9 В переписке с Аракчеевым 1820-х годов император неоднократно прибегал к подобным формулам. Так, 24 июня 1824 года, после смерти Софьи Нарышкиной, он писал: «Не беспокойся обо мне, любезный Алексей Андреевич, воля Божия, и я умею ей покоряться. С терпением переношу я мое сокрушение и прошу Бога, чтобы он подкрепил силы мои душевные» [Шильдер: 322]. Ср. его записку к архимандриту Фотию от 3 октября следующего года в связи с отчаянием, которому предавался Аракчеев после гибели Минкиной: «Христианин обязан с покорностию переносить удары, рукою Господнею ему наносимые. Мы все в воле Его» [Шильдер: 481].
10 В том, что письмо со включением «исторического памятника» было послано Дмитриеву через месяц после катастрофы, 8 декабря, трудно не увидеть продуманного тактического хода. Адресат записки с высочайшей сентенцией, получивший тем самым косвенную санкцию на ее распространение, Карамзин, однако, не торопится размножать текст. Лишь найдя, что «скоро перестанут и говорить о бывшем» [Карамзин 1860: 27] (ср.: «разговоры о потопе, две недели занимавшие всех, <…> вследствие обычной суетности человеческой совершенно прекратились» [Батеньков: 186]; письмо к А.А. и А.П. Елагиным от 29 ноября), он сообщает строки императора старинному приятелю – быть может, в том числе и как ответ на московские, порой весьма фантастические, варианты толков («…в Москве пронесся слух, будто вода у нас была ровна с вершиною Адмиралтейского шпица» [Мартынов: 158]), в свою очередь дошедшие до Петербурга. Тем самым и событие, и варианты его трактовки переводятся на уровень итоговой рефлексии.
11 В официальных источниках эта формула шла в связке с упоминаниями о деятельности императора 7 ноября и в дальнейшем. Ср.: «Великий и милосердый Царь Русский, созерцавший с горестным чувством ужас сего наводнения, явил отечеству попечение и соболезнование об участи пострадавших и сделался их Ангелом-Утешителем! В самое время наводнения Его Величество изволил неутомимо заботиться о спасении погибавших» [Аллер: 31–32].
12 «Un rhume général», «mon ennuyeuse toux» [Николай Михайлович: 317]. Ср.: [Карамзин 1866: 385,388]. Опасения эти были не напрасны. 12 ноября Елизавета сообщала матери: «Со дня наводнения я стала чувствовать себя хуже. Кажется, причиной тому волнение и усталость; может быть, я немного и остыла: в тот день ветер так свирепствовал, что в некоторых комнатах нельзя было затопить печей» [Николай Михайлович: 318].
13 Перевод: «Станем же горячо молить Небо о том, князь, чтобы оно более не подвергало высокие добродетели и благоговейное самоотречение императора новым испытаниям. Те, что выпали на его долю в течение этого года, были, увы, слишком суровы, и он противопоставил им ту силу души, ту достойную восхищения стойкость, которые могут быть внушены лишь чистой совестью и безусловной покорностью неисповедимой воле Провидения».
14 Из особняка Лавалей на Английской набережной и из дома австрийского посольства на Дворцовой, от Зимнего дворца практически равноудаленных и замыкающих его в своеобразную рамку, 7 ноября можно было наблюдать во многом те же картины, что и из царской резиденции.
15 Напомним о буре в ночь на 30 августа 1834 года и ее политико-идеологических интерпретациях; см., например [Жуковский: 61].
16 Опубликован: Русский инвалид. 1824. 13 ноября.№ 269.
17 В первой черновой рукописи еще более ярок оттенок досады и уныния: «с божией стихией/ Царям не сладить»; «царю не справ<иться>» [Пушкин 1978: 40].
18 С эпитетами «печальный» (удержалось в итоговом тексте), «одичалый», «чудес<ный>», «волшебный». Ср. впечатления еще одной обитательницы Зимнего, Н.Я. Плюсковой, в передаче Е.А. Карамзиной: «Находясь во дворце, я была окружена водою и не могла не видеть ее» [Карамзин 1866: 387]; курсив мой.
19 Чрезвычайно широкое распространение, напомним, имели западноевропейские гравюры (зачастую невысокого, фактически лубочного, качества), на которых бывший император был изображен либо стоящим (со скрещенными на груди руками; одна рука заложена за спину, другая, как на консоли, покоится на невысокой скале; пальцы руки просунуты меж пуговиц жилета; с подзорной трубой), либо прислонившимся спиной к скале или присевшим на ее выступ; нередко – со склоненной в задумчивости головой.
20 Небезынтересно, что Наполеону к моменту прибытия на остров Св. Елены было 46 лет, Александру в ноябре 1824-го – 47.
21 Интенсивность процесса отразилась в черновиках: «и думал»; «Он сидел / И с скорбной <?> думою глядел / На бедствие»; «На злое бедствие – не даром / Соображал» [Пушкин 1978:40].
Литература
Аллер / Описание наводнения, бывшаго в Санктпетербурге 7 числа Ноября 1824 года / Издал Самуил Аллер. СПб., 1826.
Батеньков / Батеньков Г.С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1: Письма (1813–1856).
Вайнштейн, Павлова / Вайнштейн А.Л., Павлова В.П. Декабристы и салон Лаваль // Литературное наследие декабристов. Л., 1975.
Вацуро / Вацуро В.Э. Пушкин и проблемы бытописания в начале 1830-х годов // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1969. Т. 6.
Жуковский / Жуковский В. А. Проза поэта. М., 2001.
Карамзин 1860 / Письма Карамзина к А.Ф. Малиновскому и письма Грибоедова к С.Н. Бегичеву. М., 1860.
Карамзин 1866 / Письма Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву. СПб., 1866.
Лебцельтерн / Николай Михайлович, вел. кн. Донесения австрийского посланника при русском дворе Лебцельтерна за 1816–1826 годы. СПб., 1913.
Мартынов / Письма И.И. Мартынова к П.А. Словцову // Памятники новой русской истории: Сб. исторических статей и материалов. СПб., 1872. Т. II. Отд. 2.
Николай / Николай Павлович, вел. кн. Дневник [копия] // ГА РФ. Ф. 672. On. 1. № 48.
Николай Михайлович / Николай Михайлович, вел. кн. Императрица Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I. СПб., 1909. T. III.
Осповат / Осповат А.Л. Источниковедческая заметка к «Медному всаднику» // Седьмые Тыняновские чтения: Материалы для обсуждения. Рига; М., 1995–1996.
Осповат, Тименчик / Осповат А.Л., Тименчик Р.Д. «Печальну повесть сохранить…»: Об авторе и читателях «Медного всадника». М., 1987.
Остафьевский архив / Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1898. T.III.
Пушкин 1935 / Пушкин. Письма. Л., 1935. T. III: 1831–1833.
Пушкин 1978 / Пушкин А. С. Медный всадник. Л., 1978.
Сперанская / Сперанская H.М. Петербургская газета «Le Furet» – «Le Miroir» и русская литература конца 1820-х – начала 1830-х годов.
Дисс…. канд. филол. наук. Тверь, 2005.
Тархова / Летопись жизни и творчества Александра Пушкина / Сост.
Н.А. Тархова. М., 2005. Т. 5 (справочный).
Шильдер / Шильдер Н.К. Император Александр Первый: Его жизнь и царствование. СПб., 1898. Т. 4.
Эрмитаж / Эрмитаж: История и архитектура зданий. Л., 1974.
Wassenaer / Wassenaer С. de. A Visit to St. Petersburg, 1824–1825. Wilby, 1996.
Евгений Тоддес
Отрывки из мыслей, наблюдения и замечания
(Памяти разговоров с чествуемым за рюмкой чая)
СТАРАЙСЯ НАБЛЮДАТЬ РАЗЛИЧНЫЕ ПРИМЕТЫ.
Пушкин
1
В повести Бестужева (Марлинского) «Испытание» (1830) есть вставной номер – романс, который поет героиня, «аккомпанируя чистый выразительный голос свой звуками фортепьяно». Стихи приведены полностью, пение слушает герой, становящийся к концу короткой повести женихом девушки «в полном цвету очаровательных прелестей». Сразу понятно, что романс ориентирован на недавнюю традицию, созданную Жуковским («Певец», ядовито пародированный Бестужевым в известной эпиграмме1) и подражавшими ему Пушкиным (одноименная лицейская элегия) и Вяземским («Младый певец» в «Северных цветах на 1825 год»). Судя по стихам, Бестужев взял за образец именно пушкинскую элегию (опубликованную в 1817 году и вошедшую во вторую часть «Стихотворений Александра Пушкина», 1826; ссыльный Бестужев, возможно, не знал, сочиняя романс, что «Певец» был положен на музыку Н.А. Титовым и вместе с другими его романсами на стихи Пушкина появился в печати в конце 1829 года1). Оба стихотворения писаны пятистопным ямбом и состоят из трех пятистиший (у Жуковского структура более сложная метрически и строфически, а также существенно большего объема). В обоих господствует синтаксис вопроса. Различие в том, что у Пушкина вопросительное построение захватывает и последний стих каждой строфы (рефрен), – у Бестужева пятый стих исключен из подобного же построения и дан в виде императивной фразы («Скажите мне»). При этом, однако, после нее в автографе все три раза поставлен вопросительный знак2, что в данном случае почти несомненно свидетельствует об ориентации на пушкинского «Певца».
«Ошибка» Бестужева тем более понятна, что, как и у Пушкина, концевой рефрен строфы повторяет начало (две стопы, одно предложение) первой строки (тавтологическое кольцо, по Брику3). Дальше в этой строке у Бестужева после двоеточия (бессоюзие) начинается собственно вопросительная конструкция, синтаксически двучастная в каждой строфе, – как и у Пушкина, но более прозрачно, не столь изощренно организованная4.
