Политические события в бельгийской столице (отставка правительства Пьерло) заставили меня наутро выехать в Брюссель. Однако неделю спустя, продолжая нашу поездку по фронту, мы снова явились в Маастрихт, в 9-ю американскую армию (мы не поехали в 1-ю армию: она переформировывалась). Знакомый офицер штаба 9-й армии повел нас в конференц-зал и коротко рассказал, как все союзные армии на Западном фронте ничего не делают. На вопрос, кто же в конце концов действует, подполковник серьезно ответил.
— Русские…
12-й английский корпус, расположившийся на левом фланге американцев, вяло вгрызался в немецкие позиции в направлении на Гейленкирхен. Командовал корпусом генерал Ричи, который так оскандалился еще в Северной Африке… На пресс-конференции в Брюсселе корреспонденты, услышав о медленном продвижении этого корпуса, пожелали узнать фамилию его командира. Офицер, докладывавший о положении на фронте, замялся: публиковать имена командиров запрещалось. «Не для печати, не для печати!» — закричали корреспонденты. После некоторого колебания докладчик, наконец, выдавил: «Ричи». Раздался смех. Австралийский корреспондент Стэндиш во всеуслышание бросил:
— О, это многое объясняет…
Далее на север фронт был неподвижен, как берега Мааса, по которым он тянулся. Лишь около Граве фронт переступал через Маас, образуя так называемый «неймегенский карман», занятый сейчас канадцами. Обладатели «кармана» пытались разнообразить свою унылую жизнь в холоде и сырости раскрашиванием дорожных плакатов. На восточном берегу Мааса, как раз напротив моста у Граве, они выставили огромный красочный плакат, который приглашал всех «пожаловать в неймегенский карман», обещая гостям приятное времяпровождение: «круглосуточная стрельба (двухсторонняя), грязевые ванны (бесплатные) и еженощные концерты (трио — артиллерия, пулеметы, минометы)». Дороги на всем канадском фронте были уставлены различными назидательными нравоучениями. «Лучше вернуться домой с ВиСи [виктори кросс — высокая военная награда], чем с ВиДи» (венерическая болезнь), или «Если хочешь достать сувенир, добудь его у немца, а не грабь своего гражданского союзника».
По всему фронту от Неймегена до острова Зееланд царило затишье. Штабы вывешивали сводки Советского Информбюро о боях на Восточном фронте; оперативники разрисовывали карты жирными стрелами и дугами советского наступления; впервые появились пунктирные линии, связывавшие два союзных фронта. Командование измеряло быстро сокращающееся расстояние между ними. И все же Западный фронт упрямо стоял на месте: немцы фактически боролись только на одном, Восточном фронте.
III
Почти перед самым концом зимы 21-я группа после долгих приготовлений начала продвигаться к Рейну. Канадцы, собравшие силы в «неймегенском кармане», двинулись на юг между реками Маас и Рейн. 9-я американская армия, вошедшая после арденнского сражения в состав 21-й группы, должна была рвануться прямо на север, навстречу канадцам, по долине между реками Рур и Рейн. Американцы, однако, не рассчитали, что в руках противника еще находилась плотина реки Рур, которая позволяла ему затопить всю долину наступления. В течение нескольких часов немцы разлили перед американцами большое, хотя и неглубокое озеро. Американцы остановились перед ним, ожидая, когда оно высохнет. Немцы получили возможность без большого труда отбросить канадцев.
Новое затишье продолжалось до самого начала календарной весны. Выдалась теплая солнечная погода, долина быстро просыхала, дороги появлялись из-под воды. Союзная авиация целыми днями кружилась над немецкими позициями и их ближайшим тылом, охотилась за вражескими грузовиками, повозками и даже мотоциклетами. Тяжелые бомбардировщики били по важнейшему тыловому узлу коммуникаций: теперь это был Дюссельдорф.
В самом начале марта танковые колонны 9-ой армии легко сбили хилый немецкий заслон, вышли на дороги прирейнской равнины, через два дня прошли крупнейший на западном берегу Рейна город — Мюнхен-Гладбах — и на следующий день достигли Рейна, почти напротив Дюссельдорфа. Немцы сохраняли дня два небольшой плацдарм вокруг городка Нейсс, но потом убрались на восточный берег, не приняв боя. Мосты, минированные заранее, взлетели на воздух.
Все союзные армии, обнаружив отсутствие немецкой обороны западнее Рейна, поспешно двинулись к реке. Канадцы выстроились против Эммериха, 2-я британская армия вышла к Везелю, а 9-я американская растянулась по рейнским изгибам, начиная от Везеля до Кельна, развалины которого были заняты в эти дни частями 1-й американской армии. Одна из танковых колонн 1-й американской армии, поднимаясь вверх по течению, обнаружила недалеко от Бонна одноколейный железнодорожный мост. Танкисты захватили его, перебрались на другую сторону и создали знаменитый ремагенский плацдарм. Это случилось 7 марта.
Ровно за три дня до этого нас вызвали в штаб 21-й группы, где начальник штаба генерал Гюинган сделал нам пространный доклад о военном положении. Большая часть доклада была посвящена доказательству, что трудности союзников только начинаются. Правда, генерал не исключал «счастливой случайности», вроде забытого немцами моста, но командование не могло строить свои планы на таких случайностях: оно готовилось в поте лица к форсированию Рейна.
Генерал подчеркнул, прежде всего, что военная обстановка в Европе, в результате наступления Советской Армии, решительно изменилась. Германские вооруженные силы стали значительно слабее. Советская Армия оттянула с Западного фронта не только резерв германского верховного командования — 6-ю танковую армию СС, но и большое число полевых дивизий. Они либо перемолоты советским наступлением, либо основательно потрепаны. Во всяком случае, на Западном фронте они больше не появлялись.
До недавнего времени союзники, по мнению генерала, не решались выйти на рейнскую равнину. Перед ними открывались три пути. Северный путь вел союзников через Рейн выше линии Зигфрида, в Голландии, в обход всей немецкой обороны с севера. Второй путь пролегал в южном направлении между реками Маас и Рейн, опять-таки в обход линии Зигфрида. Третий путь означал фронтальное наступление на линию Зигфрида с пересечением рек Рур и Маас. Все три пути, как утверждал начальник штаба, прочно закрывались маячившей на том берегу 6-й танковой армией СС: в первых двух случаях союзники подставляли ей свои фланги. Фронтальный удар потребовал бы больших жертв.
Союзное командование избрало… выжидание. Оно отказалось наступать на Германию осенью 1944 года. «Могли ли мы наступать тогда? — вопрошал сейчас начальник штаба. — Нет, не могли. Если вы учтете, сколько немецких дивизий взяло русское зимнее наступление (мы знаем, что держим небольшое число дивизий по сравнению с русским фронтом), если вы учтете тогдашнее немецкое сопротивление, то увидите невозможность нашего удара на Рейн». Союзное командование выждало, когда советское наступление перемололо не только резервы германского верховного командования, но и приковало к востоку все боеспособные силы германской армии. После этого 21-я группа попыталась выйти к Рейну, обойдя линию Зигфрида с юга и севера. Наступление было остановлено разливом реки Рур. Со спадом воды немцы ушли сами: теперь они не видели смысла удерживать союзников вдали от Рейна. Советская Армия вышла на Одер, захватила Силезию и Восточную Пруссию. Военный разгром гитлеровской Германии становился неоспоримым фактом в самом ближайшем будущем. Последние силы третьей империи укрывались за двумя водными рубежами: на западе — за Рейном, на востоке — за Одером, который не был еще форсирован повсеместно.
Генерал Гюинган, отметив возможность некоторой задержки Советской Армии на Одере (весенний разлив), предупреждал нас, чтобы мы не ждали слишком скорого форсирования Рейна. Он полагал, что подготовка к пересечению Рейна займет несколько недель: ведь на западном берегу реки надо сконцентрировать не только армии, но и колоссальное мостовое и инженерное имущество.
В подкрепление доводов начальника штаба главный инженер армейской группы генерал Ингл прочитал длинный, основательно нашпигованный цифрами и выкладками доклад, доказывавший трудности форсирования Рейна с технической точки зрения. По его словам, шесть недель представлялись самым минимальным сроком для подготовки этой операции.
В тот же день я встретил в нашем отеле начальника разведки 21-й группы бригадира Вильямса. С большим оживлением он заговорил о наступлении наших двух Белорусских фронтов. Ему, как военному, признался он, было просто приятно наблюдать за развитием стратегического замысла советского Верховного командования: поражал размах и остроумие стратегических комбинаций. Он указал, что наступление 2-го Белорусского фронта ликвидировало две самые крупные немецкие базы подводных лодок: Данциг и Гдыню.
