Александр пошуршал пакетами, что-то хотел спросить, но не стал, двинулся следом.
— Ты-то хоть как? — не удержался Кирилл.
— Норм. В январе свадьба.
Ну да, кто-то разводится, кто-то женится. И только Кирюшенька как цветок в проруби. Носится, ищет, ловит. А колобок-то давно ушел, сволочь хитрая. Ржет, небось, радуется: так надурил мента, так развел, только что вот не трахнул, но и это тоже почти получилось.
Хотелось поджечь тут все к чертовой матери. Церковь эту, скит их поганый. Кирилл представил, как из дверей выскакивают испуганные люди, рушится крыша, кругом все орут, горячий воздух бьет в лицо, обжигает… Хлопнул дверцей машины и выдохнул, будто с дымом, короткое и задушенное:
— Поехали.
Кирилл зашел к начальству просто так, в надежде на кофе и потрепаться. Ему не сиделось: у гаишников сегодня был уже дважды, в третий раз встретили бы матом. Отчеты написаны, заявления приняты, соседи по кабинету куда-то разбрелись, а нервы не давали сидеть на месте.
Руслану было не до кофе: он кивнул Кириллу на стул в углу, хотел что-то сказать, но в дверь постучали. Вошли старец и адвокат, в дверях показалась Наташа, но осталась в коридоре.
Старца усадили, адвокат крутанулся, заметил Кирилла, без всякого удивления кивнул и, наконец, представился Руслану:
— Добрый день. Федоренко Михаил Германович, адвокат.
Руслан, когда надо было, умел произвести впечатление. Царским жестом указал на второй стул, покровительственно кивнул:
— Здравствуйте. Чему обязан?
Адвокат раскрыл папку, достал какие-то листы, двинул по столу.
— Мой клиент хочет сделать заявление.
— И о чем заявляете?
— Мой клиент своевременно не донес до сведения органов правопорядка о несчастном случае, которому оказался свидетелем. Теперь он желает исправить свою оплошность.
Кирилл понял, что привстал от удивления, сел обратно. Ну-ка, ну-ка? Руслан пробежал глазами поданный лист, угукнул.
— А ваш клиент что, разучился разговаривать?
Адвокат снова полез в папку.
— Вот медицинское заключение. Евгений Виленович болен и выпущен из больницы под расписку, до вечера. Только чтобы подать заявление.
— Нет, — глухо возразил старец, — я могу.
Сидел он согнувшись и, насколько Кирилл мог видеть, выглядел действительно больным, но ласковые интонации остались. Его очень хотелось пожалеть, и Кириллу пришлось напомнить себе о «все, кто не с нами — умрут». Вот только кто-то может умереть раньше.
— Тут написано, что вы с потерпевшим не были знакомы, — уточнил Руслан.
— Не был. Я шел, потерпевший выскочил из-за башни, стал что-то кричать, богохульничал. Я даже не слушал, просто хотел уйти. Он схватил меня за руку, затолкал в дверь. Я испугался, побежал вверх по лестнице, наверху повернулся — он поднимался за мной.
Старец рассказывал монотонно, словно учил по бумажке. Адвокат внимательно слушал, чуть поводя головой в знак одобрения.
— Потерпевший схватил меня за одежду, тряхнул и начал падать назад. Я не успел его удержать. Он упал. Я спустился, проверил…
— Что? — перебил Руслан.
— Пульс.
— Как именно?
— Потрогал шею. На руке я не найду, не специалист.
— Ясно. Дальше.
— Дальше… Я вышел, прикрыл дверь и пошел домой. И только потом подумал, что нужно было, наверное, вызвать полицию.
— Шок, — вставил адвокат.
— Но не вызвали. Когда тело обнаружили, — нажал Руслан, — сотрудники полиции опрашивали всех. Почему вы…
— Простите. — Из папки появилась еще бумага. — Мой клиент во время следствия находился в больнице. Как раз ночью после происшествия ему стало плохо. Вот.
— Вы говорите — схватил за одежду. Во что вы были одеты?
Кирилл кивнул: молодец, Рус.
— В кофту. Знаете, такую, типа мантии. Не свою. У моего келейника взял.
— Биевского Константина Игоревича, — педантично уточнил адвокат.
— Ваш келейник, кажется, довольно субтильный юноша. А вы — нет.
— Оверсайз, — снова встрял адвокат. — У молодежи сейчас модно.
— У молодежи, — с нажимом повторил Руслан.
— Я… мне нравится этот стиль. — Старец смущенно хмыкнул. — Но, понимаете, в моем положении…
— И вы носили одежду келейника. Он не возражал?
— Нет.
— И что вы сделали с кофтой?
— Выкинул. Она порвалась. Я сказал Костику, что отдал ее паломнику.
— Он возмутился?
— Нет. Он не привязан к вещам.
— А зачем соврали?
— Наверное, не хотел, чтобы он касался произошедшего хоть как-то.
— Какие у вас отношения с келейником?
— Это к делу не относится! Евгений Виленович…
Старец покачал головой:
— Вы наверняка слышали эти сплетни.
— Это сплетни? И распространял их, кстати, тоже уже покойный гражданин. Вы говорили с Крыловым?
— Да.
Кирилл сидел так, что не мог видеть лица Вайса, а вот адвокат был как на ладони. И недовольно хмурился.
— О чем?
— Он пришел, жаловался на жизнь. Говорил, что уволили с работы. Я предложил пожить в монастыре, он отказался. Больше мы не виделись.
— А что делал ваш келейник в лесу?
— Девушку ждал.
Дальше старец изложил Костикову версию событий: про Васю и измену жене. Адвокат подрасслабился. Руслан, наоборот, выглядел напряженным, и Кирилл его понимал: старец явно выгораживал ученичка, сам готов был на нары, но и прижать его было нечем, даже убийство по неосторожности не пришьешь. Плюс диагноз, плюс покровительство сверху. От силы — домашний арест, а настоящий виновник — гуляй себе.
— Врет!
— Вижу, что врет.
Руслан выстукивал пальцами по подоконнику, рассеянно наблюдая, как старца усаживают в машину.
— А что мы можем сделать? Потерять заявление и сжечь протокол? Так у адвоката все копии есть.
— А Костик?
— А Костик твой теперь может гулять, где вздумается. Потому что ты как раз протокол не писал, а значит он тебе ни в чем не признавался.
— Но это же…
— Что?
Машина отъехала. Руслан повернулся и хмуро уставился на Кирилла.
— Что «это»? Оба утверждают, что
