Ибрагим-паша прекрасно справился с поручением. Он не только усмирил бунтовщиков в бывших мамлюкских городах и укрепил в провинции власть империи, но и сумел изгнать в 1525 году из Красного моря угрожавший османским торговым судам португальский флот. В это же время султан, уславший великого визиря подавлять мятежи на дальних рубежах, столкнулся с аналогичной проблемой прямо в центре собственной столицы. Осатаневшие от праздности стамбульские янычары перестали повиноваться командирам и принялись грабить таможенный и еврейский кварталы. Несколько ветеранов с оружием в руках даже прорвались в приемную султанского дворца. Хронисты сообщают, что, пока слуги в панике разбегались, Сулейман, в молодости отличавшийся большой физической силой, собственноручно зарубил троих бунтарей.
В столицу тотчас ввели дополнительные войска. Мятеж был моментально подавлен с непривычной для янычар жестокостью, однако этот досадный инцидент стал лишним напоминанием, что военная машина османской державы не может долго простаивать, работать на холостом ходу – это грозит взрывом недовольства в армии. Скрепя сердце Сулейман счел за лучшее выплатить янычарам повышенное жалованье и пообещать богатую добычу в предстоящем походе против неверных.
Султан не мог выбрать для генерального наступления на Венгрию лучшего времени. Поляки завязли в войне с русскими и тевтонами, все усилия Карла V были направлены на борьбу с французами, папа считал Мартина Лютера большей угрозой, чем турки, а Франциск I и вовсе заключил с османами негласный союз против Габсбургов. Венгры остались со страшным врагом один на один, чем Порта не преминула воспользоваться.
В апреле 1526 года сто тысяч османских солдат двинулась на столицу Венгрии город Буду. В июле турки на две недели задержались у крепости Петерварадин, защитники которой сопротивлялись до последнего. Сулейман записал в своем походном дневнике: «Великий визирь обезглавил пять сотен солдат гарнизона. Еще триста угнаны в рабство». Впрочем, продвижение имперской армии замедляла скорее ужасная погода, а не сопротивление венгров. Те, кажется, и вовсе не собирались драться – вся воинственность венгерской знати уходила на бесконечные склоки с королем Лайошем II. Казна была пуста, собранные на наемное войско деньги разворовали. Видя, насколько деморализован враг, Сулейман, тем не менее, ужесточал дисциплину в войске – отчасти из мести за прошлогодний янычарский бунт. В его дневнике появляются записи о казнях солдат за выпас лошадей на неубранном поле и за то, что вытоптали на марше крестьянские посевы.
29 августа 1526 года на поле близ городка Мохача состоялось генеральное сражение, в котором турки всего за полтора часа разбили и почти полностью уничтожили королевскую армию. Исход сражения вновь решили «боги войны» артиллеристы. Пленных османы не брали. Раненный в бою молодой венгерский король утонул в болоте, спасаясь бегством. Сулейман выказал искреннюю досаду по поводу смерти Лайоша II: «Пусть Аллах будет снисходителен к нему и накажет тех, кто обманул его неопытность: я не хотел, чтобы его жизненный путь оборвался, когда он едва лишь попробовал вкус сладости жизни и королевской власти».
Похоронив всех убитых – венгерские историки поэтично называют поле той битвы «могилой венгерской нации», – победители 11 сентября беспрепятственно достигли Буды. Жители вынесли султану ключи от города. Стремился ли Сулейман завоевать лояльность венгров или продолжал гневаться на янычар за недавний бунт, но любые нарушения дисциплины в походе беспощадно карались. К сожалению, даже столь суровые меры не уберегли столицу от пожаров. Остановить распространение огня не удалось – город выгорел почти полностью.
Из Буды турки вывезли сокровищницу венгерских королей, в том числе античные произведения искусства и богатейшую библиотеку. С особенным удовлетворением Сулейман воспринял возвращение двух огромных пушек, которые венгры захватили у его прадеда, Мехмеда II, во время неудачной осады Белграда. Новым королем Венгрии с «благословения» Сулеймана венгерский сейм избрал Яноша Запольяи – магната, опоздавшего к битве при Мохаче. К равному облегчению и нового правителя, и его подданных, с наступлением холодов османы по своему обыкновению вернулись зимовать на родину, уводя за собой в рабство десятки тысяч местных жителей…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Победа османов над венграми не могла не привлечь внимания самой могущественной династии Европы – Габсбургов. Вскоре после ухода турецкой армии в стране разгорелась вооруженная борьба за венгерский трон. Чтобы улучшить свои шансы, Янош Запольяи даже безуспешно сватался к вдове Лайоша II Марии Австрийской. Впрочем, наилучшая легитимность правления обеспечивается, как известно, не преемственностью и не соблюдением законов, а бо`льшим, нежели у конкурента, числом солдат. Поэтому в итоге верх без особого труда взял эрцгерцог Фердинанд Габсбург, младший брат императора Карла V. Проигравшему претенденту, магнату Яношу Запольяи, не оставалось ничего другого, кроме как бежать в Польшу и оттуда просить непобедимого Сулеймана о помощи. С этого момента сначала Венгрия, а затем и все Средиземноморье на четверть века стали ареной борьбы между двумя величайшими государями Европы и Азии – императором Карлом V и падишахом Сулейманом I Великолепным.
В 1529 году под предлогом защиты интересов своего ставленника, фактически вассала, Запольяи, османские войска вновь пересекли границы многострадальной Венгрии. Эрцгерцог Фердинанд уступил ее без сопротивления. Это лишь раздразнило Сулеймана. Султан желал проучить Габсбургов и приказал руководившему походом Ибрагиму-паше идти на Вену. Фердинанд срочно выехал в Богемию, уповая на помощь старшего брата, но император вел очередную войну против своего заклятого врага короля Франции и не мог выделить сколько-нибудь значительных сил. Возвращаться назад в Вену эрцгерцог не рискнул, вероятно, сочтя город обреченным.
Однако Вена устояла! Из-за сильной распутицы и наводнения янычары появились под стенами Вены лишь в конце сентября, утопив по дороге бóльшую часть тяжелых осадных пушек. Тех орудий, что удалось довезти до австрийской столицы, не хватало для того, чтобы пробить стены города. Не помогли и отменные османские саперы. Так и не добившись за две недели боев сколько-нибудь значительных результатов, турки начали сомневаться в успехе своего предприятия. Приближались холода, боеприпасы и провизия заканчивались, а множество солдат слегли с болезнями и были не в состоянии сражаться. На военном совете раздосадованный неудачей Сулейман предложил возвращаться в Константинополь, но Ибрагим-паша впервые возразил своему господину и стал убеждать его, что город вот-вот падет. 13 октября, после провального решающего штурма, Сулейман приказал снять осаду. Всю ответственность за неудачу он возложил на Ибрагима-пашу.
В письме защитникам Вены турки сообщили, что они якобы и не намеревались захватывать город, а хотели дать бой Фердинанду, но раз уж тот избегает встречи, они не желают более тратить на это время. После взаимного обмена колкостями стороны все же подписали договор, по которому эрцгерцог отказывался от притязаний на венгерскую корону и соглашался выплачивать османам ежегодную дань в 30 тысяч дукатов. Сулейман не отказал себе в удовольствии позлить Габсбургов: текст договора составили таким образом, что статус императора Карла приравнивался к статусу Ибрагима-паши, но не османского султана. Тем не менее мир был заключен, хотя все и понимали, что это не более чем лицемерная отсрочка.
На подготовку к новой войне ушло два года. Противники активно вербовали сторонников. Сулейман передавал крупные суммы негласному союзнику османов, королю Франции, в надежде, что этот старый враг Габсбургов оттянет на себя часть их сил. Карлу же пришлось пойти на целый ряд неприятных политических уступок, чтобы собрать для борьбы с турками коалицию христианских государств. В итоге, когда весной 1532 года двухсоттысячная султанская армия вновь двинулась на Вену, за отремонтированными стенами города ее ожидали не менее 80 тысяч отборных солдат со всех концов Европы.
