Леонид Ильич коротко доложил о беседах с товарищами по мировому коммунистическому движению, которые приезжали узнать, что означает отставка Никиты Сергеевича Хрущева.
Подгорный спросил для проформы:
– Товарищи, будем ли мы открывать прения по сообщению?
В самой постановке вопроса уже содержался ответ. Зал соответственно реагировал:
– Нет.
– Тогда, товарищи, есть предложение принять такое решение, если оно будет приемлемо, – сказал Подгорный. – Давайте его обсудим.
Он зачитал:
«Заслушав сообщение первого секретаря ЦК КПСС товарища Брежнева об итогах переговоров и консультаций с некоторыми братскими партиями, пленум ЦК КПСС постановляет – одобрить деятельность президиума ЦК КПСС на переговорах с делегациями братских партий».
– Правильно, – дисциплинированно откликнулся зал и даже стал аплодировать.
Подгорный спросил:
– Добавлений, поправок каких-нибудь нет?
Поправок не оказалось.
– Тогда будем голосовать, – объявил Подгорный. – Кто за проект решения, который я зачитал, прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Кто воздержался? Принимается единогласно.
Брежнев, поменявшись с Подгорным местами, сказал:
– Я хотел бы предложить следующее. Мы в информационном сообщении о пленуме ЦК не будем упоминать, что Брежнев выступал по этому вопросу. Это не нужно. Это первое. Вы с этим согласны?
Пленум не возражал.
– И второе, – продолжал Леонид Ильич. – Исходя из сложности и важности вопросов и в первую очередь из принципов нашей партийной дисциплины и порядка, мы обращаемся еще раз ко всем вам, и к себе и к вам, с таким призывом. Давайте, товарищи, впредь строжайшим образом придерживаться того, что это является достоянием только членов ЦК, кандидатов в члены ЦК и членов Центральной ревизионной комиссии. Мы считаем своим долгом сказать об этом потому, что, к сожалению, имели место нежелательные факты. Не успели мы обсудить важный вопрос, о котором не должны знать посторонние, как на второй день агентство Рейтер сообщает о том, что происходило. Порой это создавало нам немалые затруднения и наносило серьезный вред делу. Поэтому хотелось бы быть уверенным, что все мы как члены нашей великой партии будем свято хранить партийную тайну, особенно когда члены ЦК подчеркивают важность неразглашения того или иного вопроса…
Режим секретности распространялся и на членов Центрального комитета. Формально они были допущены до высших секретов. Члены ЦК получали протоколы заседаний политбюро. Фельдъегери привозили им большие красные книги, когда одну, когда две, когда сразу три. За них расписывались в специальных документах.
– Но на самом деле в этих протоколах ничего секретного не было, – рассказывал мне Николай Григорьевич Егорычев, который был первым секретарем Московского горкома и членом ЦК. – В них фиксировалось, например, решение обратиться с каким-то заявлением, потом его публиковали, или назначить кого-то послом, или разрешить такой-то республике провести такое-то мероприятие… А чаще всего было написано так: вопрос номер такой-то – смотри «Особая папка». Все вопросы обороны, военно-промышленного комплекса, внешней политики – этого членам ЦК знать не полагалось…
Отставки и назначения
На пленуме из кандидатов в члены президиума ЦК перевели тех, кто сыграл ключевую роль в свержении Хрущева – Шелеста и Шелепина. Повышение получил и секретарь ЦК Петр Нилович Демичев, он стал кандидатом в члены президиума. Нескольких человек, например председателя КГБ Семичастного, перевели из кандидатов в члены ЦК.
Расстались с теми, кто считался слишком близким к Хрущеву.
С должности секретаря ЦК по сельскому хозяйству убрали Василия Ивановича Полякова. Он учился в Воронежском сельскохозяйственном техникуме и два года работал агрономом в МТС. Потом его послали учиться в Ленинградский институт журналистики, и с тех пор он работал в прессе. В начале 1960-х его назначили главным редактором газеты «Сельская жизнь».
Хрущев любил неожиданные решения. В 1962 году он поставил главного редактора газеты Полякова заведовать отделом сельского хозяйства и сделал секретарем ЦК. Это назначение никому, кроме Хрущева, не нравилось. Полякова вернули в журналистику – заместителем главного редактора еженедельника «Экономическая газета».
Возможно, это не сразу стало заметно, но все назначения Брежнев делал с учетом личных отношений с новым руководителем. Он позаботился о том, чтобы во главе Казахстана стал его друг Кунаев.
В ноябре 1964 года среднеазиатские республики отмечали юбилей – сорок лет с момента образования. В Ташкент на юбилей прилетел Брежнев. Он пригласил к себе первого секретаря ЦК компартии Казахстана Исмаила Юсупова, который приехал поздравить соседей. Юсупов был страшно огорчен тем, что его, руководителя такой крупной республики, не перевели из кандидатов в члены ЦК КПСС. Спросил почему.
Брежнев ответил:
– Ты не нашел общего языка с членами Центрального комитета компартии Казахстана.
Объяснил, что в ЦК КПСС поступает много жалоб на первого секретаря республики, никто его не поддерживает, в таких условиях невозможно работать на столь высоком посту. Юсупов все правильно понял и сразу же написал заявление об уходе.
– Ты не обижайся, – утешал его Брежнев, – я сам приеду на пленум, сделаю так, чтобы ты ушел достойно.
Рассказывали, что Юсупов был крут. Приехал к первому секретарю одного из сельских райкомов, спросил:
– Сколько у тебя сегодня комбайнов на полях работает?
– Я еще сводку не смотрел, – ответил секретарь.
– Обстановкой не владеете. Освобождаетесь от должности, – немедленно решил Юсупов.
Впрочем, Юсупова Леонид Ильич убрал по другой причине.
Через несколько дней всех членов бюро ЦК компартии Казахстана и заместителей председателя Совмина республики пригласили в Москву. Принял их Брежнев, сообщил, что Исмаил Юсупов подал заявление об уходе, и спросил:
– Кого будем рекомендовать первым секретарем? Юсупов предложил направить в Казахстан кого-то из членов президиума ЦК, чтобы поднять авторитет республиканского руководства. Но Брежнев идею Юсупова отверг:
– Во главе республиканской партийной организации должен стать кто-то из местных товарищей.
Тогда прозвучало имя Кунаева.
Брежнев сразу сказал, что ЦК КПСС не станет возражать против такого предложения.
Юсупова сделали председателем облисполкома в Уральске. Но и на таком низком посту Кунаев не позволил ему задержаться, в 1966 году перевел начальником Казспецвинтреста – республиканского треста виноградарских совхозов Казахстана. А в пятьдесят семь лет отправил на пенсию…
