Лис, сопровождаемый Шелленбергом, вошел в гостиницу.
Просторная зала была ярко освещена. Жаркое пламя, плясавшее в очаге, наполняло ее теплом и уютом. Кроме дородного хозяина, здесь находились еще двое. Один из присутствующих, давно потерявший счет подбородкам, щурил заплывшие глазки, глядел на огонь и с непоколебимой твердостью сжимал опустевшую пивную кружку.
Судя по всему, жажда, мучившая со вчерашнего дня этого достойного господина, до сих пор не была удовлетворена. Мне уже доводилось видеть этого человека. А всякий, видевший его однажды, не мог не узнать. Барон фон Кетвиг громоздился над столом, как горный массив над равниной. Лицо второго разглядеть было невозможно. Оно надежно покоилось на столешнице, знаменуя полное отсутствие хозяина.
– Это вы искали меня ? – Лис подошел к фон Кетвигу и уселся рядом.
– Вас? – Кетвиг с видимым усилием напряг мозги. Помолчав, он обвел взглядом секретаря канцлера. – Ах, ну да! Имя Талбота вам о чем-нибудь говорит?
– Так же, как и имена Готье де Вердамона и Роберта Льюса Барентона.
– Отлично. Тогда вы тот, кто мне нужен. – Барон полез в объемистый кошель, как ни странно, все еще отягощавший его пояс. – Фридрих фон Норгаузен велел передать вам это.
На его широкой, как сковорода, ладони лежала половина серебряной монеты.
– По прибытии в Грифель вам следует зайти в лавку менялы под названием «Красный щит» и отдать ее хозяину. Там вам скажут остальное, – проинструктировал моего друга фон Кетвиг.
– Ладно. Что еще просил передать Фридрих?
– Да, в общем, все. Когда я уезжал из Ройхенбаха, он велел сказать только это.
– Постойте! Вы едете из Ройхенбаха?
– Точно так!
– Отлично. Здесь с нами раненый рыцарь. Он тоже из Ройхенбаха. Я велю передать его вам – этого господина надо поскорее доставить домой. Он близок к смерти.
– Рыцарь из Ройхенбаха? Арнульф фон Меренштайн?
– Именно так.
– Что с ним?
– Думаю, у него сильно болит голова после падения с лошади.
– С лошади?
– Разбойники напали на эскорт, который возглавлял этот рыцарь. Судя по всему, ему изрядно не повезло.
– Черт возьми! Эти разбойники совсем обнаглели! Барон попробовал подняться, но тщетно. Галлоны пива, выпитые за эти два дня ожидания, непреодолимо тянули его вниз.
– Барон, не надо горячиться. – Лис принялся успокаивать впечатлительного тевтона. – Ночь на дворе. Все разбойники давно спят. Утром на свежую голову разберемся. Да, кстати! – Рейнар указал на расквартированную на столе голову. – Это ваш человек?
– А, это! Нет. Это гонец.
– Гонец?
– Ну да, из Италии.
– Что-то незаметно, чтобы он куда-то спешил.
– Куда ему спешить? Он везет депешу о разгроме нашей итальянской армии. Остатки ее заперлись в Неаполе и ждут подмоги. Сам граф Клаус фон Мюзенгер убит.
– М-да. Новости не веселые. Я бы на его месте тоже не спешил. А где было сражение?
Внезапно голова, украшавшая стол, дернулась и явила обществу глаза цвета мутного спирта.
– Сражение! Сраж-ж-жение... В Грифеле. В г-го-лове его высочества. Вот тут. – Гонец неуверенно поднял руку и похлопал себя по макушке, как бы демонстрируя, в какой именно области головы происходило сражение.
– Ладно-ладно, – заторопился прервать опасные откровения одурелого гонца Лис, – пора осмотреть комнаты его преподобия. Я думаю, он нас уже заждался. Пойдем, Отто.
– Ты что-нибудь понимаешь, Капитан?-Недоумевающий Рейнар вышел на связь.
– Нет, Сережа. По-моему, стоит запросить базу: что это за сражение произошло в Италии?
– Разумно. Вот и свяжись. Ты у нас главный, тебе и карты в руки.
– Ладно, не рычи. Я тебе ничего плохого не сделал. Осмотри покои, а то, глядишь, его преподобию спать будет жестко.
– Да пошел ты.
Лис отключил связь. Ситуация складывалась забавная. Конечно, смертельно пьяный гонец мог сморозить любую чушь. А если нет? Ладно. Поверим.
* * *
– База «Европа-Центр». Джокер Один вызывает базу.
– Слушаю. База «Европа-Центр». Что там у тебя, Капитан?
«Ого! До этого захолустья докатились известия о нашем приезде. Что ж, служба информации у них тут поставлена неплохо. Будем надеяться, что и сейчас она не подведет».
– База, родная моя, посмотри, что за дела в Италии?
– В Италии? В общем, ничего особенного. А что?
– За последнюю пару недель никаких сражений не происходило?
– Мелкие стычки на границах. Внутренние конфликты. Скукота.
– Барышня, милая. Я ж тебя о сражениях спрашиваю. А ты мне о драках рассказываешь.
– Что есть – о том и говорю. – Голос дежурного оператора звучал обиженно.
– Прости, солнышко. Значит, ничего? А за последний месяц?
– Абсолютно ничего интересного.
– Интересное кино у нас тут крутят. Значит, его высочество грузит дезу своему венценосному племяннику.
– Расскажи, что там у вас? – Интонации барышни стали куда как ласковее.
– Как-нибудь в другой раз, птичка моя. Звякну, поболтаем на досуге. Сейчас – сама понимаешь. Работа есть работа.
– Ладно, – вздохнула разочарованная моей холодностью барышня, – отбой связи.
* * *
Мне было искренне жаль всех этих милых девиц, работавших в обслуге баз. Обычно туда шли жены и невесты постоянных агентов, работавших в этом самом параллельном из миров. Не знаю уж, что их толкало больше – любовь или жажда романтики, но ив том, и в другом случае они здорово влипли.
Что поделать: если прикрытие – легенда, под которой работал агент, – позволяла ему быть на базе пару раз в году, то он мог считать свой жребий счастливым. Я знавал одного, который бывал на базе три раза в год. За спиной у него все шептались, что он родня Джи-Джи Эр, портрет которого красовался у нас в конференц-зале напротив портрета государыни, так что невольно получалось, будто эти двое сильных мира сего играют в гляделки.
Обычно же пылкие воздыхатели лишь забивали каналы связи потоками любовных излияний. Этот вопрос неоднократно поднимался на ученом совете конторы, и наши яйцеголовые столь же неоднократно и дружно запрещали подобные вольности в обращении с закрытой связью.
Правда, после одного случая вопрос этот как-то сам собой отпал и на пользование связью в личных целях смотрели сквозь пальцы. А произошло вот что. Во всяком случае, так мне рассказывал Зеф, бывший на том заседании, где разбиралось это дело.
Один наш стаци, по направлению работы – культуролог, лингвист и кто-то там еще в этом роде, работавший, кстати, в той самой Италии, правда, в другом мире, начал засыпать базу любовной лирикой одного местного политического деятеля. И все шло хорошо. И стихи были отличные. Их даже в нашем ежегоднике печатали. Но из-за этих самых стихов-то как раз едва не вышел большой конфуз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
