Мастер Нугейр обменялся взглядом с мастером Талем и еле заметно кивнул. Тот выхватил меч из ножен и отсалютовал.
— Да будет так. Я тотчас передам, чтобы никто не покидал пределов города. Маг, мы ждём врачевателей.
— Я распоряжусь, — кивнул гроссмейстер.
Тут его взгляд остановился на каршарце и монахе. Он двинул коня в их сторону, но близко подъезжать не стал.
— А где мой адепт и ваш друг? Почему Дилль нас не встречает? Надеюсь, он не ранен?
Гунвальд хмуро посмотрел на мага и с трудом выдавил из себя:
— Дилль погиб.
Гроссмейстер отшатнулся, словно его ударили в грудь.
— Ты уверен? — глухо спросил он.
Гунвальд кивнул. Гроссмейстер слез с коня, подошёл к каршарцу и принялся водить около его лица руками, словно пытаясь вылепить вокруг него что-то невидимое глазу. При этом некоторые жесты показались Гунвальду весьма неприличными. Он недоумённо поразмышлял — может, стоит дать в репу этому сумасшедшему магу? Никто ещё не так не оскорблял каршарца. Все присутствующие с удивлением смотрели на это представление, и никто не мог понять, что оно означает. В этот момент гроссмейстер перестал водить руками и громко сказал:
— Я проверил, на нём нет печати чёрной чумы, каршарца можете не опасаться. Остальные пусть ждут, пока их проверят врачеватели, — Адельядо жестом велел Гунвальду следовать за ним. — Идём. Я хочу знать, как погиб мой лучший ученик.
— Без Герона я не пойду.
— Я не собираюсь тратить свои силы на то, что может сделать любой врачеватель, — высокомерно ответил гроссмейстер.
— Тогда обойдёшься и подождёшь, пока врачеватели проверят Герона, — непочтительно сказал Гунвальд. То, что нагрубил он не кому-нибудь, а первому магу Ситгара, ничуть его не заботило.
Адельядо уже почти вспылил, когда к нему подъехал архиепископ и сказал:
— Ади, проверь монаха. Я хочу поговорить с ним.
Гроссмейстер сердитым жестом велел Герону подойти, сделал несколько пассов руками и буркнул:
— Тоже чист.
Архиепископ и Герон удалились в сторону, и о чём они говорили, Гунвальд не услышал. К тому же, гроссмейстер всё равно не дал послушать.
— А теперь рассказывай, — властно приказал он.
Гунвальд коротко пересказал последнюю битву Дилля против полчищ зомби, лича и целого отряда колдуний и шаманов. Гроссмейстер тяжело вздохнул, горестно покачал головой и удалился, не сказав больше ни слова. Приехавшие с ситгарцами вампиры с затаённым дыханием слушали рассказ. И когда Гунвальд закончил, один из них выхватил меч и отсалютовал.
— Вечная память достойному воину клана Григот! Я назову его именем сына.
Остальные вампиры взмахнули мечами и громко воскликнули «Вечная память». Затем к Гунвальду подошёл высокий вампир — судя по багрово-красному плащу — мастер клинка.
— Я — мастер клинка Фиррис. Отец Илонны. Супруги Дилля.
Гунвальд посмотрел в его льдисто-серые глаза и развёл руками.
— Но её не было в Григоте, мастер.
— Илонна улетела на помощь Диллю из Тирогиса на красной драконице, — тихо сказал Фиррис. — Веирцы сказали, что по пути она подверглась нападению хиваши. Они подобрали её, тяжело раненую. Илонна до сих пор в Веире без сознания. И не знает о гибели мужа. Ты точно уверен? — без перехода спросил Фиррис.
Гунвальд понял и скрипнул зубами.
— Сам я не видел этого сражения, но очевидцы подтвердили, что погибли все, кто вышел за стены.
Мастер Фиррис с горечью посмотрел на меч с ножнах, который держал в руке.
— Я вёз сюда этот меч, чтобы вернуть его Диллю. Теперь остаётся отдать его Илонне. Если она придёт в себя.
Гунвальд посмотрел на бледное и угрюмое лицо вампира и с недоумением подумал, а почему отец Илонны сразу не поехал к тяжело раненой дочери? Ведь он может и не успеть повидать её живой. Словно прочитав его мысль, мастер Фиррис глухо сказал:
— Клан превыше всего. Всё остальное — потом.
Отец Илонны ушёл, а Гунвальд остался. Каршарец почесал нос, раздумывая, как ему теперь быть дальше. Ситгарцы, судя по всему, ему не очень-то и рады — для них он уже не королевский телохранитель, а лишь очередной бродяга-наёмник. Хорошо, если разрешат поселиться в своём лагере. А то ведь могут и сказать «проваливай». Гунвальд пожал плечами и решил вернуться в город. Правда, там у него тоже друзей нет. Но он должен Вальдору дуэль, а нарушить данное слово истинный каршарец не имеет права. Надо расквитаться с долгом, а там видно будет.
Гунвальд задержался ровно настолько, чтобы попрощаться с Героном. Он дождался, пока монах закончит разговор с начальником, и крикнул:
— Герон, я возвращаюсь в город. Прощай, дружище!
Коренастый монах, даже не поклонившись на прощание архиепископу, бегом направился к Гунвальду.
— Куда собрался без меня? Я тоже иду.
— Мне кажется, или твой начальник тебя не отпускал? — поинтересовался каршарец, глядя на растерянное лицо архиепископа.
— Он больше мне не начальник, — буркнул Герон. — А я уже не монах.
От удивления Гунвальд оступился и едва не растянулся на земле.
— Ты что, в отставку подал? Или как это у вас называется?
— Как ни называй, смысл не меняется, — проворчал Герон. — Пойду к Вальдору, принесу ему присягу — пусть берёт меня простым топорником. Думаю, не откажет.
— Ты бы повременил вставать под начало Вальдора, — заметил Гунвальд. — У меня с ним дуэль назначена.
— Чтоб меня! — заволновался бывший монах. — Он — достойный противник. Проклятье, ни у кого из мастеров в Григоте нет такого длинного меча. Гунвальд, хорошо, что предупредил. Представь, каково бы мне пришлось: я бы дал ему клятву верности, а потом вызвал бы его на дуэль. В Григоте такое не поощряется.
— Ты? Его? Но за что? — удивился Гунвальд.
— Как за что? — ответно удивился Герон. — Вальдор — прекрасный воин, и вполне может выйти победителем в вашей схватке. А, значит, я должен отомстить ему за гибель друга.
— Тьфу на тебя! — возмутился Гунвальд. — Я предупредил не потому, что собираюсь умирать. Я имел в виду, что тебе придётся ещё раз приносить присягу кому-нибудь другому. К тому же, ты ещё слишком слаб, чтобы по-настоящему драться.
— Хочешь, я тебе в лоб дам? — поинтересовался Герон. — И ты поймёшь, что силы у меня есть.
— В лоб дать любой задохлик может, — фыркнул каршарец. — Вопрос: выживет ли он после этого?
— Ты меня задохликом назвал? Ну, погоди, после твоей дуэли я тебя сам вызову…
Так, мирно беседуя, они дошли до распахнутых главных ворот Григота и сопровождаемые удивлёнными взглядами караульных отправились на поиски Вальдора. Гигант нашёлся в обществе двух мастеров клинка — он слушал приказы, которые раздавал мастер Таль. Несколько воинов, отдав честь, умчались куда-то — наверное, передать распоряжение на другие посты. Поскольку говорили они на вампирском, ни Гунвальд, ни Герон ничего не поняли.
Тут мастер Таль обернулся, заметил каршарца и, прервав свою речь, направился к нему. Не доходя трёх шагов, вампир вынул меч из ножен, поднял его остриём вверх и рявкнул:
— Ты, чужак, посмел ослушаться приказа командира. В наказание я мог бы просто зарубить тебя, но я дарю тебе возможность умереть с честью. Вынимай оружие!
Каршарцам такие предложения дважды делать не нужно. Едва мастер Таль договорил, как Гунвальд уже обнажил трофейную хивашскую саблю. Но поединок не успел начаться, к командиру подошёл Вальдор и на ситгарском сказал:
— Мастер, у меня уже назначена дуэль с этим каршарцем. Она была отложена на время атаки хиваши.
Мастер Таль сердито зыркнул на гиганта, пожал плечами и сказал:
— Хорошо. Но я не намерен ждать. Приступайте к поединку прямо сейчас. Если вдруг по какой-то случайности ты не сумеешь прикончить этого наглеца, тогда его убью я.
Гунвальд долготерпением не отличался и в лучшие времена. А неприкрытое высокомерие, с которым вампир говорил о каршарском воине, окончательно взбесило его.
— Слушай, громила, — обратился он к Вальдору, — уступи ему очередь. Я сейчас по-быстрому проткну этого надутого индюка и буду в полном твоём распоряжении.
