Тишина царила и в каменном доме в два этажа – самом респектабельном в этой части улицы. В квартире, которую занимал негоциант Кузьмищев, уже не было никаких следов недавнего обыска. Ни одна бумажка не валялась, ничто не говорило о том, что здесь побывали сыщики. Между тем они никуда не делись. Майор (он же статский советник) Углов сидел на стуле за шкафом, возле входной двери. Руководитель группы отвел себе главную роль в задержании подозреваемого. Едва тот войдет и зажжет лампу, майор выскочит из своего укрытия и приставит ему ко лбу револьвер. А на случай, если фигурант бросится бежать, в коридоре его будет ждать Дружинин – он занял пост неподалеку, в ватерклозете – он в этом доме был общим на половину второго этажа. А внизу притаился в своей каморке швейцар Герасим, строго проинструктированный Угловым. Главный смысл инструкции состоял в том, что швейцар должен вести себя как обычно и ничем не выдать чрезвычайность ситуации.
Примерно полчаса прошло в ожидании. Но вот издалека стало доноситься цоканье копыт. Оно приближалось, и показалась извозчичья пролетка с одиноким седоком. Она остановилась возле дома. Седок расплатился с «ванькой» и дернул ручку звонка. Он приготовился к некоторому ожиданию – никак ему не удавалось приучить здешнего ленивого швейцара быть готовым к его возвращению. Однако, вопреки ожиданиям, за дверью тотчас же раздались шаги, она распахнулась, и пышноусый швейцар угодливо отступил в сторону, давая дорогу квартиранту. Тот вошел, задал дежурный вопрос – все ли, дескать, в порядке, – и получил такой же дежурный ответ. После чего направился к лестнице, провожаемый испуганным и полным любопытства взглядом дверного стража.
Квартирант, негоциант и промышленник Григорий Парамонович Кузьмищев, был худощавый человек среднего роста; впрочем, в последнее время он казался окружающим выше, поскольку почему-то стал носить обувь на высоких каблуках. Он был одет в превосходный сюртук, штиблеты английской работы; волосы его были тщательно уложены одним из лучших в городе парикмахеров. В общем, было видно человека с положением, который уверенно следует по жизни и не разменивается на мелочи.
Впрочем, в данную минуту Григорий Парамонович вел себя не очень уверенно. И почему-то вдруг стал обращать внимание как раз на мелочи. Так, ему показалась странной необычная готовность швейцара, его угодливость, а также взгляд, которым тот проводил постояльца. Кто-то, возможно, может возразить, что Григорий Парамонович никак не мог видеть взгляд, устремленный ему в спину, – ведь природа так устроила, что глаз у человека там нет. Но вся штука в том, что господин Кузьмищев не относился к обычным людям. Он умудрялся видеть и слышать то, что другим бы никак не удалось.
Поэтому (а может, и почему другому) квартирант-полуночник, дойдя до лестницы, вдруг остановился, обернулся к швейцару (который, заметим, не спешил уйти к себе, а так и стоял посреди вестибюля) и спросил:
– Скажи, Герасим, ты сегодня не ходил в лавку, свечи мне не покупал?
– Свечи? – удивился швейцар. – Да нешто вы просили?
– Ты, верно, позабыл, – попенял ему постоялец. – Конечно же, просил, еще третьего дня просил. Стало быть, ты не купил? Как же я буду без свечей? В темноте мне сидеть, что ли? Нет, так не годится! Пойду на угол, куплю две дюжины.
И, не говоря больше ни слова, господин Кузьмищев пересек вестибюль и отворил дверь. Он не успел еще выйти на улицу, как наверху громко стукнула дверь квартиры, и послышались торопливые шаги.
– Стой! – раздался властный голос. – Господин Кузьмищев, приказываю вам остановиться! Полиция! Герасим, держи его!
Однако почтенный негоциант, в другое время отличавшийся завидным слухом, а равно и чутьем, в этот раз совершенно не расслышал адресованного ему обращения. Он не только не задержался в дверях, а напротив, еще ускорил свое движение и, выскочив на улицу, припустил бегом. Бежал он неожиданно быстро, причем не к центру, где на углу действительно помещалась лавка, торговавшая, в числе прочих товаров, свечами, а в противоположную сторону, к Фонтанке. За те несколько секунд, которые потребовались его преследователям, чтобы, в свою очередь, миновать вестибюль и очутиться на улице, негоциант успел не только достичь фонаря, стоявшего у соседнего дома, но пробежать мимо него, выскочив из освещенного пространства. Он был уже едва виден.
– Стой, гад! – закричал Дружинин, выскочивший на улицу первым. – Стой, стрелять буду!
И, поскольку бежавший и не подумал выполнить команду, сыщик выхватил купленный в Лондоне револьвер системы «Кольт», прицелился и нажал на гашетку. Выстрел бабахнул на всю округу, разом покончив с ночной тишиной. Секунду стрелявший вглядывался в темноту, а затем, услышав топот бегущих ног и поняв, что не попал, припустил следом за противником.
Позади себя Дружинин слышал шумное дыхание руководителя группы. Однако он по прежним занятиям – еще там, в XXI веке, – знал, что Углов в беге не слишком силен. Так что надеяться титулярному советнику следовало прежде всего на себя.
Негоциант Кузьмищев добежал до перекрестка и свернул направо. Дружинин сделал так же. Он все время увеличивал скорость бега, надеясь, что вскоре начнет нагонять противника. Однако, к его удивлению, цель не приближалась – они бежали с одинаковой скоростью.
Так они миновали еще один квартал, и убегавший вновь свернул – на этот раз направо. А когда Дружинин добежал за угла и свернул, он обнаружил, что улица впереди пуста – преследуемый исчез.
Титулярный советник остановился, а затем вновь двинулся вперед, но уже шагом, внимательно вглядываясь в окружающие дома. В третьем доме от угла он обнаружил узкий проход. Пройдя по нему, он оказался во дворе-колодце, из которого вело три разных арки – соответственно на три улицы. Выругавшись, титулярный советник остановился. Уже слышался топот ног бегущего изо всех сил Углова; вскоре он уже стоял рядом со своим товарищем.
– Все, можешь расслабиться, – сообщил ему Дружинин. – Утёк наш негоциант. Видишь три арки? В какую он побежал, я не знаю. Так что смысла торопиться больше нет.
– Что значит «нет смысла торопиться»? – возмущенно ответил руководитель группы. – Нечего стоять! Вон, слышишь, городовой свистит? Беги ему навстречу, объясни, что произошло. И от имени любого начальства – полицмейстера Глухова, графа Орлова, хоть самого Государя императора – требуй, чтобы он собрал еще полицейских и чтобы они перекрыли улицы, ведущие к центру, и устроили облаву. Его еще можно найти! Человек без пальто, без цилиндра, разгоряченный бегом… Изменить внешность или переодеться он уже не успеет. Опиши городовому его внешность – и вперед! А я попробую осмотреть окрестности. Может, он далеко не ушел, а затаился где-нибудь поблизости.
С этими словами статский советник достал свой револьвер и направился к ближайшему подъезду. А Дружинин побежал выполнять распоряжение начальства.
Городового он действительно встретил за первым же поворотом. И даже довольно быстро сумел убедить его, что представляет собой начальственное лицо, имеющее право командовать. В короткое время была организована цепь полицейских, которые прочесали все окрестные улицы вплоть до самого залива. Они задержали два десятка бродяг, ночевавших, ввиду наступившего теплого времени, прямо под мостами или стенами домов, а также несколько прохожих, возбудивших их подозрения. Дружинин и присоединившийся к нему несколько позже Углов лично осмотрели каждого из задержанных. Однако ни один из них не был похож на бывшего лакея Григория Кругликова или на его тезку, негоцианта Кузьмищева. К утру, когда ночная тьма уже начала редеть, статский советник был вынужден признать свое поражение. Убийца императора Николая, наконец установленный, был упущен. Все приходилось начинать заново.
Глава 28
На следующее утро следственная группа вновь собралась на совещание. Ввиду изменившихся обстоятельств оно проводилось не на квартире Угловых, а в кабинете полицмейстера Глухова. Поэтому в совещании не участвовала Катя – ее присутствие было бы трудно объяснить хозяину кабинета. Статский советник рассказал об их с Дружининым ночном визите на Садовую улицу, о результатах обыска, о произведенной засаде и ее плачевном результате.
– Таким образом, мы выяснили, что бывший лакей Григорий Кругликов, в последнее время проживавший в столице под именем Григория Кузьмищева, несомненно причастен к смерти императора, – сказал он, подводя итоги своего доклада. – И, скорее всего, он совершил это преступление по заданию какой-то иностранной державы – об этом говорит тщательно продуманное содержание его сундучка. Видимо, шпион имеет еще одно задание – потому он и остался в столице, потому вертится вокруг государственных людей, близких к новому Государю. Однако нам не удалось установить главного – узнать, кем послан убийца, почему ему было дано такое задание и что ему требовалось от Николая Алексеевича Милютина. Преступник скрылся, и где его теперь искать, я не знаю. А найти его нужно, очень нужно! Так что вся надежда на Никиту Фомича и его подчиненных.
