— Его премудрость сказал правду, — выдавил из себя Одборг. — Ради спасения жизней своих верных сыновей, Единый поднял убитых триста лет назад и прислал нам на помощь.
— Но как же так? — развёл руками граф. — Единый, который борется с любыми исчадиями тьмы, вдруг поднимает мертвецов.
— Получается, — выступил вперёд мастер Кенн, — мертвяки, что лезут из Запретного предела, тоже дело рук Единого? Значит, это ему мы должны быть благодарны за гибель наших воинов?
— Единый защищает Запретный предел от вторжений, — пожал плечами Адельядо. — Возможно, он не может уследить за всеми мертвяками. Или посылает их в сумеречные земли в качестве предупреждения. Я не знаю. Но, согласитесь, немногие отваживаются сунуться в Запретный предел, зная, что он кишит поднятыми.
Вампир сощурился, процедил сквозь зубы что-то неразборчивое и отступил. Адельядо принялся ковать железо, пока оно не остыло.
— Граф, после того, как вы извинитесь перед архиепископом и мной, мы можем обсудить план дальнейших действий.
— Но…
— Извинения, граф! — между пальцев Адельядо заискрились крохотные молнии.
Граф Керсон выпрямился — в пылу праведного негодования он позабыл, что у него в подчинении оказались два самых могущественных человека в Ситгаре. И один из них сейчас готовился продемонстрировать это самое могущество.
— Ваше святейшество, — граф поклонился архиепископу. — Ваша премудрость, — теперь поклон в сторону гроссмейстера. — Прошу принять мои искренние извинения за резкие слова.
Одборг кивнул. Адельядо встряхнул рукой — крохотные молнии исчезли.
— Тогда, думаю, самое время, чтобы решить, сколько воинов мы можем послать к Григоту, — сказал он.
Граф Керсон дёрнул раненой рукой, нахмурился и сказал:
— Если то, что вы предположили, правда, то хиваши должны снять осаду с Григота. Во всяком случае, я бы на их месте не рискнул продолжать осаждать город, зная, что на армию могут напасть зомби и объединённые силы людей и вампиров. Но нестись, сломя голову, нельзя. Мы вышлем разведчиков. А здесь останутся тяжело раненые, врачеватели и лекари и три сотни охранения. Мастер Кенн, вы не будете возражать, если разведчиками будут ваши воины? Они лучше знают местность, да и видят в сумерках лучше.
Вампир кивнул. Адельядо в душе одобрил выбор короля. Этот Керсон — толковый командир. Ладно, возможно, гроссмейстер и забудет дерзости, которые выслушал от него пару минут назад.
— Тогда действуем следующим образом, — граф вынул кинжал и принялся чертить остриём линии на песке. — Чтобы избежать нападения хиваши на марше, мы выстроимся…
* * *
Дилль с тревогой смотрел на возвращающихся хиваши. Неужели они добились успеха и разгромили пришедшую помощь? Но потрёпанный вид всадников и их злобные ругательства навели его на мысль, что сражение прошло явно не так, как задумывали хивашские военачальники.
Дилль укрепился в этом мнении, когда к юрте прибежал Гарлик. Шаман в бешенстве пнул котёл, в котором кипело противочумное варево, и едкий пар взвился к небу, загасив часть тлеющих углей.
— Что стоишь, падаль?!! — заорал он на Дилля. — Сворачивай юрту, собирай вещи и грузи всё в тележку. Быстро и молча!
Проклиная хивашскую магию, сделавшую его рабом, Дилль принялся за дело. И пока его тело послушно выполняло приказ, он прислушивался к разговору, который вели Гарлик и ещё двое шаманов. Судя по всему, хиваши не ожидали, что вместе с конницей в сумеречные земли прибудут маги, и это неведение стоило Хозяйкам дорого. Дилль молча порадовался неуспехам хивашских колдуний. Когда же речь зашла об орде мертвецов, пришедших из Запретного предела на помощь ситгарцам, Дилль завопил бы от восторга, если бы приказ шамана не содержал слово «молча».
Сворачивая в тугой тюк войлок юрты, Дилль мысленно злорадно улыбался, представляя физиономии хивашских колдуний, когда войско поднятых атаковало хиваши, и пожалел, что сам не присутствовал при этом замечательном событии. Гарлик закончил разговор с собратьями по колдовскому цеху и начал спешно собирать свои магические аксессуары. При этом шаман то и дело трогал черепушку неведомого зверя, висевшую у него на груди, и периодически всматривался в сторону северной части хивашского лагеря. Как Дилль понял, шаман боялся прихода армии мертвецов, что поплелась следом за отступающими хиваши.
Догадка Дилля подтвердилась, когда все хивашские зомби сосредоточились в одном месте — явно для отражения атаки своих неживых собратьев из Запретного предела. После этого десятки и сотни всадников пустыни начали спешно оттягиваться к югу, проезжая мимо Дилля. Некоторые из них плевали в сторону шаманов, другие презрительно морщились, третьи цедили сквозь зубы какие-то ругательства, но ни одного равнодушного лица Дилль не заметил. Как он понял, воины и раньше относились к шаманам, мягко говоря, с прохладцей, а теперь они открыто выражали враждебность. Такое отношение одной касты врагов к другой не могло не радовать Дилля, но ведь он находился в подчинении у того, кто был в меньшинстве. Как бы ему самому враждебность хивашских воинов не вышла боком.
Вскоре пожитки шамана были собраны и уложены в двухколёсную повозку. Гарлик привёл лошадь и велел Диллю впрячь её. Дилль только порадовался, что шаман не использовал вместо лошади зомби — соответственно, ему не пришлось обматывать упряжью мертвецов. Видимо, мертвяки не так быстры, как Гарлику хотелось. Впрочем, Дилль тут же пожалел об этом.
— Беги за повозкой. Да не отставай, — распорядился шаман, усаживаясь в двуколку.
Гарлик щёлкнул хлыстом, лошадь недовольно мотнула головой и пошла, постепенно набирая ход. Дилль, повинуясь приказу, побежал за повозкой, изо всех сил стараясь не отстать.
Колонна отступающих хиваши растянулась на много лиг. Вокруг скакали угрюмые всадники. Изредка мелькали двуколки наподобие той, в которой ехал Гарлик. Однажды Дилль увидел свору здоровенных пустынных собак — гиенн, но кто были их погонщиками, он не разобрал. Дилль только понадеялся, что это Эмгерей и Кенес — всё-таки, они неплохо отнеслись к нему, и он не желал им смерти.
Поначалу он считал, сколько сделано шагов, но на шестой лиге сбился. Периодически Дилль поскальзывался, когда наступал в свежие катяхи навоза, оставленные хивашскими скакунами. Жёсткие стебли высохшей травы ранили его босые ноги. Острые комки земли больно врезались в подошвы. Дыхание давно сбилось, и Дилль жадно хватал ртом воздух. Мышцы ног налились свинцом, и каждый шаг отдавался болью. Но проклятая хивашская магия ничего не желала об этом знать — она заставляла его тело выполнять полученный приказ. Бессильный что-либо предпринять, Дилль подумал, что вскоре он попросту упадёт без сил, и тогда или его прикончит магия, или сам шаман.
Шаман продолжал нахлёстывать коня и совсем не обращал внимания на мучения своего раба. Когда вечные сумерки начали сменяться настоящей тьмой, раздался рёв походных рогов. Всадники попрыгали с коней, тележки с шаманами и колдуньями остановились. Дилль рухнул на жёсткую траву, дыша, как загнанная лошадь. Он с некоторым удивлением отметил, что до сих пор жив. По его прикидкам они отъехали от Григота уже лиг на пятнадцать. Интересно, надолго ли привал? Ведь, если он правильно понял, то орда мертвяков Единого преследует хиваши. Мёртвым не нужен отдых, они будут тащиться вслед за хиваши до тех пор, пока не достанут их. А это значит, что времени на отдых будет мало. Вряд ли тот, кто командует войском, решится стоять всю ночь.
Эту мысль подтверждало то, что костров никто не развёл. Воины жевали холодное мясо, запивая его чем-то из кожаных бурдюков. Тут Дилль поневоле застонал. Его иссушённый организм требовал воды. Шаман налил в ведро воды и поставил перед конём. Животное опустило голову в ведро.
— Хозяин, пить, — прохрипел Дилль.
Гарлик посмотрел на бурдюк, затем на Дилля, поморщился и ткнул пальцем в сторону коня.
— Пей вместе с ним.
Дилль чуть ли не ползком добрался до ведра, отпихнул лошадиную морду и принялся черпать ладонью тёплую воду. Конь недовольно фыркнул и попытался оттолкнуть незваного конкурента, но Дилль вцепился в деревянную посудину, словно клещ.
