кивнув.
Тем временем из аудитории вышел еще один парень. Я заглянул в дверь. Никто к занятиям возвращаться пока не собирался. Народ слонялся по аудитории, шушукаясь и обсуждая произошедшее. Несколько человек стояли возле преподавателя и о чем-то говорили с ним. Я, воспользовавшись моментом, решил поговорить заодно уж и с сестренкой. Чего тянуть! Встретился с ней взглядом и поманил пальцем. Диана очень неохотно встала и пошла к нам.
Когда сестра вышла из аудитории, взял ее под локоток и отвел в сторонку. Галия с художником увязались следом.
Дианка остановилась, растерянно глядя на нас.
— Чья идея про служанку у Шадриных? — спросил её я.
Диана насупилась и вздернула нос, с вызовом глядя на меня. Так я и думал, собственно. Никакого раскаяния или осознания своей вины. Ну что же, так тому и быть.
— Можешь ничего не отвечать. Все и так уже знают правду. — продолжил я, спокойно и тихо чеканя слова. — В общем так, сестрица. С этого момента, ты сама по себе. Забудь про меня, забудь про Галию. Мы с тобой с этой минуты просто знакомые, не более того. Здороваться при встрече будем, но на большее не рассчитывай. Что же касается твоих выходок в отношении Галии и сплетен, которые про нее распускаешь. Еще хоть раз повторится подобное, отвечать будешь за все официально, по закону. Предупреждаю тебя только один раз и совершенно серьезно. Вылетишь и из института, и из Москвы как пробка. Лично прослежу! Поняла?
— Да что я такого сказала? — прикинулась овцой Диана, однако вид у нее был уже совсем не уверенный. Высокомерие как рукой сняло. Не ожидала такого разговора явно.
— Мне безразлично, понимаешь ты это или нет. Я всё сказал. Ещё раз посмотришь косо в сторону Галии, пожалеешь. Свободна! — я кивнул в сторону аудитории.
Диана, поджав губы, ушла.
— Не сиди с ней больше за одной партой, — сказал я и поцеловал жену.
— А с кем мне сидеть? — растерялась та.
— Со мной садись, — тут же предложил художник.
Я неопределенно пожал плечами. Почему нет… Перевоспитался художник. Даже бить не пришлось, хе-хе.
Они прошли в аудиторию. Проследил, как Галия села за другую парту. Помахал ей рукой на прощанье, после чего подошел к отцу, стоявшему недалеко от входа с Ольгой Юрьевной и Карапетяном-старшим. Выслушал очередные извинения и заверения, что такого больше не повторится. Особенно разорялся Карапетян. Видно было, что переживает мужик сильно, и ситуация эта ему неприятна очень. Постояв положенные по этикету несколько минут, попрощался со всеми вежливо, объяснив, что мне тоже на учебу надо.
Отец пошел проводить меня до выхода.
— Ну как? Разобрались вроде? — сказал он не совсем уверенно, выжидающе глядя на меня.
— В процессе, — кивнул ему, пожимая на прощание руку.
Отец при этом моем ответе вскинулся было, но спросить ничего не успел. Помахал ему и поехал в универ. Меньше знаешь, крепче спишь!
После третьей пары поехал обратно в Горный. Потом еще послонялся вокруг, подождал. Наконец, пришла пора идти на встречу с Ваней-комсоргом и Рафаэлем. Правда, один из них об этой встрече еще не знает.
Ждал в тупике недолго. Услышал приближающиеся шаги, но не высовывался. Шло, по звукам, двое. Отлично, значит все идет по плану! Могло ведь пойти и не по плану, если я ошибся, и Ванечка лишь изображал ненависть к Рафаэлю. Может, не он бил Рафаэля, а их двоих били, просто он сам внешне не пострадал. Тогда сюда сейчас могла прийти шайка-лейка их друзей и запинать.
Еще несколько томительных секунд, и я услышал:
— Чего опять сюда… Ваня, не надо меня бить снова! Уже же вчера…
— Не ссы! Я был просто первый в очереди!
А затем из-за угла ко мне буквально втолкнули Рафаэля.
Увидев меня, тот сразу сдулся, сгорбился и руки опустил. Да он меня сантиметров на пятнадцать выше, руки длиннее, и весит кило на десять-пятнадцать побольше. Как будто я тут с битой или пистолетом стою. Ваня не показывался, но и шагов его я не услышал — похоже, что остался караулить.
— Хотел кое-что дополнительно пояснить, — не стал я томить Рафаэля ожиданием, — я очень оскорбился вчера. И не мог просто так уйти, ограничившись словами. Так что выбирай, в голову или в живот?
— Чего? — как-то тупо спросил меня Рафаэль.
— В голову или в живот, один удар, и я уйду. Если, конечно, не хочешь полноценную драку. Это меня тоже вполне устроит.
В ответ — тишина. Такой остроумный, по словам Дианы, красавчик, смотрел на меня, словно я был миражом, который исчезнет, если он долго будет молчать.
— Ладно, раз молчишь, сам выберу, — покладисто кивнул я.
Крученый удар левой рукой, от бедра, с поворотом ног, чтобы усилить эффект. Как в армии учил инструктор, и с Маратом я снова этот удар неплохо отработал. Врезал от всей души, прямо в печень. Рафаэль скрючился и рухнул на пол. Это очень больно, точно знаю. А мне сразу полегчало.
Услышав стук от падения и сиплые звуки, что издавал Рафаэль, к нам заглянул обеспокоенно Ваня.
— Ты не кастетом его, надеюсь?
— Нет, зачем, кулаком.
* * *
Оформительский отдел завода имени Лихачёва
— Кривцов! — услышал Эдуард зычный женский голос, сидя у себя в мастерской.
— Я! — отозвался он и встал с рабочего места. — Что принесла? — игриво спросил он сотрудницу отдела кадров. — Приказ о повышении?
Настроение у Эдуарда было хорошее. Сегодня вторник — один из любимых дней недели Эдуарда, с некоторых пор…
— На, распишись, — ответила сотрудница отдела кадров. — За повышением — это не ко мне, — она отсоединила от стопки копий нижний экземпляр приказа, оставила его Эдуарду и умчалась дальше.
Он небрежно бросил приказ на свой стол, закурил, уселся поудобнее и взял в руки документ.
— Так, что тут у нас? — пытался разобрать он содержание полуслепой копии. — На основании свидетельства о браке… — начал читать он. — выданного… паспорта… и личного заявления… изменить в учётных документах фамилию помощника художника-оформителя Якубовой Галии Загитовны на Ивлеву…
Эдуард ещё раз перечитал приказ. В голове не складывалось. Помощник у него один… Галия в отделе одна… Так кто вступил в брак?.. Его Галечка?!!…
Глава 21
Москва
Галия после пар спешила на завод. Что бы там ни говорили её бестолковые одногруппники, ей нравилась эта работа: спокойная, домашняя атмосфера, вежливый, доброжелательный начальник. Она самая младшая в коллективе, все её любят и рады каждой встрече. Да и сама работа не особо утомительная, а создавать красоту вообще очень приятно.
На работе, предвкушая очередной замечательный рабочий день, Галия достала баранки, купленные по дороге к чаю. У них так заведено, что все что-то приносят к чаю. На их общем обеденном столе всегда горы всяких вкусностей. Ещё она поставила на стол бутылочку Советского шампанского. Паша посоветовал проставиться на работе.
— Раз документы на смену фамилии подала, надо проставиться в коллективе, — сказал он. — А то скажут, свадьбу зажала, не сказала никому, обидятся.
В мастерскую зашёл второй художник-оформитель, Василий Иннокентьевич.
— Сегодня отмечаем кое-что! — радостно сказала ему Галия, показав бутылку шампанского. — Я замуж вышла.
— Слышали, слышали… — как-то странно усмехнулся дед. — Некоторые уже отмечают.
— Как это? — не поняла Галия. — Без меня?
— Ой, деточка, ты только не пугайся… Пойдём.
Василий Иннокентьевич поманил Галию за собой. В малой мастерской, как её высокопарно называли коллеги, а по сути это была подсобка, в укромном углу за транспарантами Галия увидела поразившую её своей грубой житейской правдой картину. На обшарпанном журнальном столике, застеленном газетами, стояло несколько полупустых бутылок водки и пива, открытая консервная банка, чёрный хлеб, варёная колбаса, нарезанная толстыми кусками и одна-единственная вилка… Её любезный начальник Эдичка полулежал на стуле в неестественной позе, пьяный в хлам. Глаза его были полуприкрыты и бессмысленно смотрели сквозь пространство и время. Штаны обмочены, из угла рта стекает слюна… А запах стоял!..
Маляр Шура и штукатур Петрович, ещё способные шевелиться и сидевшие рядом с Эдичкой, увидев Галию, приветливо заулыбались.
— Пря-здряв-ляем… — еле выговорила Шура.
— Ещё помнит, по какому поводу пьют! — хмыкнул Василий Иннокентьевич и потянул за собой Галию к выходу.
Потрясенная до глубины души Галия никак не ожидала
