— поднял руки хозяин дома. — Не так быстро. Если я вам помогу, то что мне за это будет?
— Мужик, а ты не охренел, торговаться с бароном? — воскликнул Павличенко, но Костоправ даже бровью не повел.
— Ладно, Клим, любая работа заслуживает оплаты, — покачал я головой. — Хочешь денег? Мы тебе заплатим.
— Нет, деньги в этой глуши не нужны! — хохотнул Костоправ. — Вы же пришли сюда не просто как туристы, жаждущие острых ощущений, ваше благородие? Вы же пришли как воины?
— Да…
— Отлично! Вот мое условие. Я помогу вам найти лагерь. Однако и вы должны помочь мне.
— В чем?
Костоправ не ответил и быстро скрылся в доме. Мы с Климом переглянулись.
Через полминуты хозяин, прихрамывая, снова показался на пороге. В руке у него была двустволка.
— Вы поможете мне истребить в этом лагере всех до единого!
* * *
— Зуб даю, их держат вон в том сарае, — сказал Павличенко с соседней ветки и передал мне бинокль. — Вон в том, где мордоворот на часах стоит.
Я принял бинокль и, обняв ствол дерева, вгляделся в землянку, вырытую посреди лагеря сталкеров. Ага, у входа и вправду разгуливал охранник, и он явно не собирался на боковую.
Значит, там они точно что-то прячут. Либо бабки, либо оружие, либо…
Варю.
— Где там Нина? — поежился Клим.
Да уж, и мне сидеть на дереве было страсть как неуютно. Особенно поздним вечером в лесу, слушая таинственный вой и собачий лай, который раздавался из лагеря сталкеров.
Наш провожатый Костоправ стоял под деревом и мирно покуривал самокрутку в кулак. Берс с его собачкой лежали на земле и сверлили друг друга напряженными взглядами, но, к счастью, молчали.
На часах 21:06. И слава богу, что из усадьбы мне больше никто не звонил.
— Надеюсь, она догадается взять чего-нибудь потяжелее банальной винтовки?.. — проговорил Клим.
— Пулемет что ли? — спросил я, затягивая ремень с автоматом, который одолжил мне Павличенко.
— Пулемет, — кивнул Павлюченко. — И гранат, а то у нас только три штуки. А они тут вооружены до зубов, козлы. Эх, а свой молот я оставил в казарме…
— Думаю, привезет что-нибудь, — хмыкнул я и снова посмотрел в бинокль.
Н-да… Забор… Колючая проволока. А ведь, как сказал Костоправ, раньше тут находился детский лагерь. Время его не пощадило: обитаемых строений я насчитал ровно пять штук. Плюс пара землянок. Остальное сгнило.
На обратной стороне лагеря поблескивало озеро. Вдоль леса тянулась насыпь, а на ней располагалось древнее железнодорожное полотно — хорошая позиция для атаки, но втроем мы туда не стали соваться. Наверху постоянно мелькали тени.
Думаю, их все равно придется снять, так как сверху лучше всего вести снайперский огонь. Вот и задача для Мастера, если Нина успеет притащить его задницу.
Не успел я додумать эту мысль, как телефон завибрировал. Легка на помине.
— Слушаю.
— Сережка с нами. Видели яму с трупами, — отрапортовала она. — Сейчас шагаем по грунтовке. Блин, ну и темень… Эй, Кваша, ты можешь не жрать, когда мы на задании?
— Не светитесь и сворачивайте восточней. Подниметесь на насыпь и найдете железку. Там у них что-то вроде наблюдательного пункта. Убьете всех, а потом прикроете нас. Поспешите, а то мы с Климом уже затрахались сидеть тут и кормить комаров. По выполнению — доложишь.
— Есть, Евгений Михайлович!
— И еще… наденьте себе белые повязки на руки. Чтобы мы друг дружку не перестреляли.
— Окей.
— Кстати, Данила рядом? Дай ему трубочку.
— Есть! Данила, тебя босс спрашивает? На, держи.
Трубку передали, и в ней зазвучал голос:
— Слушаю, ваше благородие.
— Привет, Данила! Сколько человек убил за свою жизнь?
Он помолчал с секунду, но ответил:
— Сорок семь, ваше благородие. Но они все были плохие.
— А нексов?
— Наверное, двести, ваше благородие. Но нексов я не привык считать. Может быть, больше.
— Твой минимум сегодня десять сталкеров.
— Понял. Убью двадцать.
— Отлично. Сам закрепляйся на полотне, а твои люди пусть стягиваются к лагерю и берут его в кольцо. Как будете на позициях, доложите, и начинаем мочить всех. Женщин не трогать. За каждого убитого дам день к отпуску, понял?
— Так точно. Выполняем.
Я убрал телефон, отодрал три полоски ткани от рубашки — одну отдал Климу, а другую бросил Костоправу. Не успели мы затянуть узлы, как где-то снова уныло завыли.
— Блин, совсем близко… — нахмурился Павличенко.
— Отступать некуда, — проговорил я. — А ты боишься волков?
— Не только волки воют в лесу… Порой тут и детские крики услышать можно.
— Детские?
— Ага. Идешь ты такой по лесу, а из чащи детский плач раздается. Пойдешь на него — пропадешь с концами.
— Это чего, призраки? — спросил я.
— Скажешь тоже — призраки! — Павлюченко мелькнул белыми зубами во тьме. — Мимики. Такая жуткая тварь, которая иной раз даже в город залезает, голоса человеческие послушать. А потом в лес — приманивать простаков, чтобы сожрать, естественно.
— А если всех простаков сожрали, кто же об этих мимиках рассказывает?
— Я сам их слышал, ваше благородие, — подал голос снизу Костоправ. — Часто по ночам слышу, как из леса детские да женские голоса раздаются. Жуть. Но иногда я с ними даже разговариваю.
— С кем? С мимиками?
— С ними, с проклятыми. Мы тут в деревне много с кем общаемся. Любой охотник знает, что если вдруг в лесу баба тебя какая из кустов кликать начнет, лучше к ней в объятья не бежать.
— Это что тоже некс?
— Может и некс, — пожал плечами Костоправ. — А может животину какую так скрутило, что она теперь голоса человечьи повторять умеет. Он-то, черт, сразу не нападает.Если увидишь такого — беги без оглядки. Второй раз на него смотреть нельзя, так как он сразу за твоей спиной окажется.
— Странный монстр.
— Я сам мимика только один раз в жизни видел, — сказал Клим. — К счастью, дохлого. Серый, тощий, как скелет и в черных обносках. Но здоровый и длинный, не поверите — три метра ростом. А вот клыков нет. Ни рта, ни глазищ, ни носа — просто чистая рожа. Хер знает, чем он жертву зовет…
— Тихо!
В лагере что-то происходило.
