в помощи коллеге. Ему было наплевать и на старика из Твери и на его заботы.
Матвей Егорович опустил глаза и тяжело вздохнул:
– В бологовской полиции сказали, что ее увезли к вам, уж простите!..
– Ну, знаете ли!.. – замначальника беззвучно рассмеялся, откидываясь на спинку кресла. – Это ведь не по службе! Так, дружеский треп!
– Да, конечно… – отставник почувствовал себя мальчишкой, пойманным за разглядыванием эротической картинки. Поднявшись с краешка стула, он развел руками, дескать, что поделать, и как-то бочком засеменил прочь. Он уже проверил, она действительно не числилась ни среди суточников, ни в ИВС, и в отделениях по району ее тоже не держали. Как побитый пес, он вышел из здания полиции и понуро направился пешком к вокзалу – надо было проветрить мозги, немного успокоиться.
Но вот успокоиться так и не удалось, у билетных касс еще пришлось заплатить штраф за забытую где-то маску, мать ее так! Тут он уже не стал сверкать просроченным удостоверением, просто заплатил по электронке и с тяжелым вздохом пошел к аптечному киоску.
"Странные законы в нашей стране, – думал он, расплачиваясь, – по сути государственный рэкет! Отдай малые деньги, иначе отдашь большие! Кто-то хорошо греет лапы на этом. Все, даже мало и совсем не обеспеченные граждане обязаны платить, хотя ведь немалые средства выделяются из казны на борьбу с этой заразой! Куда уплывают эти средства?"
В полном расстройстве он купил рядом с вокзалом плоскую бутылочку Московского коньяку, завернул ее в свежую газету и сел в электричку.
В вагоне, уже на половине примерно пути, когда бутылка облегчилась на треть, к нему подсел парень в кожанке.
– Привет, батя! Не угостишь? – и сдернул черную многоразовую маску, открывая гноящиеся прыщи на щеках.
Подполковник сразу узнал напавшего на него буквально неделю назад. Не снимая своей защиты от эпидемии, он усмехнулся:
– Чего ж не угостить хорошего человека?! – и резким захватом за большой палец пересадил юнца к окну.
Тот, еще ничего не понимая, вскрикнул:
– Эй! Ты че?! Да я ща!..
Матвей Егорович склонился к его уху:
– Слушай сюда, мразь! У меня в кармане травмат. Кроме того, я мент! – помахал удостоверением перед вытаращенными глазами. – Если я тебя сейчас искалечу, отстрелив яйца, мне ничего не будет. У меня есть запись с камеры вагона, когда вы пинали меня! Усек, гнида?
Парень замер, переваривая услышанное. Что давалось ему с большим трудом. Он тяжело дышал алкогольными парами, сверкая несвежими белками глаз. Наконец, когда до него дошло, что попал, как кур во щи, он судорожно кивнул.
– Я знаю, что ты просто маленький винтик в этой игре!.. Может быть я тебя и отпущу… – он еще сильнее выкрутил палец к лопаткам, от чего прыщавый согнулся, подвывая. – Тебя как зовут?
– Колян… – жалобным, тонким голоском пропел бывший агрессор.
– Фамилия! Колян!
– Коршунов…
– Ну так вот, Николай Коршунов, если ты сейчас выдашь нанимателя на ТО дело, я тебя может быть и отпущу!
– Какое дело? – безголосо просипел парень, опять сверкая несвежими белками глаз.
– Ха! Да у тебя их много! Какая приятная встреча! В данный момент мне надо знать, кто тебя на меня послал!
Колян снова испуганно глотнул:
– Ната. Ната-Бомбовоз.
– Фамилию ты, разумеется, не знаешь?
– Не знаю. Она в гостинице сидит! Там ее сауна!
– В какой гостинице?
– В Бологое одна гостиница!
Подполковнику вспомнилась полная до безобразия Наталья, пришедшая следом за проституткой Катей. Якобы из обслуживающего персонала. Матвей Егорович еще сильнее закрутил палец:
– Давай сюда свою мобилу!
Тот левой рукой потянулся к правому карману, сыщик сам достал смартфон и быстро нашел номер Бомбовоза и набрал свой номер с вызовом. Когда у него брякнуло, отпустил парня и вернул устройство, бросив его на колени злоумышленнику со словами:
– Если еще раз встретишься, посажу! Усек?
Тот кивнул, уже освобожденный от захвата, потер правую кисть левой и, подскочив, ринулся по проходу. Даже не оглядываясь.
59. Серый
Его все еще слегка подташнивало, когда он вышел за бронированные двери бологовской городской (!) полиции. Менты тут, как в крепости, эва, еще и камерами обвешались! Его принудили все ж пройти поверхностное обследование – заставили снять подаренный серый спортивный костюм в медкабинете, ощупали на предмет переломов и даже сделали флюшку грудного отдела, потому как ребра слегка побаливали, мать их так. Он еще раз оглянулся на камеры по периметру здания, задумчиво почесал седые лохмы. Будучи долгое время вне социума, он много-много раз попадал в эти клетки. И лупили его тоже не однажды, но такой заботы никогда еще не было заметно. На эту тему следовало поразмышлять, и поразмышлять основательно. Ну, то что внутри дома полиции перестали одаривать тумаками, это каждый пропойца знает – там везде догляд, догляд и запись, которая потом проверяется. Сержантики порой зубами скрипят от негодования и ненависти к таким как он, но рук не распускают – чревато!
В супермаркете на повороте с Лесной Серега запасся водярой и дешевой бормотухой с сухариками в пакетике, а за прочим пришлось шкандыбать аж до книжного напротив Спортшколы. Там он прикупил два блокнотика и две дешевенькие ручки. Все! И отправился на охоту. Теперь ему следовало прикинуться глухонемым. Но это вряд ли вышло бы с бологовцами, которые почти все друг друга знали, хоть однажды встречались в банях, магазинах, поликлиниках или на праздниках за Спортивной школой. Хорошо хоть летом всегда в городе было немало приезжих, ищущих укрытия от МВД, доверчивых провинциальных лохов, или чего еще. Но их следовало присматривать поблизости от Вокзала, далеко они не решались уходить.
Так и вышло – на скамеечке напротив бывшего кинотеатра Аврора сидели двое в синих спортивных штанах и курточках, маленькая шатенка – в красной, брюнет – в серо-голубой. Лица обоих за несвежими масками были изрядно помяты, оба были в надвинутых на устало тоскливые глаза бейсболках с большими козырьками. Шатенка быстро встала перед Серегой и приглашающе кивнула. Он подсел, поставил пакет в середину и написал в блокнот большими буквами: "Я глухонемой Серый. Бомжую. Есть выпить, но тут нельзя – менты пасут".
Они быстро оглянулись по сторонам. Серега указал на супермаркет и банк: "Их камеры!" Приезжие оживились, шатенка натянуто ухмыльнулась и взяла ручку:
"Я Зина, это Петруха. Куда идем?" – что-то в этой девице было знакомое, но ему некогда было заморачиваться.
Серега поднялся и мотнул головой, забирая блокнот, дескать, следуйте за мной.
По переходу пошел к Центральной аптеке, мимо нее в сквер В.И. Ленина, все время озираясь по сторонам. Зина тронул его за рукав олимпийки:
– Тута ЗА ЗУПИНКОЙ на лавке можно! – явно хохлятский акцент.
Но Серега помотал головой и двинулся дальше. Они пересекли сквер и вышли к Музыкалке за разлившейся, как всегда, огромной лужей. Обойдя которую, "глухонемой" поводырь направился прямиком к сауне, бывшей Городской бане. И сделал вид, что только что
