь была спальня. Кровать была аккуратно застелена, во всем царил полный порядок.
– Надо в шкафах посмотреть, может, среди белья чего найдется, – предложил Дружинин. – В этом веке люди были еще наивные, прятали секреты среди носков и кальсон. А еще можно поискать тайники…
– Погоди, давай посмотрим в кабинете, – остановил его Углов. – Начнем осмотр оттуда.
Члены следственной группы прошли в третью комнату. Здесь надо всем царил письменный стол, покрытый зеленым сукном, на котором виднелась чернильница, баночка с перьями и пресс-папье в виде медведя. Кроме того, имелось бюро и два книжных шкафа, уставленных толстыми томами.
– Значит, здесь ты видел свидетельство на имя лакея Кругликова? – спросил Углов.
– Да, вон в том верхнем ящике.
– А остальные пытался открыть?
– Пытался, конечно. Но они все заперты. Для этого я теперь и запасся отмычками.
– Отлично! Действуем так: ты вскрываешь ящики и производишь их первичный осмотр. А я займусь всем остальным.
Дополнительных разъяснений Дружинину не требовалось: он был хорошим специалистом. Не успел Углов дойти до бюро и заняться его осмотром, как за его спиной уже послышался звук отпираемого замка и шелест бумаг: титулярный советник приступил к работе.
Осмотр бюро ничего интересного не принес: там хранилось несколько стопок чистой писчей бумаги, конверты, перья и тому подобные принадлежности. Некоторый интерес представляла стопка писем, полученных обитателем квартиры за последние два месяца. Однако Углов решил отложить их осмотр на более поздний срок. Вначале следовало осмотреть все остальное, что находилось в комнате.
Покончив с бюро, статский советник обратился к книжным шкафам. Оба они выглядели одинаково: верхняя часть дверей была закрыта стеклом, за которым виднелись книги, а внизу были деревянные панели, украшенные резьбой. Один шкаф был открыт, другой почему-то заперт. Углов дернул раз, другой – дверца не поддавалась. Ключа нигде не было видно.
– Игорь, тут твоя помощь требуется, – позвал Углов.
Дружинин оторвался от очередного ящика, который осматривал, и подошел к шкафу. Скептически взглянул на замок, перебрал несколько отмычек, вставил одну из них в замок. Замок щелкнул, дверца открылась.
Вначале статский советник не увидел ничего такого, из-за чего стоило огород городить – то есть держать шкаф на запоре. Но затем он взглянул на нижнюю полку и обратил внимание, что там книги почему-то стояли не в один ряд, как наверху, а в два. Он присел на корточки, вынул несколько томов, и…
– Смотри, что здесь! – позвал он Дружинина, который успел вернуться к своему столу.
Титулярный советник без особой охоты шагнул к шкафу, наклонился… и его безразличие сразу исчезло.
– Это он! Он! – воскликнул он. – Тот самый сундучок!
– Тише ты, не ори! – осадил его руководитель группы. – Давай вынем.
Они выложили на пол мешавшие книги и извлекли сундучок из шкафа. Это была маленькая железная укладка, габаритами напоминавшая современный портфель. Как и у портфеля, у сундучка имелась ручка, за которую его можно было переносить. Крышка плотно прилегала к корпусу; внизу темнело отверстие замка.
– Вот он, вот он, родной! – приговаривал Дружинин, перебирая отмычки. – Сейчас мы тебя аккуратненько… Нет, эта слишком большая, попробуем эту… Смотри-ка, а ты у нас, оказывается, с характером! Хорошо, попробуем вот эту…
На четвертой или пятой отмычке сундучок наконец сдался. Послышался щелчок; Дружинин потянул за скобу, и крышка откинулась. Сыщики заглянули внутрь.
– Оно! Оно! – восклицал Дружинин, разглядывая содержимое находки. – Вон, видишь – печати?
– Ага, а вот рукоятка торчит. Явно револьвер! Ладно, давай выкладывать. Если и нарушим какую метку, которую оставил хозяин, уже неважно.
– Будем брать?
– Разумеется!
Один за другим они извлекали из сундучка находившиеся в нем предметы. Тут был набор печатей самых разных учреждений Российской империи, а также стопка чистых бланков разных документов. Были маленькие револьверы – не один, а целых два, причем Дружинин, изучавший в Лондоне стрелковое оружие XIX века, не смог определить их создателя.
Был набор стилетов и кинжалов. Отдельный раздел занимала разного рода химия. Тут были краски, применяемые для наложения грима, особого вида чернила, тушь. На самом дне находились две коробочки. В одной сыщики обнаружили запаянные ампулы разного цвета – скорее всего, это были яды. В другой было несколько пакетов со спрессованным порохом.
Они вынимали одну вещь за другой, причем все внимательнейшим образом осматривали. Дружинина интересовало главным образом назначение этих предметов, между тем Углов проявлял интерес другого рода. Он что-то искал на предметах шпионского арсенала: переворачивал их так и этак, подносил ближе к лампе. И видно было, что найти это «что-то» ему никак не удается.
Когда осмотр закончился, выражение лиц у членов следственной группы было совершенно разное. Лицо Дружинина выражало радостный восторг, между тем как Углов выглядел разочарованным. Это не укрылось от его подчиненного.
– Ты чего такой кислый, Кирилл Андреич? – спросил он. – Или из коробочки какой нанюхался? Радоваться надо! Ведь успех, несомненный успех!
– Да, успех, – согласился руководитель группы. – Мы наконец нашли человека, который, вполне вероятно, виноват в смерти императора. Но мы пока не выполнили наше задание.
– Какое задание? – удивился Дружинин. – Ты ведь сам только что сказал, что мы нашли убийцу! Разве не это – наше задание?
– Вовсе нет! – отрезал Углов. – Наше задание – установить организацию, или страну, или еще какое-то сообщество, которое виновно в смерти императора. Сообщество, понимаешь? А вот этого мы пока не можем. Потому что ни на одном предмете из этого замечательного арсенала нет никаких фабричных маркировок!
– Ты серьезно? – удивился Дружинин. – Но так не бывает! Яды – понятно, там штамп ставить не станут. Но уж краски, тушь, кинжалы, револьверы – на всем этом всегда ставится маркировка.
– Ну, так попробуй, отыщи! – предложил ему Углов. – Может, у тебя получится?
Повторять ему не пришлось: Дружинин вновь накинулся на содержимое сундучка и принялся пересматривать один предмет за другим, стараясь найти маркировку. Однако спустя несколько минут он был вынужден сдаться.
– Да, ты прав, – признал он с растерянным видом. – Действительно, изготовителя определить невозможно.
– Значит, у нас остается только один способ узнать, откуда прислан господин Кругликов, он же Кузьмищев, – сказал статский советник. – Спросить у него самого. Причем спросить так, чтобы он обязательно ответил.
– И когда ты хочешь это сделать? – спросил Дружинин.
– Прямо сегодня, – отвечал руководитель группы. – Конечно, нас всего двое, сил маловато. Лучше было бы взять Машникова, да еще подтянуть на помощь пяток агентов полицмейстера Глухова. Но сегодня мы это сделать уже не успеем. А на завтра я откладывать не хочу. А то он опять ускользнет. У этого господина феноменальный нюх на опасность. Даже если он не заметит следов нашего визита, он может что-то почувствовать. Например, его может насторожить выражение лица швейцара или еще какая-то мелочь. Нагрянем мы завтра со всеми силами – а клетка уже пуста. Нет, будем брать сегодня.
– Что ж, решение понятное, – кивнул Дружинин. – В таком случае давай выработаем план…
Глава 27
В столице империи царила ночь. Где-то в центре, на Невском, на Литейном еще зазывно горели вывески ресторанов, гуляли поздние прохожие, а здесь, на окраине, в дальней части Садовой, было тихо. Ни одно окно во всех домах в этой части улицы не горело; лишь светил одинокий фонарь на углу.
Тишина царила и в каменном доме в два этажа – самом респектабельном в этой части улицы. В квартире, которую занимал негоциант Кузьмищев, уже не было никаких следов недавнего обыска. Ни одна бумажка не валялась, ничто не говорило о том, что здесь побывали сыщики. Между тем они никуда не делись. Майор (он же статский советник) Углов сидел на стуле за шкафом, возле входной двери. Руководитель группы отвел себе главную роль в задержании подозреваемого. Едва тот войдет и зажжет лампу, майор выскочит из своего укрытия и приставит ему ко лбу револьвер. А на случай, если фигурант бросится бежать, в коридоре его будет ждать Дружинин – он занял пост неподалеку, в ватерклозете – он в этом доме был общим на половину второго этажа. А внизу притаился в своей каморке швейцар Герасим, строго проинструктированный Угловым. Главный смысл инструкции состоял в том, что швейцар должен вести себя как обычно и ничем не выдать чрезвычайность ситуации.
