Глава 10. ГЛАВНЫЕ СВИДЕТЕЛИ
Я хотел бы еще раз подчеркнуть примечательный факт: «Откровение Иоанна» существенно отличается от остальных текстов Нового Завета. Можно предположить, как это сделали Лейпольдт и Виндиш, что в «Откровении» содержится ранняя программа, предвосхищающая библейский канон.
В свое время я предпринял критическое исследование видений Иоанна (моя «Последняя книга» была написана в 1981 г., но вышла из печати только в 1993 г.) и установил, что реконструированный мной первоначальный текст был чуть ли не удвоен за счет позднейших чужих вставок и что текст создавался, по меньшей мере, тремя составителями: самим автором Иоанном с острова Патмос; 30 лет спустя вторым автором – неким малоазиатским церковником, обогатившим текст своими стихами; еще 15 лет спустя текст снова пересматривался, дорабатывался и был значительно дополнен (например, семью «посланиями») «редактором», уже представлявшим себе облик создающейся церкви. Помимо этого к тексту «прикладывались» еще трижды: некие «сотрудник», «окончательный редактор» и «доработчик». Напевный строй и архаичный образ мышления «Откровения» дает основания предположить, что текст был создан задолго до всех остальных книг Нового Завета и частично послужил им образцом. Доказательством раннего происхождения и подлинности текста служит отсутствие в нем упоминаний о распятии, об ожидании скорого «пришествия» Иисуса; о Евангелиях и Тайной вечере. Совершенно очевидно, что имена «Иисус» и (рис. 15; 35; 36) «Христос» были вставлены в текст позднее.
Сегодня я вынужден отказаться от моей собственной датировки, разработанной в 1980-1981 гг. для отдельных фаз становления текста «Апокалипсиса». Она, в принципе, не противоречила хронологическим установкам современных богословов и даже опиралась на временные представления теологов. За прошедшие 20 лет мне стало ясно, что хронология первого тысячелетия абсолютно фантастична и что привязка к каким-либо хронологическим ориентирам первого тысячелетия невозможна. Сегодня я могу лишь очень приблизительно отнести время создания «Апокалипсиса» к эпохе «незадолго до 1000 года».
Одновременность создания «Откровения» и Корана бросается в глаза во многих местах текста «Апокалипсиса». Не это ли стало причиной тому, что Восточная церковь, научившаяся настороженному обращению с Кораном, некоторое время препятствовала включению текста «Апокалипсиса» в библейский канон. В «Откровении» Иисус умирает, «пронзенный», словно германский герой, копьем; в Коране смерть Иисуса на кресте категорически отрицается. Евангельская версия о смерти на кресте и сопровождавшем ее ударе копьем – не более чем неуклюжее компромиссное решение.
Можно назвать еще несколько положений, роднящих «Откровение» и Коран: впервые столь выразительно и инновационно подчеркнут книжный характер божественного послания, огромное могущество ангелов и всесокрушающая сила Страшного Суда (за подробностями я отсылаю к моей книге 1993 г.).
Богословские дискуссии о возможности свободы выбора для человека, принявшие в исламе особенно ожесточенный характер (мутазила), определили и характер «Откровения». После Иоанна, выступавшего за свободу воли, за текст взялся второй «автор», высказавшийся против этого положения. После него «составитель», робко, не без оговорок, вставил в текст свою защиту идеи Иоанна о свободе воли человека.
Раскол («схизма») христианской церкви [136] на византийскую и римскую (1056 г.) положил начало существованию католической церкви. Правда, пока не в Риме, но предположительно в южной Франции и в Париже [137].
Итак, следуя за «Откровением» и опираясь на ранние Евангельские гармонии, появился, наконец, Канон («мера»; список книг Нового Завета, рассматриваемых как слово Божье); шаг за шагом принимавший все более четкие очертания. Одновременно, в более жестких условиях, проходит развитие ислама. В исламе в эту эпоху шла уже ожесточенная борьба за Коран «несотво-ренный», за признание его «извечно существующим» словом Божьим. Я не хочу вдаваться в подробности «Широкомасштабной Операции», шедшей в ту эпоху в исламе (см. Люлинг, 1974 и 1981). Взаимовлияние всех трех религий книги позволяет утверждать, что создавались они практически одновременно. Можно даже проследить эту временную близость на примере отдельных шагов формирования религий. Так же как и Мишна [138] (а также по подобию с Ведами [139] и Палийским каноном [140])), книги Нового Завета были разбиты на группы по длине; более длинные тексты шли первыми. Особенно строго это соблюдалось в Коране.
Очередность – и отступления от правила – имеют, исходя из этого общего положения, большое значение.
В некоторых ранних рукописях (датируемых XII—XIII вв.) «Откровение» шло сразу за Евангелиями, что доказывает важность текста «Апокалипсиса» для той эпохи. Та же последовательность сохранена и в первом печатном издании эфиопского Нового Завета (Рим, 1549), что свидетельствует о жестковыйности аксумской церкви (Метцгер, с. 277).
Деяния Апостолов и Послания значительно моложе Евангелий. Первым из Посланий было написано, скорее всего, Послание Иакова: оно еще сильно иудаизировано. Из Посланий Павла вычитываются дискуссии католических догматиков XIII века и споры между представителями различных схоластических школ [141].
В Египте библейский канон не оформился окончательно даже к XIII-XIV вв. Данные об Эфиопии слишком противоречивы: в Ветхий Завет там входило 54 книги; в Новый Завет – в два раза меньше, 27 книг. Итого – 81 книга. В некоторых Библиях, однако, насчитывалось на семь (или даже на восемь) книг больше. В этих случаях в Священное Писание входят Книга Еноха, Синод, Книга Юбилеев и послания Климента (для сравнения: Иосиф Флавий знал 22 книги; в современном Каноне их 39 + 27 = 66).
Связи с Эфиопией – старейшим центром христианства в Африке – быстро оборвались, поэтому наши хронологии столь существенно различаются.
Уместен вопрос: почему – если библейский канон сложился к II-III вв. или чуть позже, как о том свидетельствуют отцы церкви, – многие христианские Библии отличаются друг от друга? Различия указывают на более позднее время создания текстов.
Тексты были написаны позже, но в короткий срок: в рукописях Нового Завета существует стандартная форма принятых сокращений святых имен (Бог, Иисус, Христос и т. д.). Их всего 14, и абсолютно во всех рукописях сокращения совпадают, что свидетельствует о существовании некоего единого образца и непродолжительном периоде создания оригиналов (Метцгер, 1993, с. 284, сноска).
Тора
Вернемся к «Древнему Канону». (Я буду свободно цитировать из Хунгера и пр.) Иудейский Ветхий Завет (Тора) в его сегодняшней версии был создан на Востоке масоретами [142]. Теперь трудно установить точный срок начала их деятельности; некоторые ученые относят его к 750 году н. э. Полностью текст был готов якобы около 1000 года. При подобных датировках разница между иудейской и византийской системами составляет до 300 лет; так что наиболее приемлемым сроком была бы вторая половила X века (последние 50 лет перед 1000 годом). В результате этой деятельности возник и считающийся классическим древнееврейский язык. Скорее всего, прежде указанного срока на таком языке никто не говорил; в иудейских общинах Востока в ходу был либо арамейский (на нем говорили древние жители Палестины), либо греческий. Причем это справедливо не только для вавилонских или египетских еврейских общин в изгнании, но и для самой Палестины [143]. Существует также «переходный» текст Торы, где «древнееврейские» слова записаны греческими буквами. Так и формировался современный еврейский шрифт.
Нам знакомы случаи, когда для Святой Книги изобретался новый язык и новый алфавит: Панини («около 400 до н. э.») для Вед «изобрел» санскрит; Ульфила (запись в реестре отсутствует) «около 380 года» – готский для своей Библии; Кирилл и Мефодий для своей миссии около 900 года «изобрели» славянский язык (Топ-пер, 1995).
При этом должны были сжигаться все свидетельства о предварительных ступенях этой изобретательской деятельности. «С целью подтверждения окончательной, непреложной ценности своего текста, все старейшие рукописи уничтожались» (с. 154). Это относится не только к масоретам и их «Древнему Канону», которым посвящен настоящий раздел книги, но и к халифу Осману, произведшему кодификацию Корана, и к византийскому императору Константину VII (X век) и к другим изобретателям языков и канонов. Все не соответствующие новой норме тексты изымали и сжигали. Так поступали даже болландисты [144], упорядочивая и «приводя в новый порядок» легенды о Святых.
Правда, централизованное управление уничтожением древних иудейских текстов во всех общинах в рассеянии – от Марокко до Китая – было бы, очевидно, нелегким делом. Скорее всего, до масоретской Торы никаких таких текстов просто не существовало. Как радовались богословы, когда в начале XVIII века в Китае нашлась рукопись Торы предположительно домасоретского периода. Радовались, пока не выяснили, что текст полностью соответствовал амстердамскому печатному изданию XVI века. Нужно обладать абсолютной, сверхчеловеческой верой, чтобы считать, что неизмененное Слово Божье, тысячелетие за тысячелетием, от Синая дошло до Амстердама.
