Но они могли бы и не играть в такие игры. Протасову было по фигу, кто их водитель. Главное, что он куда-то их везет. Что же касается Тамары, то она, кажется, больше всего на свете хотела спать.
Хотя в салоне было восемь кресел, кроме водительского, Тамара уселась рядом с Протасовым. Окунувшись в сладкую дрему, она привалилась к своему соседу, беспечно положив ему голову на плечо. Александр, испытывая неловкость, метнул взгляд на Ахмада, сидевшего впереди, рядом с водителем. Не возбухнет ли чечен? Не заставит ли он невольного попутчика пересесть в другое кресло, подальше от опекаемой им девушки?
Но нет… Ахмад лишь раз обернулся в их сторону, а затем целиком сосредоточился на дороге.
Протасов, как и другие двое мужчин, так и не смежил век. Давало знать о себе нервное перевозбуждение. К тому же, воспользовавшись гостеприимством осетинов Дзамболовых, он капитально выспался в их доме. Так что сна у него сейчас не было ни в одном глазу.
Зато «юная леди», притомившаяся и сильно напереживавшаяся за последние несколько суток, постепенно погрузилась в глубокий сон. Привалившись к соседу бочком, она вдобавок еще протиснула свою сухую горячую ладошку в его сильную мужскую ладонь.
Так и держал он ее за руку, как маленькую испуганную девочку, по дороге до самого Моздока…
В Моздоке они тоже не задержались надолго, проведя лишь чуть более двух часов в частном доме на окраине этого города, куда их привез немногословный грузин. Здесь они умылись, переоделись и плотно пообедали. Заодно Ахмад осмотрел рану Протасова и сам сделал, причем весьма умело, перевязку.
Только сейчас Тамара узнала, что Протасов был ранен той ночью и что он сбежал из больницы, где ему сделали несложную операцию. Ахмад, хотя и соорудил новую повязку на грудь, назвал полученную Протасовым рану царапиной. Александр был того же мнения. Но Тамара теперь и вовсе смотрела на него как на героя – Протасов даже стал опасаться, что такое отношение к нему молодой женщины может вызвать ревность у Бадуева.
Последний и вправду пригласил своего компаньона по завершившейся тройной мокрухой акции выйти на крылечко, «поговорить». Протасов думал, что чечен скажет: «Держись от девушки подальше!» И порекомендует идти своей дорогой…
Но разговор, затеявшийся между ними, принял неожиданный оборот.
– Ты, кажется, в Москву собрался ехать, Александр? – сказал чеченец, бросив на него странный взгляд. – Надеюсь, твои планы не переменились?
– Мои планы остаются прежними. А что?
– Нам по пути, Протасов. Как ты смотришь на то, чтобы продолжить путешествие вместе с нами?
Протасов как-то сразу не нашел, что ответить. Воспользовавшись этой заминкой, Бадуев вытащил из нагрудного кармана пачку зелененьких купюр. Александр бросил на него удивленный взгляд.
– Что это?
– Американские доллары. Здесь десять тысяч. У тебя, кажется, столько было при себе? Возьми эти деньги, Александр, они твои.
Но Протасов не торопился взять у него пачку «зеленых».
– Ахмад, ты что-то путаешь, – сказал он. – Мои деньги забрали бандиты.
Ты же сам нашел барсетку с документами. Значит, в курсе, что негодяи присвоили мои баксы.
– В любом случае я тебе должен.
– Ни черта ты мне не должен. Наоборот, это я должен тебе и Руслану Хорхоеву за то, что внесли за меня выкуп и не позволили чеченам отрезать мне голову. Гм… Ничего, что я твоих соплеменников так называю? Забываюсь, однако… Но мне вашего брата, Ахмад, особо любить не за что.
– Я знаю, Александр.
– Ни черта ты не знаешь… Убери деньги, Ахмад! Не ты их у меня забрал, не тебе и отдавать.
– Ты меня не понял, Александр. Так получилось, что ты пострадал как бы по нашей вине. Это всего лишь компенсация за понесенные тобою убытки.
Понимаешь?
– Компенсацию я буду спрашивать с других людей, – усмехнулся Протасов.
– Если, конечно, эти негодяи попадутся мне на глаза… Поэтому спрячь бабки! Вот так… Теперь можем продолжить разговор… В принципе, я не против того, чтобы ехать с вами до Москвы. Но что на это скажет Тамара?
– Она просила меня поговорить с тобой, Александр. Она тоже хочет, чтобы ты ехал с нами.
Протасов удивленно взглянул на него.
– Вот как? А почему сама мне не сказала?
Чеченец неопределенно пожал плечами.
– Стесняется…
Протасов удивился еще сильнее. «Юная леди», которая крыла отборным матом ватагу пьяных вэвэшников… и вдруг – стесняется? С какой стати она сделалась такой стеснительной?
– И вообще, Александр… – Бадуев задумчиво почесал кончик носа. – Не все в нашей истории так просто… Кстати, тут и твои предки каким-то боком припутаны.
– Не трогай моих предков, Ахмад!
– Ладно, не кипятись… Оставим этот разговор до Москвы.
Протасов недоумевающе покачал головой.
– Что-то я тебя не совсем понимаю, Бадуев… То ты меня гонишь, как тогда, у озера, то, наоборот, липнешь ко мне! Да еще намекаешь, что у тебя есть какая-то важная информация для меня.
– В Казбеги я не сразу сориентировался, – усмехнулся Бадуев. – Ты ж свалился, как снег на голову! Я не сразу сообразил, что твое появление там, в урочище – дело случая…
– Ну а когда сообразил?
– Послал Григория в Казбеги, – хитро посмотрев на него, сказал Бадуев.
– Чтобы он навел справки, где ты остановился. Ну и так далее…
– Что значит – «и так далее»?! – озадаченно спросил Протасов. – Ты хочешь сказать, что вы меня не случайно подобрали на границе?
Чеченец опять пожал плечами.
– Я здесь ни при чем… Как говорят у вас, русских? Судьбу не обманешь…
Протасов, малость ошарашенный такими речами, остался на крылечке перекурить. Бадуев же вернулся в дом, в ту его половину, что была выделена гостям. До отъезда – а их путь лежал в Ставрополь – осталось около получаса. Тамара успела помыться, переодеться, привести себя в относительный порядок. После беседы с Протасовым Ахмад решил переговорить также и с девушкой, потому что по дороге в Ставрополь возможности «посекретничать» может и не подвернуться.
– Как я выгляжу, Ахмад? – спросила Тамара, убрав в косметичку зеркальце.
– Отвратительно, – усмехнувшись, сказал чеченец. – Ни один мужчина на тебя, такую некрасивую, не посмотрит…
– Ладно тебе врать! – поняв, что он шутит, рассмеялась Тамара. – Ты уже поговорил с Александром? Ну?! Не тяни резину!
– Он поедет с нами.
Услышав эту новость, девушка почему-то покраснела. Наблюдательный Ахмад сразу отметил это. Он покачал головой. Что было замечено, в свою очередь, Тамарой.
– Что?! – спросила она. – Что качаешь головой?
– Раньше я не замечал, чтобы ты краснела.
– Тебе показалось!
– Неужели?!
Девушка подошла к нему вплотную и ущипнула за предплечье.
– Ты плохой, злой, коварный чечен!
– Я знаю. Но я – не слепой чеченец. Я все вижу…
– А вот этого не надо! – Тамара погрозила ему пальчиком. – Занимайся своими делами! Понял?!
– Хорошо, – неожиданно легко согласился Бадуев. – Я как раз хотел поговорить с тобой о «делах».
– Если ты хочешь отговорить меня от поездки в Москву, то это – бесполезно. То, что произошло с нами, моих планов не меняет. Хотя, если честно, я немного побаиваюсь…
Бадуев вздохнул.
– Тамара, я звонил в Москву…
– Когда? – встрепенулась девушка. – А почему ты мне ничего не сказал?
– Ты была у этих… заложницей, – поморщившись, сказал Бадуев. – А звонил я не сегодня, а еще позавчера. Знаешь, кого я побеспокоил?
Тамара пожала плечами.
– Нет. Откуда мне знать, что у тебя на уме?
– Искирхана Хорхоева.
Девушка, переваривая это известие, несколько секунд стояла с открытым ртом. Потом, взяв себя в руки, внешне спокойным тоном поинтересовалась:
– О чем ты с ним разговаривал?
– Говорил в основном я. Сказал, что ты попала в беду. Что Ильдас приехал в то село, где держат тебя… Я подумал, что если Ильдас пошел на такое, то просто так он тебя не отпустит. И отцу будет врать, если он о тебе спросит. Я Ильдаса хорошо знаю…
– Тогда зачем звонил?
– Сказал Хану, чтобы он убрал оттуда своего сына под каким-нибудь предлогом… И еще попросил, чтобы он не передавал этого разговора никому, включая своих сыновей.
– Ты не хотел, чтобы Ильдас пострадал?
– Тамара, я к этому человеку отношусь плохо, и для тебя это не секрет.
Но я не хотел убивать родного сына Хана. Я ему об этом прямо не сказал, но он меня понял. Он пообещал сделать так, как я прошу. И еще спросил, нужна ли мне помощь… Но я сказал, что справлюсь сам.
– Еще о чем вы говорили?
– Больше ни о чем, Тамара. Как только я понял, что Хан отзовет своего сына, я тут же дал отбой.
