— Простите, джентльмены, — сказал Кромвель, переводя взгляд с Белла на нераскуренную сигару. — Не понимаю, чем могу вам помочь. Если даже и остальные купюры из награбленных денег проходили через банк Кромвеля, то они уже находятся в обращении, способа проследить за ними не существует, невозможно и определить, кто положил их на счет.
— Это правда, — ответил Белл. — Но мы должны проверить каждую ниточку, каждый след, каким бы неясным он ни был.
— Купюры были новыми, их серийные номера шли друг за другом, — объяснил Ирвин. — Может быть, вы зарегистрировали их, прежде чем пустили в обращение?
— Вполне возможно; я уже говорил, мы регистрируем серийные номера купюр достоинством пятьдесят и сто долларов.
— Может ли ваш бухгалтер проверить записи? — спросил Белл.
— Счастлив сделать это для вас.
Кромвель нажал на звонок под письменным столом. Не прошло и минуты, как в дверях появилась секретарша.
— Мисс Морган, пожалуйста, пригласите мистера Хопкинса ко мне в кабинет.
Она кивнула.
— Разумеется.
Появившийся Хопкинс оказался совершенно не таким, каким ожидал его увидеть Белл. Вместо бесцветного, тусклого маленького человечка в очках и с карандашом за ухом, который провел всю жизнь за гроссбухами, внося в них цифры, перед агентами стоял атлет, крупный, крепкого телосложения, подвижный. Он кивнул Беллу и Ирвину, когда их представили.
— Мистер Белл и мистер Ирвин из детективного агентства Ван Дорна. Они находятся здесь для того, чтобы проверить серийные номера купюр, похищенных во время ограбления банка в Элкгорне. Одна пятидесятидолларовая купюра была положена на счет в нашем банке, затем ее выдали клиенту, проверявшему свой счет. Эти джентльмены полагают, что, возможно, через наш банк проходили и другие похищенные купюры. Они хотели бы проверить реестр серийных номеров, который мы ведем.
У Хопкинса был совершенно добропорядочный вид, когда он улыбался.
— Мне нужны номера.
— Проверьте последовательные номера до и после серийного номера 214799, - ответил Кромвель.
— Немедленно выполню, сэр, — заверил Хопкинс. Он слегка поклонился Беллу и Ирвину. — Смогу найти такие номера, если они вообще существуют, в течение нескольких часов.
— Буду очень благодарен, — сказал Белл.
— Еще что-нибудь, джентльмены? — спросил Кромвель, заканчивая встречу.
— Нет, вы оказали нам огромную помощь. Спасибо.
Белл пропустил Ирвина впереди себя к лифту и немного отстал от него. Он остановился перед столом Марион и пристально посмотрел на нее.
— Мисс Морган?
Она развернула кресло от пишущей машинки в его сторону, но постеснялась посмотреть ему в глаза.
— Понимаю, что с моей стороны это слишком бесцеремонно, но вы похожи на смелую женщину, и я надеюсь, что вы, отбросив осторожность, согласитесь пообедать со мной сегодня вечером?
Она сначала хотела отказать ему, но открылась какая-то таинственная дверца, и началась беспощадная война принципа с желанием.
— Мне не разрешается назначать свидания с клиентами банка. К тому же откуда я знаю, что могу доверять совершенно незнакомому человеку?
Он рассмеялся и наклонился к ней.
— Во-первых, я не клиент банка. Во-вторых, если вы не можете доверять настоящему детективу, то кому же можете?
Он взял ее руку в свою.
Ужасающее волнение захлестнуло ее, пока она вела уже проигранную войну. Последние бастионы рухнули, и вместе с ними она утратила последний контроль над своими чувствами. Вся сдержанность испарилась.
— Хорошо, — она услышала свой голос и не узнала его, словно это сказал какой-то посторонний, совершенно незнакомый человек. — Работа заканчивается в пять часов.
— Хорошо, — сказал он, пожалуй, слишком восторженно. — Буду ждать у входа.
Она наблюдала за ним, пока он шел к лифту.
— Боже мой, — пробормотала она сама себе. — Наверное, я сошла с ума, согласившись пообедать с абсолютно незнакомым человеком.
Но, хотя она и ругала себя, глаза у нее блестели.
Ирвин ждал Белла в лифте.
— В чем дело?
— Пригласил на обед личную секретаршу Кромвеля.
— Быстро действуешь, — восхищенно сказал Ирвин.
Белл широко улыбнулся.
— Кажется, все начинает складываться.
— Зная тебя, могу поклясться, что у тебя появился скрытый мотив.
— Ты хочешь сказать, что я смешиваю дело с удовольствием?
— Ты играешь с огнем, — серьезно сказал Ирвин. — Если она поймет, что ты используешь ее, чтобы разобраться в делах Кромвеля, то могут возникнуть проблемы.
— Я только и жду, чтобы это произошло, — сказал Белл, утешая его.
По пути обратно в гостиницу Белл думал не о деле, а скорее об удовольствии.
Глава 20
Марион не могла объяснить это. Такого ощущения она не испытывала со школы, с того момента, как ей улыбнулся мальчик, о котором она мечтала. Это было всё. Он никогда не подходил к ней и не разговаривал с ней. Сейчас, сидя за столиком на двоих, она испытывала такое же головокружение, как в школьные годы.
Белл встретил ее у банка Кромвеля точно в пять часов и усадил в такси. Водитель подъехал прямо к восьмиэтажному зданию, в котором находился самый знаменитый в городе французский ресторан «Дельмонико». Они вошли в лифт, поднялись на верхний этаж, и администратор провел их в отдельный кабинет с огромным окном, из которого открывался вид на город и на залив.
Люди, которые могли позволить себе это, думали только о том, чтобы заказать обед из десяти перемен, каждая из которых сопровождалась своим вином. Белл заказал устрицы Рокфеллер с острым соусом карри, за которыми последовал ароматный бульон, осетр, выловленный браконьерами в Великих озерах, лягушачьи лапки а ля цыпленок, свиные отбивные, цыпленок по-киевски, ассорти из жареной дичи, вареный картофель и горошек в соусе.
Марион за всю свою жизнь ни разу не обедала так роскошно. Правда, ее приглашали на обеды с вином избранные городские холостяки с деньгами, но никто не угощал ее с такой роскошью. Она была более чем благодарна, что порции были маленькие, но сожалела, что заранее не ослабила корсет.
На десерт Белл заказал блины «Сюзетт», пылающий деликатес с ароматным апельсиновым соусом. Когда официант стоял перед столиком, поливая блины раскаленной смесью, Марион заставила себя посмотреть Беллу в глаза.
— Можно мне задать вопрос, мистер Белл?
Он обаятельно улыбнулся.
— Полагаю, что мы достаточно узнали друг друга, чтобы ты называла меня Исааком.
— Предпочитаю обращение «мистер Белл», если не возражаешь, — сказала она сдержанным тоном, который сочла правильным.
