А город уже пылал. Молния из вновь поплотневшей тучи ударила в Троицу, и по храму прошли, видимые даже отсюда, трещины. Деревянная звонница завалилась и рухнула вниз. Последний раз коротко грохнул набатный колокол. Защитники храма видимо погибли. Их и так оставалось немного, когда каменная плита потайного входа захлопнулась за теми, кто решил уйти.
Теперь от сражения беглецов отделяла река, которую враг не мог или не желал преодолевать. Собственно сражения никакого уже и не шло. Кое-где, на Персях и на боковых стенах, возникали небольшие стычки, но и эти последние защитники были обречены. Возможно, кому-то удалось спастись вплавь, возможно, какая-то часть жителей укрылась в подвалах, или вот как они в многочисленных подземельях Пскова. Однако никто в отряде не сомневался — разгром вышел полный и доселе невиданный.
Сокол, правда, смотрел на вещи чуть шире.
— Разгром разгромом, но и урон Мстителю мы нанесли немалый. Вряд ли у него найдутся новые тысячи тварей взамен уничтоженных на улицах Пскова, что возможно спасёт другие города от подобной участи.
— Другие города? — переспросил Борис.
— Чёрный всадник бесплотен. Ему ни к чему обезлюдевший Псков. Он не может в нём властвовать. Он Мститель. А главное дело мстителя — мстить, но вовсе не захватывать земли. Он несёт смерть — это так. Но потом уходит дальше.
— Куда? — спросил княжич.
— Не имею ни малейшего понятия, — Сокол пожал плечами. — Возможно в Белозёрск или в Тверь. Или в Смоленск. Или обратно в Полоцк. Чего зря гадать? Скоро молва донесет, куда именно.
* * *
Не считая умерших уже в пути, из захваченного тварями города их вырвалось семнадцать человек. Они устало шагали никому неизвестной дорогой, петлявшей среди лесов и болот. Шагали с одним лишь желанием — оказаться подальше от города, скорее покинуть пределы страшной тучи, что до сих пор покрывала небо на многие вёрсты вокруг. Шли в тумане. Но то был обычный туман, и путники даже радовались ему, скрывающему отряд от врага.
Впрочем, за ними никто не гнался. Мститель позволил маленькому отряду уйти. Оставил в покое? А может быть, причиной тому служил змеевик чародея? То-то враг не смог причинить ему никакого вреда на Персях. И теперь, шагая среди выживших, Сокол думал — не вихрев ли змеевик удерживал врага от вторжения в храм? И если так, то может, ему надлежало остаться, спасти хотя бы тех, кто нашел убежище в Троице? Однако, — возражал себе чародей, — каждый имел возможность уйти вместе с ними. А у него есть собственное дело и собственный долг.
Они шли пешком, так как оставили коней в охваченном сражении городе. Только владыка лежал на возке, который, вместе со старой лошадью, им посчастливилось найти в одной из брошенных деревень. Владыка был плох, его скручивал сильный кашель и жар, но Сокол по-прежнему ничего не мог сделать.
* * *
На третий день отряд беглецов вышел к Шелони. Дорога, повернув круто на север, шла теперь вдоль реки. Страшная туча осталась позади. Здесь светило солнце и царил покой. Мрачная тишина уступила место птичьим голосам, рыбьему плеску, жужжанию шмелей… но людей они так и не повстречали. Договорились идти до первого обитаемого села, а там уж решать, как быть дальше.
Вместе с тучей за спиной остались и две свежие могилы. Туман не подумал выпускать добычи из своих ядовитых когтей. Каждый, кто хоть раз вдохнул его адской смеси, был обречён. Лишь Калика каким-то чудом держался, хотя чувствовал себя хуже и хуже. Временами он бредил и тогда стонал, сожалея о погибших ушкуйниках, воеводе, о священниках и простых горожанах. Он хрипел, что должен был спасти их, но вот не смог. Временами приходил в себя и разговаривал с чародеем, вспоминая давние странствия в поисках райских врат.
Сокол, как умел, облегчал страдания владыки, однако излечить недуг ему оказалось не по силам. Он лихорадочно ворошил память в надежде выудить верное средство, но ничего подходящего случаю припомнить так и не смог. Книги, с которыми он обычно советовался, остались далеко в Мещере, а снимающие воспаление травы, что ему удалось собрать по пути, лишь давали отсрочку.
Опасаясь распространения язвы, чародей никого к больному не подпускал. Только скоморох, не желая ничего слушать, просиживал подле владыки и день и ночь. Скол махнул рукой, тем более что иногда нуждался в подмене. Сам он заразы не боялся. Ещё в городе осаждённом заметил, что не липнет она к нему. Почему так, не разбирался, но на змеевик охранный пенял.
Калика пришёл в себя посреди ночи, когда все уже спали. Посмотрев тоскливо на звёзды, вдруг попросил скомороха оставить их с чародеем вдвоём. Тот возражать не стал. Забрав одеяло, отправился к угасающему костру.
— Непростой у тебя амулет, колдун, — сказал еле слышно священник. — Береги его.
— Ты это к чему? — не понял Сокол. Он недосыпал все последние дни и потому соображал не так шустро.
— Знаешь, тот чёрный демон связан с ним, — пояснил Василий.
— Я догадался. Только что в этом проку?
— Тугодум ты, колдун. Столько лет прожил, а умом по-прежнему ленив. Я тебе летописи давал читать? Рассказывал про Предславу, про деда её? А ты сложить одно с другим не можешь. Или не хочешь. Всё подвоха какого-то ищешь. Думаешь, будто тебя за нос водят, скрывают правду.
Примерно так чародей и думал, но перечить Василию не стал. Очень уж любопытный разговор тот затеял.
— Так слушай. Считается, что демоны, или боги, как упорно вы их называете, бессмертны. По крайней мере, пока существует их мир. Тем они собственно и отличаются от таких как ты или я. Ведь могущество можно приобрести, бессмертие же дано от природы. Я не имею в виду спасение души, там несколько другое дело. Перерождение полное и безвозвратное. А чем оно лучше небытия? Впрочем, скоро узнаю.
Калика махнул рукой и вернулся к разговору.
— Так вот. Даже лишённые силы, боги безвредные и бесполезные, всё же остаются бессмертными.
— Ну, этот предрассудок давно ждёт опровержения… — возразил было Сокол.
— Не перебивай, — Калика хлопнул себя по груди, давая понять, что говорит через силу. — И всё же бог может умереть, даже если с его собственным миром ничего не случится.
— Это другой разговор, — согласился чародей. — Рано или поздно найдётся тот, кто сумеет совладать и с богом.
— Я не об этом, — раздражённо отмахнулся Василий. — Война с богами ни к чему хорошему не приведёт. Тот, кто осмелится на это, может погубить всё мироздание. Я говорю о другом. Боги хоть и живут в своём мире, не могут существовать в отрыве от нашего. Они нуждаются в слугах, в тех, кто в них верит, как человек нуждается в пище или воде. И потому каждый из них имеет среди людей своих последователей, своих адептов.
