— Что такое?! — обезумевшей легионерской трубой вопил бурый не то от злости, не то от смущения Торин, размахивая руками и отважными скачками преодолевая ступени крыльца. Я попятилась, опасаясь, как бы он со злости не вцепился мне в горло. Придушить, конечно, не придушит, но воевать с клиентом — последнее дело. Однако моя наглая особа интересовала графенка постольку-поскольку — он одним рывком выдернул у меня свои исподники и ревниво прижал их к сердцу, как ребенок любимую погремушку. Я, не сдержавшись, захихикала вновь — очень уж забавно выглядел гордый аристократ с подштанниками в обнимку.
— И что же я такого смешного сделал? — ледяным голосом поинтересовался Торин, сверкая дикими глазами из-под полей своей невероятной шляпы и неумело складывая отвоеванный у меня предмет интимного туалета. Я, понимая, что сейчас просто начну беззастенчиво ржать в лицо клиенту, поспешно прикусила нижнюю губу и успокаивающе положила ему ладонь на плечо:
— Ничего, Торин, все в порядке. — Спокойно, только спокойно, главное — не захохотать во весь голос— Просто… э-э-э… Знаешь, одет ты немного…
— Как? — тут же самолюбиво вскинулся он.
— Ну… непрактично, что ли. Думаю, тебе будет не слишком удобно сидеть в седле во всей этой красоте.
— Седле? — напыщенно повторил Торин. — А кто говорит про седло? Я поеду в карете. И ты, кстати, тоже. — Он ткнул пальцем мне в грудь. — Ведь ты теперь будешь играть роль моей любовницы. А они, знаешь ли, в седлах не трясутся.
О Мрак вековечный и все его демоны! Неужели придется начать игру в полублагородную леди прямо сейчас? И неужели нельзя обойтись без кареты? Она ведь сильно замедлит темп нашего движения. Конечно, с одной стороны, мне это на руку — ведь оплата-то не фиксированная, а поденная, но с другой — я уже скучала по своему уютному особнячку на Приречной улице и хотела поскорее разделаться с этим сомнительным заказом и вернуться под его красную черепичную крышу.
— Послушай, Торин, а давай не будем брать с собой карету? — вкрадчиво попросила я, на всякий случай отступая на шаг. И не зря: услыхав это провокационное предложение, графенок замахал руками, как спятившая ветряная мельница крыльями, разве что вместо натужного скрипа Торин разразился громкими воплями:
— Как? Куда это мы без кареты? А ехать-то как?
— Как и все — верхом, — пожал плечами Каррэн, видимо решивший не то вступиться за меня, не то просто ускорить ход дискуссии. Правильно, а то такими темпами мы до темноты не выедем.
— Храна дело говорит, — неожиданно поддержал меня доселе молчавший Батя. — Как мы с экипажем-то через горы полезем?
Солдаты выразили согласие с мнением своего командира важным и вдумчивым киванием. Бедный Торин, оставшись в меньшинстве, затравленно огляделся, но слуги и не подумали вступиться за своего господина, наоборот, поспешили бросить то, что уже успели вновь собрать после учиненной мною ревизии, и разбежаться кто куда.
— Папаша прав, — кивнула я. — Боюсь, как бы нам перед перевалом и верховых лошадей бросить не пришлось. А ты еще карету хочешь за собой тащить. Ну сам подумай, каково нам с неповоротливым экипажем будет…
— Да-а… А каково мне в седле-то будет? — неожиданно обиженно протянул графеныш, по-детски надувая губы, только что хныкать не начал и нос рукавом вытирать не взялся. У-тю-тю, может, тебе соску еще дать, дите ты наше горькое?
— Где граф Иррион? — поинтересовалась я у Каррэна, поняв, что с аристократенком каши не сваришь.
— Понятия не имею, — пожал плечами альм. — А и в самом деле — где?
— Мы сходим поищем! — воскликнул один близнец, вскакивая и поднимая братца: — Правда?
— Правда! — отозвался тот. Двойняшки обменялись с совершенно одинаковыми улыбками и на спринтерской скорости рванули к дверям. Поэтому, когда створка резко распахнулась изнутри, братья получили по лбам дружно и вместе. Как умилительно видеть такую дружбу и взаимопонимание между родственниками! Левый и Правый охнули, схватились за пострадавший лоб и недоуменно переглянулись, словно вопрошая друг друга, кто же мог организовать им такую гадость?
Впрочем, это-то как раз выяснилось довольно быстро. Из распахнутых дверей на крыльцо торжественно шагнул граф Иррион в однотонном бархатном халате цвета вина и премиленьких тапочках-топотушках на босу ногу.
— Всем доброе утро! Торин, во что это ты вырядился? — удивился он, пристально и придирчиво разглядывая отпрыска. Тот покраснел еще сильнее:
— А что?
— Вот дуралей, — беззлобно констатировал его папенька, покачав головой. Потом обернулся к нам с Каррэном и вздохнул: — Извините Торина, он впервые в жизни отправляется не в развлекательную поездку с друзьями, а в далекий путь по королевскому поручению.
— Ничего, все мы когда-то были не слишком опытными и умелыми, — милостиво согласилась я. — Пускай милорд Торин переоденется во что-нибудь более удобное и практичное, а я разберу его багаж и решу, что брать с собой, а что лучше оставить.
— О боги, Торин, неужели ты собрался тащить с собой все это барахло?! — ахнул Лорранский-старший, разглядывая кареты и многочисленные сундуки. Я предательски кивнула, выдавая своего подопечного с потрохами, и демонстративно вновь приступила к разбору барахла. Эти аристократы порой как дети! Ну зачем Торину в пути фарфоровый ночной горшок, расписанный миленькими синенькими незабудочками и васильками? Боится, что в гостинице его столь необходимым предметом не обеспечат? А на привалах на открытом воздухе что, корона упадет в кустики ходить? Но я все-таки не стала потрясать горшком над головой и демонстрировать его широкой общественности, как сделала с подштанниками, а просто отложила в ту кучу, которую решила не брать с собой и не позволять тащить Торину ни под каким видом. Так, а это что такое? Я покрутила в руках толстенный фолиант в роскошной обложке из отлично выделанной кожи с серебряными, потемневшими от времени уголками, потом, немного помявшись, все же открыла его. Если там чистые листы для путевых заметок — придется брать с собой, такой дневник впоследствии может оказаться очень полезным. Но тонкий дорогой пергамент был покрыт замысловатыми рунами с вычурными завитушками и вензелями. Я, сощурившись, прочитала несколько строк и громко фыркнула. Сборник любовной поэзии прошлого века! И зачем он Торину в пути? Продажных девиц относительно великого и всепоглощающего чувства просвещать или меня развлекать на людях? Ведь, наверное, любовницам должно быть приятно, когда им читают стихи.
Когда графеныш в сопровождении папеньки вновь вышел на крыльцо, одетый во что-то простое и удобное, я уже успела привлечь к процессу разборки вещей всех своих будущих спутников. Так что теперь сундуки мы потрошили четырнадцать рук, пересмеиваясь и демонстрируя друг другу особо выразительные и запоминающиеся предмет вроде маленькой коробочки с крохотными кусочками черной материи, смазанными с одной стороны клеем. А Торин, оказывается, пользуется дамскими ухищрениями для украшения собственного аристократического личика! Ну кто бы мог подумать, что благороднорожденные мужчины наклеивают мушки! И они еще женщин кокетками и притворщицами смеют обзывать! А внушительная коллекция флаконов и баночек с одеколонами, пудрами и румянами? Даже у меня косметики меньше! Правда, я не высокородная, но все-таки иногда вынуждена изображать ее и запас средств для преображения внешности держу немалый. Я даже начала задумываться относительно симпатий и предпочтений Торина, но вроде бы у него была пара нашумевших романов с какими-то девицами… Хотя вполне вероятно, что они такие же постановочные, как и тот, в котором я буду играть одну из главных ролей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
