– Уходи вправо! – приказывает водителю генерал. На этот раз немец беспрекословно подчиняется, и занесённый над ним клинок, который должен снести баварцу голову, лишь бесполезно рассекает воздух. Яростно кричит за кормой проклятия вслед машине промахнувшийся рубака.
Но с другой стороны в атаку несётся его соплеменник. Халат конника развевается, голый череп сверкает от пота, тонкая шашка в его руке сверкает и вращается, что кажется – над головой виртуоза крутится сверкающее колесо. Всадник налетает на автомобиль. В этот момент сидящий как раз по правому борту Луков целится из винтовки в другого бандита и не видит приближающуюся к нему смерть. Услышав над ухом натужный конский храп, он начинает поворачиваться, скосив глаз, и на какую-то долю мгновения видит над собой сверкающую полоску змеевидного клинка и причудливый эфес, украшенный красными камешками горного граната. Рубиновые камешки сверкнули, словно глаза дракона. Это могло стать последним прижизненным впечатлением для Лукова, если бы не генерал, который начинает быстро разряжать барабан своего автоматического «нагана» в живот басмача. Падая, бандит попадает головой под заднее колесо машины. Автомобиль подскакивает, словно на кочке. Отчётливо слышен треск лопнувшего черепа.
Уцелевший бандит мгновенно изменяет решение снова атаковать и разворачивает коня в степь.
– Перехватить его… Тоже раздавить сволочь! Не дать ему вернуться к своим! – требует комиссар.
Но немец молча останавливает машину.
Комиссар жадно смотрит вслед пригнувшемуся к седлу противнику, который нещадно нахлёстывает потные бока своего коня. Нукер быстро удаляется. Его превосходный иноходец стелился над землей, так что не каждый хороший стрелок сумеет достать уносящегося на нём всадника пулей.
– Будь ты проклят! – словно психопат, орёт Гранит врагу и требует винтовку, но генерал не даёт.
– Вы оставили нас без пулемёта, любезнейший. Всё что у нас теперь есть, это по десятку винтовочных патронов на ствол. Совсем не густо, если придётся вступить в схватку со всей бандой.
Словно в подтверждение слов Вильмонта вдали замаячили многочисленные конники…
Глава 26
На счастье путешественников чёрное покрывало безлунной ночи опустилось на степь прежде, чем басмачи нагнали машину. Но полностью использовать выигранные часы не получилось. Генерал смог заменить немца за рулём лишь на пару часов, потом и у него неумолимо стали слипаться веки, и он остановился, чтобы не заснуть за рулём. Луков управлять автомобилем не умел. Что же касается неоднократно проявлявшего свой взбалмошный непредсказуемый нрав комиссара, то доверить ему машину мог лишь сумасшедший.
Было решено отдохнуть хотя бы пару часов. Костёр не разжигали даже для того, чтобы вскипятить чайник. Обошлись остатками сухого печенья и чашкой сырой воды на каждого.
Незадолго до рассвета генерал всех разбудил и приказал быть готовыми к отъезду. Сам он достал револьвер и заменил в его барабане стрелянные гильзы на новые патроны, затем попросил у немца одолжить ему свой прекрасный нож. Было ясно, что генерал куда-то собрался.
– Они должны быть недалеко – спокойно пояснил старый солдат. – Пойду, проведаю… Как знать, может, угостят старика горячим чайком. Восточное гостеприимство – штука парадоксальная.
Как и многие пожилые люди – чрезвычайно сентиментальный, Вильмонт даже в эту тревожную минуту нашёл время для воспоминаний:
– Как-то гостил я в одном доме, о хозяине которого знал наверняка, что ему щедро заплатили, чтобы он убил меня. Как сейчас помню: лежу я на кушетке, подложив под голову седло, а хозяин суетится, заваривает для меня чаёк. На меня он смотрит преданно-ласково, вид его до тошноты услужлив. Я также ему улыбаюсь, а про себя знаю, что если он привезёт заказчику мою голову, то сразу станет очень богатым человеком. Поэтому зорко слежу за его руками в надежде поймать момент, когда он сыпанет яду в пиалу…
– Ну и как – сыпанул? – нетерпеливо поинтересовался Луков у загадочно улыбнувшегося своим мыслям старика.
– Да нет, – как будто заново удивляясь этому факту, покачал белой, как лунь головой бывалый путешественник. На Востоке такое случается. Закон гостеприимства! Убить гостя страшный грех и позор на весь род!
Генерал вернулся из своей вылазки через полтора часа. На одежде его Одиссей заметил кровь. Ветеран разведки ходил не зря. Он принёс в качестве трофея английский карабин с патронташем, который висел у него через плечо, как латиноамериканский бандольер. На патронташе имелось несколько подсумков с драгоценными патронами.
– Они устроились на ночёвку всего в двух верстах отсюда – указал направление генерал. – Мясо едят, клинки точат. Зверские рубаки! С такими лучше не сближаться лишний раз…
Анри Николаевич машинально потрогал длинный шрам на своей щеке.
– Эх, если бы у нас было достаточно патронов к пулемёту! Можно было бы обрушиться на них на рассвете, смять одним ударом охранение и пересчитать всех ещё спящих!
Луков немного удивило такое заявление обычно очень осторожного начальника. Но сейчас седой солдат словно вернулся во времена своей гусарской юности, когда его считали сорвиголовой. Но без пулемёта смелая атака была невозможна. Поэтому за несколько часов до рассвета экспедиционеры осторожно тронулись в путь. Прежде чем завести мотор, несколько часов автомобиль катили по дороге. Но не обнаружить себя было уже невозможно.
Следующий день стал настоящим кошмаром! Преследователи постоянно висели у них на хвосте – вдали за кормой почти всегда маячили силуэты всадников. Иногда они пропадали, но затем снова появлялись. Трудно было отделаться от появившегося ощущения безысходности, невозможности выбраться из этой проклятой степи.
– Ну что это за машина, на которой нельзя уйти от погони! – презрительно ткнул носком ботинка, «обутое» в резину колесо комиссар. Этот разговор произошёл во время короткой остановки из-за так некстати случившейся поломки. Было понятно, что если немец в считанные минуты не обнаружит и не исправит дефект – не сносить им всем головы!
– Из всех животных, что приручил человек к езде, автомобиль, по-моему, самое гнусное и бесполезное! – язвил комиссар. – Чтобы ехать ему подавай дорогостоящий и редкий бензин, доставай для него всякие моторные свечи и резиновые прокладки, крути ему ручку до седьмого пота, а он вдруг упрётся ишаком посреди дороги и попробуй понять, что с ним за напасть.
Однако на этот раз немец удивительно быстро устранил неисправность и стал заправлять мотор всем необходимым. Но комиссара это не переубедило, и он остался при своём мнении, считая, что автомобиль, это не изумительное дитя современной цивилизации, а скорее её глупый выкидыш.
– Ты знаешь, какие у нас кони были, когда я в одна тысяча девятьсот пятнадцатом году добывал «эксами» деньги для революции в отряде знаменитого Котовского? – не унимался одессит. – Никто за нашими тачанками угнаться не мог! Сзади на бричках так и было написано: «Хрен догонишь!». Царские жандармы стрелялись от злости и бессилия! Твой германский драндулет по сравнению с нашими лошадками – полное барахло, несмотря на то, что у него табун лошадей под капотом числиться.
Задетый за живое неразговорчивый немец тут же изменил своей обычной флегматичной молчаливости и патриотично бросился на защиту машины, уверяя, что она сделана в Германии и потому способна на большее.
– Глазом не успеете моргать, как мы оказаться в Астрахани! – горячился Вендельмут.
– Ну да, ну да! – насмешливо кивал комиссар, скептически поглядывая на забрызганный маслом капот автомобиля. – Полагаю, что если такое количество бензина и масла, что уже сожрала эта ненасытная утроба и ещё сожрёт в ближайшее время, а также уместившиеся в ней разные свечи и крутящиеся ручки приспособить к какой-нибудь швейной машинке нашего российского производства, она и то пойдёт проворнее.
У них разгорелся нешуточный спор. Генерал при разговоре не присутствовал, он решил воспользоваться временным отсутствием в пределах видимости преследователей, чтобы обозреть окрестности с расположенного в полуверсте высокого холма.
– А хочешь пари?! – вдруг азартно предложил комиссар немцу, и почему-то незаметно для германца подмигнул Лукову. – Ты до вечера потаскаешь за собой на привязи этих азиатских баранов, а я за это отдам тебе вот это.
Комиссар выставил вперёд руку и разжал пальцы. На его ладони лежал тот самый перстень, который он спёр у штабиста.
Когда немец увидел бриллиант, его глаза загорелись. А комиссар стремясь ещё подогреть интерес алчного наёмника вполголоса пообещает ему, что если дело выгорит, то он поделиться с ним трофейным басмаческим золотишком, которое обязательно сопрёт у старикана-генерала при первой же возможности.
