Вблизи чудовище производило куда более сильное впечатление своей мощью и даже какой-то особой свирепой красотой. Своим видом оно одновременно пугало и восхищало, заставляя трястись поджилки, но девушка все равно упрямо продолжала приближаться к нему, смотря в полыхающие темным пламенем глаза. Почему их взгляд казался Вике каким-то неуловимо знакомым, хотя она готова была клясться всем, чем угодно, что никогда ранее ей не доводилось вглядываться в эти две полыхающие бездны.
Подойдя вплотную, Стрельцова вытянула ладонь, словно бы спрашивала разрешения прикоснуться к шипастой морде ночного гостя, и зверь почти тут же подался вперед, касаясь ее своей прохладной кожей. Девушка сначала замерла в нерешительности, но потом, пересилив себя, провела рукой по гигантскому носу существа, поглаживая того по толстым роговым пластинам.
– Значит, ты теперь будешь меня защищать? – Озвучила Вика очевидный вывод, не рассчитывая получить ответ, но зверь ее удивил. Он как-то утробно рыкнул и прикрыл глаза, словно понял смысл ее слов.
– Тогда я рада нашему знакомству…
***Отряд Морфов быстро несся вдоль пустующего шоссе, и на такой скорости мне было крайне тяжело ощупывать Силой пространство впереди. Я элементарно не успевал этого делать, так что передвигаться нам приходилось преимущественно в темное время суток, чтобы, не дай бог, не попасться раньше времени кому-нибудь на глаза. Я не знал, как далеко находится Древний, и не имел понятия, насколько длинный у него поводок. И если я вдруг попаду в поле зрения его Приспешников, то фактор внезапности одномоментно пойдет прахом.
Я не очень хорошо знал карту Италии, но у меня почему-то складывалось стойкое впечатление, что чужой Зов ведет меня совсем не в Рим, а куда-то в другую сторону. Подозрения обрели плоть, когда мы наткнулись на дорожный указатель, который гласил: «Napoli– 15 km», и нехорошее предчувствие сразу же укололо в самую печёнку. Неаполь был самым густонаселенным городом Италии, расположенным рядом с Римом. Уступал он размерами, пожалуй, только самой итальянской столице и Милану, но до последнего Древнему пришлось бы топать через весь полуостров. Так что, наверное, неудивительно, что Темный, выдоив досуха вечный город, сразу же отправился к ближайшему крупному поселению.
Пятнадцать километров, отделяющие нас от пригорода, мы пролетели минут за десять, если не меньше, и я уже ожидал увидеть следы того же запустения, что и в Риме. Но… тут все выглядело настолько иначе, что я даже начал сомневаться в том, что Жрец перебрался именно сюда, а не свил новое гнездо где-то подальше.
Издалека все здесь смотрелось более чем пристойно. Да, дороги, ведущие в город и из него, оказались перекрыты, но автомобильное движение внутри Неаполя не было парализовано. Работали светофоры, периодически виднелись силуэты редких пешеходов. Дважды я увидел проезжающие автобусы с пассажирами, а на одном перекрестке разглядел магазинчик, витрины которого призывно светились в сумерках подступающей ночи. И там определенно бывали покупатели, о чем свидетельствовала то и дело распахивающаяся дверь и тихий перезвон дверного колокольчика.
Попытавшись сделать крюк и обойти город, я уже успел убедить самого себя, что конечная точка моего пути располагается дальше, но с каждым пройденным километром ощущал, как невидимая стрелка Зова смещается, указывая именно на Неаполь. И какого черта тут задумал Темный? Ответа я не знал, но он явно разыгрывал совсем иной сценарий, отличный от римского…
В конечном итоге, плюнув на предосторожности, я приказал отряду Измененных двигаться вглубь лабиринта улиц, стараясь максимально тщательно прощупывать дорогу Силой. И когда ночь окончательно закрепила свои позиции на небосклоне, с улиц исчезли все люди, а еще спустя некоторое время разом погасли все фонари и окна. Происходящее становилось для меня все менее и менее понятным, а все непонятное, в первую очередь, опасно, так что я решил пока спешиться и пройтись немного пешком. Не хотелось бы влететь в расставленную Темным западню…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
***Наконец-то наступила ночь, и можно было снова выйти на охоту. Ирван прыгнул в свой автомобиль, испытывая уже почти ставшее привычным возбуждение и нетерпение, и, не зажигая фар, медленно поехал по дороге, внимательно высматривая на тротуарах припозднившихся горожан.
Задание хозяина было предельно простым и ясным, всем им, претендентам на звание Адептов было приказано оттачивать свои навыки управления Даром. Тому, кто первым сумеет поднять мертвеца, он обещал какую-то очень особенную награду! И Ирвану казалось, что он подступился к ней почти вплотную, гораздо ближе, чем кто бы то ни было из всех остальных десятков одаренных!
Не далее чем позавчера, он впервые сумел убить человека, вообще не прикасаясь к нему. Да, пусть его жертва была дряхлым стариком, но за одно только это достижение Ирван удостоился настоящей похвалы от Хозяина, и был поставлен остальным кандидатам в пример. Быть в центре внимания парню определенно нравилось, но еще большее удовольствие ему доставляло то необычайное чувство могущества и власти над людьми, которые медленно, но верно укреплялись в нем вместе с Даром.
С самого детства Ирван ощущал в себе нечто такое, чего не было у остальных. Что-то темное, но невероятно притягательное. Ему всегда нравилось смотреть, как кто-то страдает или корчится от боли. Подобное зрелище неизменно будоражило кровь и окрашивало обыденную серость будней в яркие цвета. Во время школьных драк он всегда стоял в первых рядах зрителей, чтобы, не приведи Мария, не пропустить ни единой кровавой детали. Когда один из противников падал на землю, Ирван едва сдерживал дрожь, наслаждаясь стонами поверженного, его разочарованием и тоскливым смирением перед более сильным противником. Так что неудивительно, что главным развлечением тогда еще совсем юного мальчишки были не книги, игры и прогулки, а поиски муравейников на заднем дворе, которые можно заливать кипятком или поджаривать лупой его суетящихся обитателей.
Со временем, став немного постарше, мальчишка уже не мог удовлетворить свою жажду просто одним наблюдением со стороны, ему все настойчивее хотелось саму стать источником чужих мучений. Поэтому он стал находить себе беззащитных жертв в лице мелких животных, которых истязал в небольшом овраге за своим домом. Но, к сожалению, частые отлучки сына не смогли укрыться от внимания его глупых родителей. И результатом стало то, что его застали прямо в процессе развлечения с полумертвой белкой. Да, грянувший тогда скандал Ирвану до сей поры было неприятно вспоминать, как, собственно, и частые визиты к психологу, которого наняла мать, пытаясь вправить мозги своему отпрыску.
Проклятый психотерапевт за работу взялся очень охотно, сумев убедить мальчика в том, что эти его желания являются неправильными и постыдными. И Ирван, поддавшись этому внушению, долгое время стыдился своего морального уродства, честно пытаясь с ним бороться. Но от своей природы не уйдешь, и Дар все равно брал свое, властно требуя от его носителя новых подношений. И юноша от безысходности стал увлекаться спортом, пытаясь замаскировать садистские наклонности под соревновательный интерес.
И только лишь повстречав Хозяина парень наконец осознал, то, что не мог объяснить ему ни один бестолковый человек. Ему нечего было стыдиться и пытаться скрываться, ведь на самом деле Ирван был высшим существом, и узы привычной людской морали лишь сковывают его истинную природу, мешая развиваться. Узнай парень об этом раньше, быть может, стал бы уже гораздо сильнее, чем даже сейчас. Но время вспять не повернешь, заново жизнь не прожить, и что было, то безвозвратно ушло. Величайший Темный Дар, не получая требуемого, так и оставался дремать в теле юноши, изредка прорываясь наружу ослепительными вспышками немотивированной агрессии и слепой жажды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Однако теперь уже все эти годы бесполезной борьбы позади, можно скинуть маски и просто быть самим собой! И благодарить за это стоит только Хозяина, который мало того что направил его по верному пути, но еще и позволил шагать по нему семимильными шагами. За жалкие недели парень узнал о себе несоизмеримо больше, чем за все прошедшие с момента его рождения годы!
