— А ты говорила, что он к тебе безразличен, — мечтательно вздыхает Света, глядя в спину удаляющегося Гончарова. — Равнодушием здесь и не пахнет.
Я опустошена и вымотана, чтобы убеждать девочек в обратном. Заказываю себе кофе и мысленно доливаю в него коньяк, потому что Костя запретил пить на людях.
За непринужденной болтовней и венским штруделем с мороженым я немного расслабляюсь, но когда телефон заливается звучной трелью и на дисплее высвечивается Зойкин номер, едва кусок не застревает в горле.
Подумав, отвечать или нет, я выбираю первое.
— Да, Зой.
— Маша, — всхлипывает сестра, — ты только не бросай трубку, мне нужна твоя помощь. По телефону не могу долго говорить, давай встретимся? — плачет она.
Я закусываю губу и смотрю на расплывающееся по тарелке мороженое. Надо же, вспомнила обо мне, когда появились проблемы. Интересно, а что у бабушки, которая заменила нам мать, завтра годовщина смерти, тоже помнит или забыла?
— Что случилось, Зой? Я вечером уезжаю в село...
Таня выхватывает телефон из моих рук и включает громкую связь.
— К бабушке на могилку? — опять всхлипывает Зоя.
Голос звучит так жалобно, что начинает колоть сердце.
Не знаю, что чувствует Зоя по отношению ко мне, но сестра выросла у меня на глазах, я с детства за ней ухаживала. Несмотря ни на что, жалко дурочку, я не хочу оставлять ее в беде.
— К ней, да. Что случилось? — повторяю свой вопрос.
— Жить мне негде. Сижу сейчас на вокзале и не знаю, что делать. Приютишь меня?
Я перевожу взгляд на притихших девочек.
— Присылай адрес. Вызову тебе такси, — отвечаю без прелюдий и, шумно вздохнув, завершаю разговор.
— Только не говори, что ты поведешься на эту слезливую историю, — чуть ли не в один голос произносят Света и Таня. — Что, если это очередной ее развод? Выманит деньги и полетит счастливая дальше.
— Возможно, — соглашаюсь я. — Пришлю за ней для начала машину, а потом будет видно.
Костя с большой долей вероятности не придет в восторг, если я приведу Зойку в его квартиру. Но если у сестры и впрямь проблемы, то я дам ей денег и помогу. Как бы ни претило пользоваться карточкой мужа.
Удивительная штука жизнь. Вроде и правильно поступаю, но на душе от этого все равно гадко.
35 глава
— Двадцать минут прошло, сколько еще ты будешь оплачивать продление времени ожидания? — спрашивает Таня, когда я снова перевожу таксисту деньги.
— Не знаю. — Тоже начинаю раздражаться, но вида не подаю.
— Твоему терпению порой можно позавидовать, — подхватывает Света. — Ведь очевидно, что твоя деятельная сестренка опять что-то задумала, и это «что-то» вряд ли тебе понравится.
— Мне не очевидно. Зоя впервые оступилась. С кем не бывает? А может, с ней и вовсе случилось страшное? — говорю из вредности и задумчиво смотрю на часы.
— И хоть бы случилось! Чтобы она узнала, как порой жестоко устроена жизнь, — продолжает Таня. — Но думаю, Зое и трех раз будет недостаточно, чтобы она усвоила урок, как нельзя поступать с близкими людьми. Однако я всегда другим вопросом задаюсь: как в одной семье, при одинаковом подходе к воспитанию вырастают совершенно разные люди? Про натальные карты и миссии души можешь мне даже не рассказывать. Я в это все не верю, — строго заявляет она.
— А во что веришь? — Я медленно помешиваю ложкой остывший кофе.
Коньяк в него бы сейчас, пожалуй, не помешал. Ну вот что Зоя за человек? Сама позвонила, а теперь опять исчезла и не отвечает на мои звонки.
— В силу духа. Но явно не в расположение звезд на небе и влияние планет на человека.
— Зря, — хмыкаю я.
Мы часто спорим с девчонками об астрологии, я пытаюсь доказать, как это важно. Даже составляла их натальные карты и наглядно показывала, почему у Тани не клеится личная жизнь, а Света не может найти постоянную работу и меняет ее как перчатки, давала советы. Но подруги в один голос непреклонно заверяют, что все это чепуха. В итоге я смирилась с тем, что они не разделяют моего увлечения, и мы стараемся не затрагивать спорных тем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Зоя — неплохая девочка, но у нее много воздуха в карте и совсем нет опоры под ногами: мало земли. Отсюда все эти глупости и излишний инфантилизм. Мы отдалились с ней в последнее время, она перестала чувствовать мою поддержку, погрязла в фантазиях и, как следствие, переоценила свои возможности, совершив череду опрометчивых поступков.
— Мать Тереза, не меньше, — парирует Света, закатывая глаза. — Шла бы работать твоя Зоя. Глядишь, и времени заниматься ерундой не было бы. Она уже взрослая девчонка. Ты в свои восемнадцать осталась одна с младшей сестрой на руках, забыла?
Хочу ответить, что не забыла, но телефон наконец подает признаки жизни. Таксист сообщает, что девушка в машине и через пятнадцать минут он привезет ее в кафе. Я тут же набираю Зою, но ее телефон снова недоступен. Издевается она, что ли, надо мной?
— Чур, я первая проедусь по ее мозгам, — говорит Таня, переглянувшись с нами.
— Хорошо, тогда я вторая, — подмигивает ей Света. — Если Зоя думает еще что-то сейчас из тебя выжать, то уедет ни с чем.
С девчонками я отчасти согласна, но если Зоя пойдет по наклонной вниз и создаст себе кучу проблем, то кому от этого станет лучше? Мне — точно нет. Я обещала бабушке приглядывать за сестрой. Другое дело, если мозги у Зои на место не встанут, тогда, конечно, не буду тратить свое время.
Спустя двадцать минут, повернув головы ко входу, мы видим Зою. Даже невооруженным взглядом я отмечаю изменения в ее внешнем облике. Во-первых, это сильный отек на лице, а во-вторых, огромная грудь, которой у нее никогда не было.
— Боже… — Таня прокашливается. — Кажется, я поняла, в чем дело.
— Неудачная пластика? — шепотом спрашиваю у девчат, наблюдая, как сестра приближается к нашему столику, катя за собой чемодан.
— Конечно! У Зои, скорее всего, реабилитация. Там же адская боль, ты глянь только, какие у нее синяки под глазами. Ей сейчас явно не до секса, а если она с мужиком ради этого встречалась, то зачем ему доходяга в постели? Особенно если ничего серьезного к ней нет. Свои деньги Зойка, похоже, вложила в себя… — заключает Света.
Зоя садится напротив и выглядит настолько плохо, что сердце опять начинает колоть. Читать нотации не имеет смысла: по потухшим и заплаканным глазам сестры и так все понятно. Съездила, покушала, Зоя, свободной и богатой жизни? И как тебе?
— Денег, наверное, ни копейки? — замечает с издевкой Таня, когда Зоя переводит глаза на наши тарелки, ее живот при этом громко урчит.
Я подвигаю сестре свой десерт и подзываю официанта, чтобы заказать ей что-нибудь еще поесть.
— Прости меня, Маша, я такая дурочка, — всхлипывает Зоя, повиснув на моем плече. — Только, пожалуйста, не ругайся. Мне сейчас очень плохо. Все болит, и я не знаю, что делать дальше. Деньги кончились...
Сердце сжимается в груди, когда я вижу слезы на изувеченном лице сестры.
— Ты домой хочешь вернуться? — спрашиваю, разглядывая гипс на носу Зои и синяки под глазами.
— Хочу, — кивает она. — Пожалуйста...
— Превосходное путешествие, да, Зой?
Девочки, в отличие от меня, не собираются жалеть мою сестру и даже не скрывают иронии в голосе.
— Что с твоим носом и грудью? — Света показывает на себе новые округлости Зои. — Бидоны такие зачем нарастила? А с носом что не так было? Зой, ты себя изуродовала, ты это понимаешь? Тебе же только восемнадцать, зачем под нож ложилась?
Я толкаю Свету под столом ногой и зыркаю на нее, чтобы прекратила. Зоя же попросила не читать ей сейчас нотации, тем более изменить уже ничего нельзя. Дело сделано.
— Операции обе свежие, — говорит Зоя. — Назар сказал, что ему нужна девушка для утех, а не для того, чтобы катать ее по врачам и смотреть на уродливые шрамы после двух операций. Выставил меня с вещами на улицу. Даже уйти не успела, как он привел какую-то другую девицу, из эскорта. Я два дня скиталась по хостелам, но денег больше не осталось. Ни на еду, ни на билет домой.
