обогащая их в ущерб себе. И каждый сам выбирает роль, в меру своего понимания.
Девушка задумчиво проходит несколько шагов, глядя под ноги, и с сомнением в голосе говорит:
— Понять понимаю, но какой у нас выбор. Откуда у меня одной хватит сил быть независимой? Думаешь, так легко выпутаться из ситуации, которая каждый день нарастает как снежный ком? Только сейчас это поняла.
— Ну да, все сложно. Удивляюсь, что ты сама по себе идешь, а выручает здесь не столько сила, сколько знания. И опять же, не у всех они есть. Думаю, помнишь, как в первых контрольных точках народ к учебе относиться, правда, там далеко не всё рассказывают.
Смутившись от своей наставительной речи, комкаю конец разговора, поняв неуместность нотаций. Опять у меня красивая речь не сложилась, а еще лирик-музыкант. Некоторые время мы молча идем в сени абрикос, окруживших громадный клен, думая каждый о своем. У меня хватило бы красноречия долго объяснять ей философию независимых и походов на самообеспечении, особенности женского пути достижения целей, однако кратко сложить слова сейчас не получается. Мне кажется более верным помолчать и дать ей душевную поддержку, а завтра вполне физическую помощь, буквально путь. Остается надеяться, что Алина не утратила исходное стремление к вершине, и не залипла на ложных ценностях.
Мы движемся по лесу, словно по улице живого города, залитого лучами утреннего солнца. Величественные стволы ясеней видятся мне домами-башнями, сгрудившиеся кустарники напоминают маленькие павильоны и магазины, а широкие берега ручья в центре, поросшие клевером, выглядят ничуть не хуже центрального проспекта. Утренняя роса блестит на травах и еще не раскрывшихся цветах. В высоких кронах уже давно кипит бурная жизнь неутомимых птах, то и дело садящихся на лианы плюща, орошая наши головы холодными каплями. Мы не хотим нарушать эту обитель безмятежности словами. Однако, следящая система не выпускает меня из внимания. Приходится закрыть глаза, сосредоточиться на щебете птиц, дабы выгнать из головы абсурдно-панические мысли об опасности, таящейся в зачарованном лесу, богатым на пищу, воду и тень. Через минуту концентрации приходит волна отдохновения.
Видимо мое состояние передается Алине, потому что она, наконец, выпускает мешок с луком, проворно устремляется к поляне с розовыми пятнами, и зовет меня за собой. Ее привлекла душица, хорошо знакомая мне, хоть давно и не собирал. Девушка не хочет возвращать с пустыми руками, и просит присоединиться. Дело движется медленно, мы неспешно болтаем на разные темы, типичные для почти незнакомых людей. Непринуждённая беседа с глубоко погруженным человеком кажется мне странной и приятной одновременно, ведь Алина совсем не затрагивает свое прошлое, что на мой взгляд не стоит делать в любых обстоятельствах.
Сбор цветов неожиданно увлекает меня, а может так действуют пьянящие запахи пыльцы и тепло погожего дня. Девушка уже давно забросила свое занятие, и сейчас сидит на изогнутом корне дерева, далеко выступающем из земли, как щупальце гигантского спрута. Она зовет меня отдохнуть, укрыться от дневного зноя. Алина говорит что-то непонятное о сегодняшнем сне своим звенящим серебром голосом. Неожиданно отвечаю ей знакомой рифмой, напеваю пару строк, и невольно раскрываю свой старый талант. Алина в восторге. Мой ум поддается сладостному дурману этого дня, и мысленно откладываю все важные дела на потом, решив, что все можно успеть, если идти чуть быстрее.
Работа заброшена. Мы лакомимся абрикосами, больше похожими на персики, ибо на обед в лагерь уже не успеваем. Алина увлекает меня вглубь просторного и светлого леса, с маленькими островками молодых деревьев подле грандиозных кленов. Наша прогулка превращается в некую, наивную, но веселую игру. Мы дурачимся, бегая друг за другом, ловко петляя в зарослях. Мне вспоминаются народные забавы, приносящие мне несказанное счастье в детстве. День кажется бесконечным. Тем не менее, вечер подкрадывается незаметно, и охлаждает наши разгоряченные головы. Приходит время спускаться с небес на землю и возвращаться назад. Идя по сумрачному лесу, осознаю, что придется позаботиться о крове для своей внезапно обретенной подруги, ведь мы толком ничего не собрали.
— Добрый вечер, Демидыч. Хочу продлить свое место на ночь, и еще одно с палаткой взять, — сказав это нахально-радостным тоном, кладу монеты начальнику на стол, и продолжаю разговор в мыслях. — Мне с Ваней в одной палатке тесновато, но привычно, а Алина сама по себе, что бы там в наших головах не творилось.
Видимо торговец читает по лицам, потому что расплывается в саркастической улыбке:
— Что молодой, попался уже, купился? Уже думал, настоящий герой к нам заглянул, ан нет. И не разыгрывай оскорбление. Здесь даже уши на стенах выращивать незачем, и так все видно. Да черт с тобой, развлекайся, как хочешь, только плати исправно, — он сгребает деньги и выдает мне странного вида бирку, дающую право на ночлег.
— А что со мной не так? И причем здесь героизм?
— Эх, салага, ума еще не набрался, — растянуто говорит Демидыч. — Вот что ты сегодня сделал ради своей цели? Девке по ушам ездил, да наши абрикосы по-тихому хрумкал? Черт с ней, и с абрикосами тоже. Феромоны из башки выветрятся, тогда одумаешься. Хорохорился вначале, к вершине рвался, спешил, а сейчас что? — он сочувственно качает головой. — Вот то-то и оно парень. Иди уже, чего вылупился.
Ремесленник
Перед сном, Ваня с плохо скраваемой гордостью рассказывает мне о своих успехах на почве производства и ремонта. Репликатор стал центром всеобщего внимания, и теперь мой спутник засыпан заказами по уши. Продолжая хвастаться, Ваня аккуратно раскладывает по пакетам дерево, пластик и даже металлолом. Мне остаётся только молча наблюдать за его усердной работой. Новое ремесло доставляет приятелю несказанное наслаждение. Стоящие в ряд новенькие изделия красноречиво говорят о нужности трофея. Репликатор до сих пор продолжает гудеть и светиться. В рабочем пространстве крутится горный ботинок со сломанной подошвой, трещину на котором сращивает подвижный манипулятор.
Ваня оставляет в покое сортировку сырья, заметив мой блуждающий взгляд по открытой мастерской, и достает пакет из палатки:
— Гляди, сколько всего наклепать успел, сам от себя не ожидал. Монетами не все платят, но обмен выгодный предлагают. Мне столько добра не нужно, продавать буду. Еще так немного посидеть, пару дней, всем себя обеспечим, — он снова возвращается к своему занятию.
— Да, ловко у тебя выходит. Только не расчитывай на долгое время, по-хорошему завтра выступать надо. Ладно, не буду мешать, пойду на боковую.
Заснуть долго не получается, меня захватывает ураган мыслей и эмоций этого удивительного дня, отличного от привычных будней, даже походных, и на много лет назад. Лежу поверх спальника,
