Оказавшись на земле, Андрей вскочил и заметался в поисках убежища.
Забраться назад по шатким дровам?
Ненадёжно!
Закинуть петлю и попытаться перелезть обратно таким же способом, каким попал сюда?
Верёвка вся уже успела перепутаться. Да и времени на прицельный бросок у него не осталось!
Нервы. Дрожь. Начинающаяся паника…
Секунды, прошедшие с момента его падения, показались ему долгими минутами. Но в доме, похоже, никто не обратил внимания на его шумное появление во дворе.
Свет в доме горел – но это были единственные признаки жизни, если не считать стоявшей под окном машины джипообразных очертаний. Кроме машины, никаких видимых при таком освещении укрытий Андрей не обнаружил.
И вдруг распахнулась калитка, и с улицы, освещая себе дорогу фонариком, кто-то вошёл.
Андрей тут же, в два прыжка, оказался за машиной.
Этот кто-то, оказался женщиной, которая теперь поднималась по ступенькам, всё ещё освещая себе путь.
«Значит, в доме никого не было! – сделал вывод Андрей. – Видимо, тётка куда-то выходила и вот теперь вернулась».
Но тётка, постучав в дверь, громким голосом позвала:
– Миша!
Андрей вздрогнул от резкого, неприятно звучавшего голоса женщины.
«Дура! – охарактеризовал он женщину. – Орёт, как будто война началась!»
Он старался как можно медленнее и глубже дышать, чтобы восстановить сердцебиение и дыхание. Пыхтя, как дракон, он мог привлечь внимание этой, явно со скандальным характером, тётки.
– Миша! – снова позвала надоедливая баба и забарабанила в дверь кулаком.
«Чтоб у тебя под окном так всю ночь орали!» – пожелал ей Андрей, вспомнив московских дворников, которые уже в шесть утра, в субботу, начинали перекрикиваться под окнами мирно спавших людей. «Вам что, трудно подойти друг к другу и поговорить, – думал он, просыпаясь, от какого-нибудь – "Танька! А чаво ета Клавка не выходит? Бухает что ли?"».
«Надо всех московских дворников заменить на глухонемых или на гастарбайтеров, – думал просыпавшийся ни свет, ни заря Андрей, – вот тогда и наступит мир на Земле».
– Миша! – опять крикнула женщина и пнула дверь ногой.
Дыхание постепенно вошло в ритм, и теперь Андрей не боялся, что тётка его заметит.
Что-то бормоча себе под нос, женщина стала спускаться по ступенькам.
«Ну, слава богу!» – подумал Андрей и вдруг увидел, что женщина направляется прямо к нему.
Перемещаясь за машиной так, чтобы всё время оставаться вне видимости надоедливой тётки, Андрей вдруг понял, что она идёт не к нему, а к окну, под которым стоит машина.
Женщина, встав на цыпочки, постучала в окно и снова крикнула:
– Михаил!
В доме, наконец, кто-то зашевелился, и раздался мужской голос.
Женщина стояла всего в каких-то двух метрах от прятавшегося за машиной Андрея. Услышав, что ей ответили, она собралась, было идти, но, вдруг потянув носом воздух, замерла.
Андрей напрягся: «Чего это она?»
Женщина понюхала ещё раз и, посветив себе под ноги фонариком, сказала:
– Наложил кто-то, что ли? Фу, мерзость!..
Она поморщилась и быстро пошла к крыльцу.
Когда она уже поднялась по ступенькам, прямо ей навстречу распахнулась дверь, и из дома вышел мужик в растянутых до безобразия тренировочных штанах и в безразмерной футболке, на которой был изображён огромный череп.
Торчавшая в разные стороны клочковатая борода красноречиво говорила о том, что мужик или только что проснулся, или совсем за собой не следит.
Тётка сообщила мужику, что в посёлке ищут беглого солдата. Говоря всё это, она так вытаращила глаза, что Андрей думал, как бы они у неё совсем не вывалились.
Дура! – поставил он окончательный диагноз.
Ему показалось, что мужик не отнёсся к новости серьёзно. Что он говорил, Андрей не слышал, но по интонациям понял, что тот отшучивается.
«Наверное, для него это уже не новость, – решил Андрей. – Телевизор, небось, всё уже всем поведал».
Потом мужик здорово напугал Андрея, громко залаяв, из чего перепуганный не на шутку беглец сделал вывод, что в посёлке живут одни придурки.
Проводив громким смехом что-то кричавшую обиженным голосом бабу, мужик пошёл куда-то в темноту. Проследив за ним, Андрей убедился, что хозяин, заметив рассыпанную Андреем поленницу, решил привести её в порядок.
«Ну, это надолго!» – подумал Андрей и, стараясь не шуметь, прошмыгнул в дом.
Войдя с темноты в освещенное помещение, он не стал ждать, когда глаза привыкнут к свету, а сразу ринулся искать телефонный аппарат».
«Пусть, когда он меня застукает, ведёт хоть сразу в Бутырку, – думал он, – но сначала я должен дозвониться до Люды и всё ей рассказать».
В огромной комнате на первом этаже почти все стены оказались книжными полками. Но Андрею сейчас было не до книг.
В центре комнаты, напротив дивана, стоял стол, заваленный географическими картами и дорогими альбомами с репродукциями картин известных мастеров. Но телефона не было.
На небольшом компьютерном столике умещалось много всего, помимо самого большого монитора, какой только приходилось видеть Андрею. С экрана на него смотрела жуткая рожа какого-то монстра.
«Боже! Да это же оса, увеличенная в сотни раз! Ну и рожа!» – удивился Андрей и, просканировав взглядом комнату, понял, что телефона здесь нет.
Хозяин пока не возвращался. И Андрей решил обследовать второй этаж дома. Ведь должен же быть телефон! Здесь у всех есть телефоны!
Комната на втором этаже оказалась спальней. Хозяин явно страдал манией гигантизма. Такую огромную кровать Андрей мог видеть, ну, разве что в фильмах про всяких принцев, которых даже не было видно среди подушек на кроватях, больше напоминавших футбольное поле.
«Что же это у него за болезнь такая? – гадал Андрей. – Монитор – размером с приличную картину из Третьяковки, кровать, как… я не знаю что?! Папа называл такие кровати – "Ленин с нами"», – вспомнил он.
Но телефона не было и здесь!
«Всё! – решил он. – Надо сваливать отсюда! Пока не застукали – надо валить!»
Ещё раз оглядев комнату в поисках телефонного аппарата, он вышел и стал спускаться по лестнице.
Спустившись всего на один пролёт, Андрей увидел, как из прихожей, прямо на него, идёт хозяин дома – тот самый мужик с черепом на футболке, а в руке у него огромная, как и следовало ожидать, – двустволка!
«Всё! – подумал Андрей. – Попался!!!»
12
Страшный грохот подбросил кошку, дремавшую на моей груди!
От раздавшегося звука мой сон буквально лопнул, как мыльный пузырь. Только что я находился внутри кокона, переливавшегося радужными фантастическими рисунками, и вдруг…
«Господи, что это?» – была первая моя мысль.
И тут же во все уголки моего сознания начали проникать нехорошие мысли, вызывая ассоциации с холодным октябрьским ветром, который, проникая под одежду, говорит нам, что летнего тепла больше не будет. Так и происходящее сейчас вокруг меня заявляло, что всё изменилось, что всё теперь будет по-другому.
«Это наверху… – понял я. – Это же… Господи!..»
– Андрей! – позвал я. Но голос ещё толком не проснувшегося человека был похож на стон удавленника.
Я сел на постели и прокашлялся.
– Андрей!.. – попробовал позвать я снова.
Тишина. За окном светло. И на улице тоже тихо.
Вдруг, наверху что-то брякнулось на пол. Что-то лёгкое. Так падает тапок с ноги моей жены, когда она стряхивает его, прежде чем лечь в постель.
«Который час? Что случилось? Где Андрей? И почему он молчит и никак не реагирует на происходящее?»
Посреди комнаты сидит не на шутку перепуганная кошка и ошалелыми глазами смотрит на меня.
С удивлением понимаю, что у меня лёгкое похмелье!.. Лёгкое – не лёгкое, а столько вина я со студенческих лет не выпивал.
Я встал и, пошатываясь со сна, зашлёпал прямо босиком на второй этаж. Но дойдя до лестницы я понял, что, если сейчас же не помочусь, случится конфуз. С организмом не поспоришь…
«Требования мочевого пузыря и других органов не подлежат обсуждению, а беспрекословно выполняются», – перефразировал я воинский устав, сворачивая в сторону уборной.
Войдя в санузел, первое, что я заметил – это исчезновение одежды Андрея, которая перед этим лежала аккуратно сложенная в ведре.
«Что-то случилось. Случилось что-то плохое. И, похоже, я всё проспал. Господи, что же произошло?! Что ещё учудил этот парень?..»
Из уборной я вернулся в комнату и надел тапки.
Меня уже начинало трясти от плохого предчувствия.
«Надо срочно узнать, что случилось!»
И я пошёл наверх.
Поднимаясь по лестнице, я увидел круглый китайский карманный фонарь, примотанный скотчем к перилам. Остановившись как вкопанный, я смотрел на знакомую по каким-то снам страшную картину.
Свет на лестнице не горел (видимо, Андрей не знал, где находится выключатель), и луч фонаря, закреплённого при помощи скотча под нужным углом, выхватывал в полумраке второго этажа прямоугольный лист бумаги, приклеенный тоже скотчем к двери, за которой я вчера оставил Андрея. Пачка такой бумаги лежит около моего принтера.
