Краудер вопросительно посмотрел на Мейсона, спрашивая инструкций, но тот покачал головой и прошептал:
– Перекрестного допроса не будет. До сих пор вы все делали отлично, показания же этих свидетелей не имеют принципиального значения, пусть отправляются с миром.
Болдуин Маршалл, поднявшись, произнес трагическим тоном:
– Если Высокий Суд разрешит, моим следующим свидетелем станет Джордж Кесвик Летти. И после того, как он даст показания, адвокат может его допрашивать сколько угодно.
– Последнее замечание неуместно, – нахмурился судья Мейнли. – Если Джордж Летти ваш следующий свидетель, вызывайте его без ваших лирических отступлений.
– Да, Ваша Честь, – стушевался Маршалл, – но защита пыталась доказать, что была лишена возможности его допросить. Я хотел сообщить защите, что этот свидетель будет предоставлен для перекрестного допроса.
– Совершенно излишне сообщать нам прописные истины. Каждый адвокат знает, что он имеет право подвергнуть перекрестному допросу любого свидетеля, вызванного обвинением для дачи показаний. Ну, а поскольку вы так любезно даровали защите возможность допрашивать Джорджа Летти сколько угодно, Суд не будет ограничивать время допроса... А теперь вызывайте вашего свидетеля.
– Мистер Летти, займите место для дачи свидетельских показаний, попросил Маршалл.
Наступила минутная заминка, глаза присутствующих обратились к дверям зала... Наконец, на пороге появился Джордж Летти в сопровождении полицейского офицера. Он остановился, приняв эффектную позу, очевидно будучи в восторге от всеобщего внимания. Потом прошел нарочито небрежной походкой видавшего виды мужчины к свидетельскому креслу, поднял правую руку и отчеканил слова присяги.
Заметив в зале Линду Кэлхаун, он улыбнулся ей с видом коронованной особы, награждающей верного слугу за преданность.
– Ваше имя – Джордж Кесвик Летти, – сказал окружной прокурор, – вы помолвлены с Линдой Кэлхаун, которая является племянницей обвиняемой, не так ли?
– Да, сэр.
– Хорошо. Теперь я спрошу вас, где вы проживаете?
– В штате Массачусетс. В Бостоне.
– Вы там учитесь в университете?
– Да, сэр.
– Когда вы оттуда уехали?
– Утром восьмого числа.
– Самолетом?
– Да, сэр.
– Куда вы направились?
– В Лос-Анджелес.
– С кем вы там встретились?
– С Линдой Кэлхаун.
– Это – племянница Миссис Элмор?
– Да.
– Вы обсуждали дела миссис Элмор с нею?
– Да.
– Я не собираюсь расспрашивать вас о содержании этого разговора, потому что это было бы сочтено слухами и не относилось бы к разбираемому дну, просто скажите мне, предприняли ли вы в результате этого разговора какие-либо действия?
– Да.
– Какие же?
– Мы отправились посоветоваться с Перри Мейсоном утром девятого числа.
– Теперь, не касаясь сути вашей беседы, я предполагаю, что в то время, когда вы советовались с мистером Мейсоном, ситуация вообще была такова, что Линда и ее тетка находились в ссоре и...
– Одну минуту, Ваша Честь, – вмешался Мейсон, – я возражаю против данного вопроса, поскольку он является наводящим и провоцирует ответ, основанный на слухах.
– Возражение принято, – сказал судья Мейнли.
– Хорошо, – сказал Маршалл, вновь начиная злиться, – если я не могу доказать это прямо, Ваша Честь, я докажу это косвенным путем. Что вы сделали после того, как ушли из конторы Мейсона, мистер Летти?
– Я взял в аренду машину.
– И что вы сделали с этой наемной машиной? Куда поехали?
– Я поехал следом за автомобилем Лоррейн Элмор.
– Куда вас привела слежка?
– К миссис Элмор присоединился Монтроз Девитт, они погрузили в машину большое количество багажа и направились к югу, на несколько минут остановившись у обочины, чтобы получить конверт из рук человека, которого, я теперь знаю, зовут Ронли Эндовер.
– Что вы сделали потом?
– Я ехал за ними следом, пока не потерял их из вида миль за десять до Аризоны.
– Что вы сделали дальше?
– Поехал в Аризону.
– Вы видели там кого-нибудь из знакомых вам людей?
– Да, Перри Мейсона и Пола Дрейка, частного детектива.
– Что случилось после этого?
– Я возвратился в Эль-Сентро, оттуда позвонил Линде, и она мне сообщила, где остановилась Лоррейн Элмор. Это был мотель «Палм Корт» в Калексико.
– Ну, и что вы намеревались делать?
– Я хотел вернуться в Лос-Анджелес, однако мотель «Палм Корт» находился недалеко от Эль-Сентро, и я решил проехать туда и посмотреть, каково там состояние дел.
– И вы отправились?
– Да.
– В котором часу вы приехали в Калексико?
– Точно не скажу, где-то перед полуночью.
– Что вы сделали?
– Я проверил машины перед коттеджами и убедился, что автомобиль миссис Элмор стоит там.
– Что вы сделали потом?
– Я заметил, что машина стоит перед номером четырнадцать. В отеле было несколько свободных комнат, и я зарегистрировался. Сначала мне дали номер ближе к улице, но я попросил у них номер подальше, и мне дали номер двенадцать, который я и занял.
– Объясните, где находилась ваша комната по отношению к комнате, занимаемой Монтрозом Девиттом.
– Монтроз Девитт занимал номер четырнадцать, а я – номер двенадцать, он с запада примыкал к его комнате.
– Что вы сделали, заняв свой номер?
– Обследован положение вещей.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Ну, я все осмотрел.
– И что вы обнаружили?
– Очевидно, номера двенадцать и четырнадцать были так сконструированы, что их можно было использовать в качестве сдвоенного номера в том случае, если между ними открыть дверь, их соединяющую. В данном случае дверь была закрыта, но кто-то просверлил небольшое отверстие в ней, и через него можно было видеть соседний номер изнутри.
– А слышать можно было через дверь?
– Через дверь – не очень хорошо. Однако если войти в стенной шкаф для верхней одежды и прижаться ухом к стене, то слышны все разговоры в соседнем помещении.
– Что вы слышали?
– Я посмотрел через маленькую дырочку, которая была просверлена в двери. Через нее мне была видна часть кровати, на которой бок о бок сидели Монтроз Девитт и Лоррейн Элмор. Там было видно, что они разговаривают, но о чем – не слышно, поэтому я и забрался в стенной шкаф... Как я уже говорил, прижав ухо, я смог разобрать то, что они говорили.
– Весь разговор?
– Практически да, лишь отдельные слова долетали глухо.
– И что же вы услышали?
– Сначала было что-то сугубо личное.
– Что вы имеете в виду?
– Как бы это выразить... Он стал к ней приставать, распустил руки...
– То есть, любовное объяснение? – уточнил Маршалл.
